Режиссер. Дилогия (СИ) - Яманов Александр

— Более половины надо переписывать, — видя возмущённый взгляд васильковых глаз, поясняю, — Оксана, пойми — нам нужно создать идеологически выверенное произведение, но при этом не оттолкнуть читателей и зрителей. Я же не против пропаганды. Но у людей уже давно началось подспудное отторжение некоторых штампов. Наш герой должен быть без страха и упрёка. Фронтовик, и вообще — настоящий комсомолец. Но зачем ты его зазнобу изображаешь такой неестественной?

— И что не так с девушкой?

— Ну, она должна как-то выбиваться из образа идеальной спортсменки и комсомолки. А то прям нашёл наш Иванушка свою Василису Прекрасную, и всё у них хорошо.

— И что в этом плохого? — не сдаётся белорусская оппозиция.

— В том, что мы пишем не сказку. Людям неинтересно читать про всякие елейные истории. Нужен какой-то надрыв. Может, другая девушка — соперница нашей героини. Или, наоборот, какой-нибудь сладкоречивый подлец из Торгсина, который пытается отбить девушку у героя.

— Торгсина давно нет. И зачем вообще создавать нездоровый образ работника советской торговли. У тебя тесть с женой работают в этой системе. Или ты специально? Мстишь родственникам?

Вот так мы и обсуждаем нашу будущую нетленку. Кстати, описание родных полей и штурма местных пиков Коммунизма, уже напечатаны в минских изданиях. Насчёт гор — шучу, конечно. Но наша рыжая уже ворвалась в белорусскую литературу. Думаю, что скоро её ждёт всесоюзный успех. Она действительно хорошо пишет. Да и для властей республики важно, что их представительница штурмует литературные Олимпы самой читающей в мире страны.

Только к критике наша валькирия относится весьма неоднозначно, особенно в последнее время. Об этом я ей и заявляю. Ну не рассказывать же Пузик про сериалы с детективными циклами 90-х и двухтысячных. Я же чую, где нас ожидает успех.

— Не пойму, что ты со мной постоянно споришь? Писать ты умеешь — это факт. Так и пиши про конюшыну и прочие ручнiки для своих сельских читателей. Мы же с тобой должны создать понятный и популярный цикл всесоюзного уровня. Это не имеет никакого отношения к литературе. Как говорят наши американские товарищи — это просто бизнес. Ну нахрена описывать обои в квартире героя или цвет трусиков его соседки? Нам нужно действие, и побольше эмоций — это же детектив!

Смотрю на Пузик и понимаю, что меня сейчас будут бить, возможно — ногами. Это я в своём времени привык играть словами. Здесь же за всё надо отвечать. Тем более, один московский хам, похоже, задел ещё и национальные чувства.

— Мещерский, ты просто невыносим! И не надо на меня кричать!

Тут открывается дверь и появляется новый персонаж.

— Я устал греть машину, — говорит Самсон и переводит на меня возмущённый взгляд, — И почему ты на неё кричишь? Кто тебе дал такое право?

Рыжая звезда бобруйской литературы сразу приободрилась и вперила в меня свои зыркалы.

Как же они мне все надоели! На съёмках приходится сражаться за каждый эпизод. Мол, не разговаривают так советские граждане, уж на экране — точно. Плакаты излишне эротичны, календарь вообще не имеет ничего общего с реальностью. При этом всё, что я делаю — явно нравится местному пиплу, но осуждаем чинушами и прочими начальниками. Благо, есть Фурцева, которая стоит за меня горой. Ещё и с Пузик приходится спорить из-за всякой ерунды. Нет, я её прекрасно понимаю. Человек хочет донести до читателей своё видение ситуации, которое совпадает со статьями газеты Правда. Только у меня совершенно иная задача. Я хочу рассказать народу о реальных вещах, творящихся на улицах страны. Официальная пропаганда всё сильнее воспаряет в далёкие небеса, и люди просто перестали воспринимать её серьёзно. Вот и Оксана не хочет понять, что советская власть не должна восприниматься исключительно с положительной стороны. Мы же пишем детектив, что подразумевает наличие криминала. И раз он не уничтожен, то это проблемы нашего общества, о которых надо открыто сообщать.

— Вы хоть переспите, что ли, — отвечаю покрасневшему другу, — Ну или кольцо ей подари. Не знаю, как принято у них в Бобруйске замуж звать. Достали меня все, и твоя рыжая подруга особенно!

