Не бойся, мама ! - Нодар Думбадзе

Гела спросил:

- Объясните,, какую же родину любите вы?

- Такую, какая она есть! - , Точнее?

- Всякую: хорошую, плохую, красивую, уродливую, сытую, голодную, счастливую, несчастную... Такую, какая она есть. Понятно?

- Джако, как же так? - удивленно спросила Дадуна.

- А вот так! Родина, как говорит Константин Симонов, это не пирог: жрать начинку и выбрасывать корку!

И не кекс с изюмом - изюм мне, а остальное кому-то другому! Нет, любишь родину - люби ее всю целиком. Родина одна, и любить ее надо такую, какая она есть!

Я достал из кармана сложенный вдвое листок бумаги.

- Стихи? - ужаснулась Дадуна.

Все, кто помнил мои первые стихи, захихикали. Я выждал минуту и, когда в комнате наступила тишина, начал:

- "Дорогая мама!

Получил твою посылку и письмо. На письме - пятна.

Ты плакала, да? Зачем, мамочка? Чего ты беспокоишься?

Ведь не на войне же я! Вот пройдет этот год, и я вернусь.

А живу я очень даже хорошо. Сыт, одет, обут. Кино, танцы. Каждое воскресенье хожу в город. Под боком и море и горы. Да тут все вместе: горы, долины, море, зима, весна, лето, осень. Друзья и командиры у меня замечательные. И все меня любят и уважают. Я отличник боевой и политической подготовки. Правда, шпиона еще не поймал.

Друзья крепко меня хвалят, счастливые, говорят, у тебя родители, такого сына воспитали. Я уже писал, один из них - грузин Джакели, другой - наш земляк Пархоменко, здоровяк этакий. Посылаю тебе фотокарточку. Это мы втроем. Который смуглый, с усами, это Джакели.

А Грузия, мама, это вовсе не то, что Федорина Ксения брехала. Ты ей не верь, мама, врет она все. Вспоминать даже стыдно. Чай да мандарины, если хочешь знать, раз в десять больше трудов требуют, чем пшеница. А виноград - уж не говори! А грузины, мама, народ мягкий, ласковый, умный. Песни здорово любят. А за матерщину очень даже обижаются и ругань никому не прощают. Для друга не жалеют ничего, хоть дом собственный продадут, но и любви взаимной требуют. И этот Джакели парень что надо.

.Чудной такой: каждый день восходом солнца любуется и меня заставляет. А Ксению и вовсе гони из дому, врала она все, подлая. У Джакели матери нет, я ему твою фотографию показывал, говорит, на маму похожа. Как же, говорю, моя мать может походить на твою, она же русская.

А она, говорит, глазами похожа. Стало быть, правда это, не станет же он врать, да и польза-то какая? Джакели, когда нужно, клянется матерью. "Клянусь мамой!" - значит, все, что он сказал, святая правда. Это у грузин всегда так. И еще любят они свою Страну, ох как любят!

За Грузию они пьют, как за родную мать, и даже иногда плачут при этом. А страна и вправду хороша. Райская страна! Но я не дождусь, когда вернусь домой! Соскучился я, мама, по нашим степям, по нашим нивам! Вот лежит передо мной твоя посылочка. Хлеб пахнет нашим амбаром, сметана - нашей Буренкой, варенье - нашим садом, и вообще кажется, что вот стоит мне зажмуриться, сосчитать до трех, потом открыть глаза - и я уже дома, с вами, мои дорогие.

Так-то, милая моя мамочка. Потерпи немного, и я вернусь. Сдам в институт, заживем здорово.

До свиданья, родная. Привет всем нашим, соседям.

Целую тебя, твой сын Петро Щербина".

Я осторожно сложил письмо и взял свой стакан.

- Это письмо Щербина написал двадцать восьмого сентября. Двадцать девятого ночью он погиб. Щербина любил мать, любил друзей, родину, солнце. Он плакал над убитый медвежонком!.. Он любил жизнь! Я хочу выпить за Щербину.

Я встал. К моему удивлению, встали и другие.

- А что с ним случилось? - тихо спросил Гиви.

- Двадцать девятого ночью некий подонок, один из тех, кого здесь называли грязным бельем, собирался перейти границу, бежать туда... Щербина погиб, преследуя нарушителя.

- Ну и пусть бежал бы, раз ему не хотелось здесь жить, чего вы старались? - крикнул кто-то.

- Эх вы! Бездельники! Дармоеды! - Я не в силах был сдержать переполнившую меня злобу. - Какая от вас польза? И вы еще осмеливаетесь болтать о любви к родине? Плевал я на вас и на вашу любовь!

Я успел увидеть, как встал с места Анзор. Потом вдруг зазвонил огромный колокол, качнулась люстра, и на потолке, точно так, как тогда, полтора года тому назад у Дадуны, закружились фарфоровые слоники в карусели, и опять передо мной мелькали восседавшие на слонах девушки и парни. Лишь один, самый маленький слон, был без седока. "Это мой слон! - подумал я. Вот сейчас он поравняется со мной, и я вскочу на него!.. Вот сейчас...

Сейчас..." Слон промчался мимо меня. Я погнался за ним...

Настиг... Ухватился за спину, подпрыгнул и... опрокинулся на покрытый ковром пол...

