Оперативный центр - Том Клэнси

– Я хочу позвонить в госпиталь Уолтера Рида доктору Трайасу и попросить его подъехать к Александру. Он скажет, сделано ли все возможное или нет.

– Он и меня успокоит? – спросила Шарон и положила трубку.

– Нет, – ответил Худ телефонным гудкам. – Нет, тебя он не успокоит.

Худ сжал рулевое колесо так, что почувствовал боль в пальцах. Он был зол на себя за то, что не мог быть у постели больного сына, и на Шарон за то, что она требовала от него невозможного. Разумеется, она понимала, что Пол любит ее и сына, что он очень хотел бы быть с ними в больнице, но ведь в сущности он ничем не мог им помочь. Он сидел бы рядом, успокаивал ее, потом беспомощно ходил бы по палате.., примерно так же он чувствовал себя, когда Шарон рожала детей. Однажды во время родовой схватки он попытался облегчить ей дыхание, но она крикнула, чтобы он убирался к черту и позвал медсестру. Это был важный урок – Худ понял, что женщина может нуждаться в тебе, а может хотеть тебя видеть, и это далеко не одно и то же.

Если бы только не это проклятое чувство вины! Выругавшись, Худ нажал кнопку, вызвал Багза и попросил соединить его с доктором Орлито Трайасом из госпиталя Уолтера Рида.

С трудом пробиваясь сквозь плотный поток машин, Худ в ожидании звонка еще раз отпустил несколько крепких слов в адрес Роджерса, хотя понимал, что ругать его, по сути дела, не за что. В конце концов, не зря же президент назначил Роджерса заместителем Худа? Ведь он сделал это не потому, что в свое время Роджерс блистал в американском футболе и мог «сделать игру» всей команды. Роджерс был закаленным солдатом, в ситуациях типа сегодняшней он мог предостеречь от поспешных решений. Кроме того, Роджерс был талантливым историком и особенно интересовался историей войн. Он поддерживал отличную физическую форму, каждый день проводя не меньше часа на «беговой дорожке», установленной в его кабинете. Еще он читал наизусть «Песнь о моем Сиде» на древнеиспанском – если не был занят делом, а иногда и во время работы. Конечно, такой человек должен рваться в бой с отрядом, который организовал, – генерал всегда остается генералом. К тому же разве не сам Худ поощрял в своих сотрудниках самостоятельность мышления? Наконец, если бы в характере Роджерса было меньше от ковбоя, он, как и хотел, стал бы заместителем министра обороны, и ему не пришлось бы довольствоваться утешительным призом – местом второго человека в Оперативном центре.

– Доброе утро. Кабинет доктора Трайаса. Худ включил громкую связь.

– Доброе утро, Кэт. Это Пол Худ.

– Мистер Худ! Доктор Трайас очень сожалел, что не встретился с вами вчера вечером на приеме в Национальном обществе космических исследований.

– Шарон купила билеты на «Четыре свадьбы и похороны». Мне пришлось пойти. Доктор на месте?

– К сожалению, сегодня утром у него лекции в Джорджтауне. Ему что-нибудь передать?

– Да. Скажите, что у моего сына Александра приступ астмы, он находится в больнице. Я был бы очень благодарен доктору Трайасу, если бы он его осмотрел. Если у него будет время, разумеется.

– Я уверена, он найдет время. Когда увидите сына, обнимите его за меня – он прелестный ребенок.

– Благодарю, – сказал Худ.

Поразительно, размышлял Худ, это просто поразительно. Я не могу даже вызвать врача.

У Худа мелькнула было мысль послать вместо себя в Белый дом Марту Маколл, но он тут же отказался от этой идеи. Худ высоко ценил способности Марты, однако не был уверен, что перед президентом она станет отстаивать интересы Оперативного центра, а не будет руководствоваться личными интересами и соображениями карьеры. Марта Маколл родилась в Гарлеме. Чтобы иметь возможность выучить испанский, корейский, итальянский языки и идиш, она рисовала вывески и объявления для магазинов по всему Манхэттену, потом, зарабатывая степень магистра по экономике и существуя на одну стипендию, изучила еще японский, немецкий и русский языки. На первом собеседовании с Худом Марта сказала, что в сорок девять лет она намерена разговаривать с испанцами, корейцами, итальянцами и евреями непосредственно из кабинета Генерального секретаря ООН, только уже не в качестве чьего-то рупора, а в качестве человека, формирующего политику государств, и что если Худ согласен взять ее на работу для сбора и анализа информации об экономике и главных политических деятелях всех стран мира, то он должен ей не мешать и предоставить полную свободу действий. Худ согласился взять Маколл главным образом потому, что у нее было свое мнение буквально по любому вопросу, но он опасался доверить ей руководство Оперативным центром, пока не убедится, что для нее работа центра важнее собственной карьеры.