— Да я! Да ты! — орёт Самсон, пытаясь дать мне в морду, но его останавливает Пузик.

Чего-то я реально перегнул. Зачем ругаться с друзьями? Но и вся окружающая обстановка начала меня изрядно напрягать. Невозможно жить столько времени в состоянии постоянного стресса. А здесь ещё эти влюблённые на фоне моих личных проблем.

— Пойдём, Сярожа, — произносит рыжая, подставляя руку Самсону, — Не обращай внимания на этого злопыхателя. У него просто нехорошо на душе, вот он на людей кидается.

«— Ну и что?» — мысленно кричу ушедшей парочке. Нехорошо — это мягко сказано. На душе полный раздрай и неопределённость.

— Кто там ещё? — ору на раздавшийся стук в дверь, — Инопланетяне с планеты Нибиру?

— Нет! — произносит вошедший человек в мешковатом костюме, — Капитан госбезопасности Антипов. Гражданин Мещерский, пройдёмте.

Глава 15

Возвращаясь с познавательной беседы, думаю, не наговорил ли я лишнего. Тяжело сказать. Но если отпустили с богом, то не всё так плохо. Осадочек только неприятный остался.

Отвезли меня не на Лубянку, а в какой-то старый дом в районе Сокольников. Я сначала перепугался — решил, что меня везут в Лефортово. Но потом понял, что хмурый мужичок за рулём неприметного Москвича едет в ином направление. Капитан сел на переднее сидение и демонстративно молчал всю дорогу. Это типа такой элемент давления на психику испуганного гражданина? Ну-ну! Он просто не знает о пластичном сознании наглых жителей XXI века, которым, пока не начали бить по почкам, просто пофиг. Мы ещё и права качать горазды, только здесь я поумерил свой пыл.

А явочная квартирка, или как она правильно называется, так себе. Старый и скрипящий паркет, блёклые обои. Посреди зала стоит стол и четыре стула. Один из них занимает холёный такой товарищ в сером костюме. Наверняка это его бобровое пальто и каракулевая шапка висят в прихожей.

Мы люди простые и хамоватые, плюс симбиоз двух личностей. Несмотря на все старания соседки Алефтины Казимировны, учившей Алексея, какой ложкой надо есть десерт, он остался всё той же подмосковной шпаной. Ещё и налёт неадекватности из новой эры, когда барачный тип культуры победил великую русскую с разгромным счётом. Поэтому изображать испуг и делать хоть какие-то реверансы не стал. Сажусь за стол и смотрю на оторопевшего начальника. Бумажек мне никаких не вручали и встреча неофициальная. Более того, товарищам чего-то от меня нужно, а значит, перетопчутся.

— А вы действительно весьма наглый тип, Мещерский, — хорошо поставленным голосом произнёс биг босс, — Ранее вы вели себя намного скромнее. Лавры венецианского фестиваля ударили в голову?

— Не знаю вашего имени, товарищ. Но давайте ближе к делу. Сегодня я очень устал, ещё и такой поворот. Да и не были мы ранее знакомы.

Зачем так долго сверлить меня взглядом? Блин, какие-то штампы и методички по приведению собеседника в должное состояние. Наконец силовик снизошёл до ответа.

— О чём вы разговаривали с представителем итальянского посольства Франческо Джулиани?

Смотрю на начальника и понимаю, что он начинает меня жутко раздражать. Может, для прежнего Алексея весь это антураж стал бы каким-то потрясением, но мне просто плевать.

— Представьтесь, пожалуйста. И давайте определим, носит наша беседа официальный или конфиденциальный характер.

Через некоторое время, сопровождавшееся непонимающим взглядом начальника и гневным сопением капитана, я получаю ответ.

— Подполковник Иванов Константин Михайлович, заместитель начальника восьмого управления, — процедил товарищ, быстро проведя перед моим лицом корочкой, — Этого достаточно?

— Спасибо! Что касается итальянца, то я проводил с ним деловые переговоры. Очень мало времени, поэтому приходится искать первую попавшую возможность. Мы недавно сняли весьма оригинальный календарь, который можно продать на запад. Это валюта и возможность закупить необходимое для будущих съёмок оборудование, — развожу руками, изображая недоумение, — Не знал, что это незаконно. Предварительно я обращался к министру культуры, но внятного ответа, как мне действовать, не получил.