. - Так ему и надо! - услышал я чей-то голос, и вдруг тьма поглотила меня...

...Когда я пришел в себя, в комнате было тихо. Я лежал на полу, и Дадуна платком вытирала кровь с моего разбитого лица. Рядом стоял Гиви, потирая левой ладонью свой правый кулак. В углу в кресле лежал окровавленный Анзор, над ним хлопотали девушки. "Работа Гиви!" - догадался я и постарался встать. Гиви поддержал меня.

Я огляделся. Удивленные, испуганные глаза смотрели на меня, и мне вдруг захотелось плакать.

- Ты что же это... Зачем ты так... Оплевал всех нас... - сказал Гиви.

- Извиняюсь!.. - проговорил я. - Я пойду...

Никто мне не ответил. А мне очень, очень хотелось услышать от них хоть одно слово - все равно какое. Но они молчали. Я прикрыл за собой дверь и спустился по лествиде. Ночной воздух приятно освежил меня. Я почуветвовал головокружение и присел на тротуар под деревом.

Долго сидел я, не думая ни о чем и не зная, как поступить дальше. В голове шумело.

Вдруг я почувствовал прикосновение чьей-то руки.

"Дадуна", - мелькнуло в голове, и мне почему-то стало не по себе.

- Нельзя так! Уж очень ты того... Резок, что ли!

Я поднял голову: надо мной стоял улыбающийся Гиви"

- Ну ладно, вставай! Ждем тебя.

- Нет, я уйду.

- Пошли, пошли! Не такие уж мы все уроды...

- Нет, я должен идти!

- Я провожу тебя.

- Не нужно.

- Чудак, отвезу на машине! А хочешь, махнем в Мцхета? Музыка, шампанское и все такое, а? Посидим до утра!

Пойдем, прошу тебя!

- Спасибо, не могу. До свидания.

- До свидания, - Гиви протянул руку. Рука была горячая, и он долго не выпускал моей ладони.

- Знаешь... Просьба у меня к тебе... Отдай мне то письмо...

Я взглянул на него. Глаза Гиви смотрели на меня умоляюще.

- Как брата прошу... Не откажи...

Я достал и молча протянул ему письмо Щербины.

- Спасибо! Большое тебе спасибо!

...Я шел не оглядываясь ж чувствовал на себе пристальный взгляд Гиви...

Дядя Ванечка не спал. Он сидел за столом и играл сам с собой в шахматы. При моем появлении он даже не поднял голову. Извинившись перед "противником" за допущенную невольную ошибку, он переставил обратно коня и лишь после этого взглянул на меня.

- Что с тобой, парень? - спросил он удивленно, Я прикрыл рукой лицо.

- Кто тебя так разукрасил?

- Побили, дядя Ванечка, - вздохнул я, , - Побили? - переспросил он, Да, - Покажи хоть одного человека, побитого тобой! Почему всегда бьют тебя? - обиделся дядя Ванечка,

- Что поделаешь!

- Кто же тебя побил?

- Тот же...

- Кто?

- Ну, тот... Который тогда... у Дадуны...

- Вот это да!.. Что же, опять плеснул в него коньяком?

- Нет. Просто отругал всех вместе - и гостей и хозяев...

- Почему так?

- Не знаю...

- Ты был прав?

- По-моему, да!

- А потом?

- Потом я извинился и ушел...

- Зачем же ты извинился?

- Потому что я был не совсем прав...

Дядя Ванечка умолк и вернулся к своим шахматам.

Я взглянул на доску - дядя Ванечка выигрывал.

Несколько минут длилось молчание.

- Этот Гела и его верзила товарищ, по-моему, нехорошие люди, - сказал я наконец.

- Ты почем знаешь, кто хороший, а кто плохой? - спросил дядя Ванечка.

- Гела пишет глупые стихи!

- Ну, это еще не грех!

- И корчит из себя гения!

- И это не преступление...

- А тот, второй, тот вообще кретин!

- - Быть кретином тем более не грешно!

- Они издевались надо мной, генералом называли!

Дядя Ванечка окинул меня взглядом и улыбнулся.

- Играй!

- Что тут играть, проиграю.

- Играй конем.

Я сыграл конем.

- А ты не думал о том, что иногда сам можешь выглядеть смешным? спросил он и пошел пешкой.

- Думал...

- Так почему ты считаешь, что они плохие, а ты хороший? Знаешь ли ты, что такое хороший человек?.. Играй!

Я, не думая, продвинул пешку.

- Это плохой ход! - предупредил он.

- Лучшего не вижу, - ответил я.

Дядя Ванечка смешал фигуры и вздохнул:

- В том-то и несчастье, что не видишь... Ответь: ты знаешь, что такое хороший человек?

- Вы, например! - сказал я искренне.

Он задумался.

- Да, знаю, я нравлюсь тебе... Но это еще ничего не значит.

- Почему?

Дядя Ванечка улыбнулся: - - Хотя бы потому, что у тебя еще сомнительный вкус... Хорошее и дурное каждый понимает по-своему...

Вот слушай: недавно я нашел на улице сто пятьдесят рублей. Сдал, конечно, в милицию... На другой день, вижу, в газете заметка под рубрикой "Достойно подражания".