Худ выехал на Пенсильвания-авеню. Он упрекнул себя за то, что относится к недостаткам Майка Роджерса более терпимо, чем к слабостям Марты Маколл.., или даже Шарон. Марта назвала бы это дискриминацией женщин, но Худ так не думал – для него в характере Майка главным было бескорыстие. Если бы Худу вдруг взбрело в голову позвонить Майку, попросить его срочно выехать из Литл-Рока в Вашингтон и на время заменить его, Майк все выполнил бы, не задавая лишних вопросов. Если бы Роджерс читал в это время лекцию, он прервал бы ее, не закончив предложение. Женщин же всегда приходилось уговаривать.

К Белому дому Худ подъехал в отвратительном настроении. Он предъявил пропуск у тех ворот, которые выходили на узкую дорожку, отделявшую западное крыло с его Овальным кабинетом от корпуса, где прежде находился кабинет президентов США. Худ оставил свою машину рядом с другими автомобилями и велосипедами и с портфелем поспешил к президенту.

Глава 38

Вторник, 23 часа 17 минут, Японское море, в 12 милях от Хыннама, Северная Корея

Что касается территориальных вод, то большинство коммунистических правительств считают, что международные правила к ним не относятся и что граница территориальных вод их государств должна быть увеличена с трех миль до двенадцати или даже до пятнадцати – если рядом патрулируют корабли враждебно настроенной державы.

Правительство Северной Кореи давно объявило своей территорией огромную акваторию Японского моря, с чем никак не могли согласиться Япония и США. Патрульные корабли этих государств нередко нарушали односторонне провозглашенную границу, приближаясь к берегам Северной Кореи на четыре-пять миль. Иногда нарушители подвергались нападению; в таких случаях они не подходили ближе к берегу, но обычно и не торопились отступать. Впрочем, за прошедшие после войны сорок лет непосредственных стычек было мало. Наибольшую известность приобрел захват северянами в январе 1968 года американского корабля «Пуэбло». Американских моряков обвинили в шпионаже. Потребовалось одиннадцать месяцев переговоров, прежде чем восемьдесят два моряка были освобождены. Трагически закончился инцидент в июле 1977 года, когда американский вертолет пересек тридцать восьмую параллель и был сбит. Три члена экипажа погибли. Президент Картер принес официальные извинения правительству КНДР, объяснив инцидент тем, что летчики сбились с курса. После этого американцам вернули три тела и единственного оставшегося в живых члена экипажа вертолета.

Офицер разведки Джуди Марголин и пилот Харри Томас приземлились в Сеуле, отдали фотоматериалы и опять поднялись в воздух, намереваясь еще раз осмотреть военные объекты Северной Кореи. Однако теперь северяне их ждали – наземный радиолокатор системы раннего предупреждения и слежения обнаружил американский самолет над Вонсаном. На перехват нарушителя поднялись два истребителя МиГ-15П. Один из них быстро приближался к «миражу» с севера, другой, летевший на большей высоте, – с юга. Харри был готов к атаке, понимая, что легко уйдет от устаревших корейских истребителей, если выберет правильный курс.

Харри Томас задрал нос своего «миража», изменил курс и начал подъем с ускорением. На какое-то время он потерял из виду северокорейские истребители и вспомнил о них лишь в тот момент, когда снаряды, выпущенные одним из МиГов из сдвоенного скорострельного пулемета калибра 23 миллиметра прошили фюзеляж его самолета с правого борта. Звуки разрывов, похожие на хлопки лопающихся воздушных шариков, застали американского пилота врасплох.

Наушники донесли до пилота громкий стон Джуди, заглушивший даже рев двигателей. Покосившись, он увидел, что тело Джуди Марголин обмякло в кресле. Закончив разворот, Харри набрал скорость и взял курс на юг.

– Что с вами?

Ответа не последовало. Инцидент казался пилоту безумным кошмаром. Американский самолет подвергся атаке без единого предупреждения. Летчики КНДР не только отступили от обычной четырехэтапной схемы встречи с противником в воздухе (на первом этапе неизменно устанавливали радиоконтакт), но и забыли правило первого выстрела – они всегда сначала стреляли мимо цели, и обычно снаряды пролетали под уходящим в небо самолетом. Или северокорейский летчик был очень плохим стрелком, или он получил какой-то очень опасный приказ.