Цап-царап, моя радость - Елена Рахманова

Затем, нахмурившись, он перевел взгляд на фотографию. Маришечка обворожительно и зазывно улыбалась сквозь паутину трещин. Улыбалась, как все те недели, что Лина появлялась в его квартире. Так что же изменилось?

Отложив книгу, Артем поднес снимок к глазам, и увидел, что картонка, придерживающая фотографию с обратной стороны, не закреплена, как обычно. Он перевернул рамку, и картонка упала на стол, открыв знакомую прочувствованную надпись.

– Вот черт! – выругался Артем, ощутив досаду и одновременно облегчение.

Досаду – на непредвиденное осложнение в жизни, что приносила ему только радости самого разного свойства. А чего еще ожидать от столь откровенной и многозначительной надписи! Облегчение – оттого, что с Линой не случилось ничего страшного, она в целости и невредимости покинула его квартиру и сделала это по доброй воле.

Он сунул фотографию в ящик стола, уселся обратно на диван и принялся неспешно поглаживать вспрыгнувшую ему на колени кошку. Хорошо, что он не поддался панике и не выставил себя в глазах приятеля истериком, сходящим с ума по пустякам.

– Вот бы у Лехи появился повод напомнить мне и про мышкины слезки, и про прочую белиберду. Все бы мне косточки со Светкой перемыли, да не по одному разу. Нет, все-таки хорошо иметь трезвую голову на плечах, да, Мурка? – с самодовольным видом осведомился он у кошки. —

А сейчас сообразим себе чего-нибудь поесть. Сегодня продержимся, а завтра все будет по-прежнему. В крайнем случае послезавтра.

Артем не был уверен в этом на все сто процентов, но очень хотел надеяться, что так оно и будет. Не любитель выяснять отношения, он иной раз оказывался в ситуациях, когда приходилось принимать покаянный вид и убеждать оппонента в своей ангельской сущности. Причем, как правило, довольно успешно…

Глава 11

Обитая обшарпанным коричневым дерматином дверь едва не выгибалась под напором ухающих звуков тяжелого рока, доносящихся изнутри. «Бедные соседи, как они терпят все это?» – сочувственно подумала Лина и нажала на кнопку звонка. Ее возвращения в неурочное время никто не ожидал, и она могла застать Ксению, с которой вместе снимала квартиру, не одну.

Так оно и оказалось. Дверь открылась, оглушив Лину вырвавшимися на свободу грохотом ударных и хриплыми завываниями, отдаленно напоминающими человеческие голоса.

– А, это ты, – произнес дружок приятельницы по имени Сява. – Входи.

Правда, Лина слов не разобрала, но догадалась об их смысле по жестам и движению губ парня.

Когда дверь за ней захлопнулась, в крохотной прихожей появилась ритмично подергивающаяся Ксения, которую теперь следовало называть Акси – от Аксиньи, как пояснила она. Вытянув губы трубочкой, приятельница чмокнула Лину в щеку и прокричала ей в ухо:

– Чего так рано? Случилось что?

Лина кивнула и отвела взгляд.

– Сделать потише? – снова прокричала ей в ухо Акси.

Лина махнула рукой с таким видом, что, мол, когда вся жизнь пошла прахом, тяжелый рок – это мелочи.

Неожиданно приятельницу проняло. То ли жест был очень уж выразительный, то ли тоскливый взгляд Лины задел какую-то струнку в ее душе. Она на пальцах что-то объяснила Сяве, тот ушел, и пару минут спустя грохот смолк, отчего – по контрасту, видимо, – наступившая тишина показалась всем троим оглушительной.

– Мы тогда пойдем, все равно Сяве в мастерскую надо! – привычно прокричала Акси. – Если не явлюсь ночевать, не волнуйся! Я все-таки не одна, а с Сявочкой. Правда, зая? – обратилась она к вновь появившемуся в прихожей парню.

Назвать поклонника Ксении заей было все равно что Кинг-Конга – деткой. С ног до головы в потертой черной коже, позвякивающего цепями, с хвостом до лопаток, с серьгой в ухе и с крупными перстнями на пальцах, Сяву – по метрике и паспорту Вячеслава – Лпнпна прабабка наверняка причислила бы к подручным сатаны, доведись им встретиться.

Раньше Лина гадала, как будет выглядеть приятель Акси, если его одеть в цивильное и вообще привести в божеский вид. Сейчас же ей было на все наплевать. Она равнодушно пожала плечами в ответ на слова Ксении и тупо смотрела, как Вячеслав, взяв гитару в черном чехле, нетерпеливо поглядывает на подругу, поправляющую малиновую челку перед зеркалом и любующуюся последним приобретением – металлической бусиной под нижней губой.

– Цигель, цигель, ай-лю-лю! – поторопил ее Сява, протягивая куртку с капюшоном, отороченным мехом неизвестного науке зверя.

Но Акси посмотрела на него как на полоумного.

– Ты что? Мне еще пуанты зашнуровать надо!

Пуантами Ксюша называла высокие, до колен, ботинки на толстой ребристой подошве. На их бульдожьих носах и сзади, на пятках, из-под черной краски проглядывала малиновая – под цвет челки. Продевание шнурков в бесконечные дырочки и цепляние их за множество крючков требовало времени и служило своего рода ритуалом, не терпящим суеты.

Наконец, сделав приятельнице ручкой, Акси с Сявой покинули квартиру.

Одной Лине стало еще хуже. Ничто уже не отвлекало ее от тоскливых мыслей. Она, не раздеваясь, прошла в свою комнату, бросила портфель с ноутбуком и сумку с вещами на кровать и села, уставившись в стену перед собой. Все пятна и подтеки на обоях были ей хорошо знакомы и, как старые приятели, не вызывали уже ни раздражения, ни неприятия.

Просидела Лина довольно долго, пока не затекла спина. Никакого иного результата своим сидением она не достигла. Да и не стремилась. Изменить что-либо было не в ее силах. Вернуться к Артему, сделав вид, будто ничего не произошло, она не могла. И вот что странно, если пораскинуть мозгами, то по всему выходило, что на радужный финал их отношений рассчитывать не приходилось. Но надеяться никто не запрещает, так ведь? Надеяться и мечтать…

Однако даже если отрешиться от надежд на свадебные колокола и крики «Горько!», то ожидать искреннего ответного чувства она имела полное право. Пусть мимолетного, пусть неглубокого, но искреннего. А оказалось, что с ней просто развлекались, в нее играли. Лина слышала, что сейчас стали модными немудреные игрушки прошлых лет, которым сознательно придавали вид потрепанных, бывших в употреблении. И стоили они дорого.

Вот и она оказалась в положении такой игрушки. Если и непотрепанной и недорогой, то уж точно немудреной. Обидно, обидно до глубины души и оскорбительно для ее женской сущности…

Лина встала, медленно разделась, отнесла пальто и шарф в прихожую. Затем принялась вынимать из сумки и раскладывать по местам вещи. Она знала, что времени у нее предостаточно, – Ксения со Славой если и появятся дома, то не раньше завтрашнего вечера.

Они с приятельницей составили такое расписание, чтобы поменьше пересекаться. А когда Ксюша познакомилась с Сявой, то вообще стала появляться в квартире лишь время от времени. Вячеслав на пару с другом Анатолием держал магазинчик запчастей для байкеров, совмещенный с мотомастерской. Особого дохода предприятие, как поняла Лина, не приносило. Клиентами были друзья-приятели Сявы и его компаньона, такие же помешанные на мотоциклах сорвиголовы, как и они. Поэтому и магазинчик, и мастерская работали от случая к случаю, когда возникала в этом насущная необходимость. Зато уж ни к кому другому за помощью их дружки не обращались. Так что Сяве с Толяном удавалось сводить концы с концами и наслаждаться тем образом жизни, который им нравился.