Клуб негодяев - Ирина Фельдман

В кабинет вбежал Франсуа.

— Срочно нужен доктор! — воскликнул я. — Он весь в крови!

Франсуа ахнул.

— Господи! — он прижался спиной к дверному косяку. — Опять!

Я сразу понял, что он имел в виду. Всего пару дней назад на месте Флориана был я.

Отвратительное ощущение. Липкое, давящее. Я тщательно вымыл руки, но что-то мне подсказывало, что этого недостаточно. Вина лежала на мне. Из-за меня пострадал ни в чём неповинный человек. Я себя никогда не прощу, если Флориан умрёт.

Граф умолял нас ни коим образом не распространяться о случившемся. «Никто не должен знать, что мой сын самоубийца. Не позорьте мальчика».

Филдвик не приставал со злорадными репликами. Наверное, он решил, что с меня хватит и Франсуа.

— Ума не приложу, как он мог так поступить, — в который раз повторил мой друг. — Он же не стал тогда прыгать, скорее всего, испугался. Но зачем он взял нож? Вскрывать себе вены должно быть дьявольски больно. Оба запястья перерезал! А он, знаешь, какой неженка! В прошлом году он чуть в обморок не грохнулся, когда я при нём порезал палец вот таким же ножом для конвертов.

Я вытер руки полотенцем и чуть не чертыхнулся, заметив кровь на манжетах.

— Значит, на него напали, — вздохнул я.

— Я бы с удовольствием в это поверил, только Флориан ведь устроил сцену на балконе. Ты же сам видел! Ох, напрасно я тогда не поговорил с ним. Вдруг он на меня обиделся?

— Не вини себя.

— Но что-то же вынудило его…

— Да, «что-то», но не ты.

Я хотел смыть кровь с одежды, но вовремя одумался. Только бы рукава зря намочил.

Мы вышли в коридор.

— Ты не вспомнил, что было той ночью? — некстати спросил Франсуа. — На тебя, похоже, действительно напали.

— Нет, я ничего не помню.

— А ты мне случайно не врёшь?

— Мы обещали друг другу не врать, — выкрутился я.

— Прости, не хотел тебя обидеть.

Рядом приоткрылась дверь, и из-за неё выглянула заплаканная Амандин.

— Пожалуйста, не уходите, мне нужно вам кое-что… — звонкий голосок девочки заглушил пронзительный визг:

— Господи-Иисусе! Куда вы в таком виде, не пущу!

Амандин пискнула, как будто её кто-то схватил с намерением затащить обратно.

Пока я пытался разобраться в ситуации, Франсуа приступил к действиям. Он дёрнул на себя дверь, и мы увидели Амандин, одетую лишь в корсет и нижнюю юбку. Пожилая гувернантка нечленораздельно взвизгнула и отцепилась от подопечной.

— Как вам не стыдно, молодые люди, — зашипела прислуга, укутывая Амандин в свою шаль. — Врываться в покои невинной девушки! Я позову на помощь!

Я уже открыл рот, чтобы извиниться, но Франсуа меня опередил.

— Поверьте, у нас и в мыслях не было причинить вред этому прелестному созданию.

Но нас смерили таким взглядом, словно мы были похожи на бандитов с большой дороги.

— Мари, пожалуйста, принесите мне чай, — натянуто произнесла Амандин.

— Конечно, госпожа, — сказала Мари, — только сначала избавлю вас от общества…

— Мне нужно поговорить со своими друзьями. Наедине.

— Так нельзя! Что скажет ваша матушка?!

— Вы можете сколько угодно сомневаться в нашей порядочности, — встрял Франсуа, — однако же не забывайте о своих прямых обязанностях. Вас вежливо попросили принести чай, а вы до сих пор стоите на месте. И её матушка, если вы ещё не заметили, во Франции, за тысячи миль отсюда.

С явной неохотой Мари вышла из комнаты. Чувствую, если бы не её статус, она бы накинулась на нас с кулаками, чтобы мы не приближались к девочке.

— П-прошу вас, проходите, — Амандин стыдливо опустила глаза и мелкими шажками приблизилась к белому туалетному столику.

Я вошёл следом за Франсуа. Признаться честно, мне было почти так же неудобно, когда Хедвика появилась передо мной в ванной комнате. Даже несмотря на необходимость, мне было трудно оправдать вторжение в личное пространство маленькой женщины. Навязчивые цветочные узоры, бесчисленные статуэтки в виде ангелочков и пастушек с овечками и вечернее платье, брошенное на кровати, открыто говорили о том, что мужчинам здесь не рады.

Амандин села на пуф и поплотней закуталась в шаль.

— Пожалуйста, не подумайте, что я испорченная… — она вздохнула настолько глубоко, насколько ей позволял корсет. — Просто Флориан… Папа сказал, что это вы его нашли.

— Да, — кивнул Франсуа.

— Он не мог этого сделать.

— Конечно, не мог.

Амандин отреагировала на его ласковый тон неожиданно резко.

— Не нужно со мной разговаривать, как с младенцем! Ты говоришь: «конечно, не мог», а сам думаешь, что он… что он…

Задыхаясь, она повернулась к зеркалу в резной раме в виде венка из роз. Нервно пошарила рукой по столешнице.

Франсуа достал из кармана платок.

— Амандин, я не спешу с выводами. Мы с Робертом хотим понять, что произошло на самом деле.

Девочка нерешительно взяла у него платок, который тут же смяла, так и не поднеся к лицу.

— У вас же с Флорианом нет тайн друг от друга, — продолжал Франсуа. — Скажи, тебе известно, почему он верил, будто Катрин задумала меня убить?

— Потому что она способна на это. Я вас позвала к себе, чтобы рассказать кое о чём.

Мы с Франсуа переглянулись. Возможно, опасения близнецов не беспочвенны, но не Катрин же пыталась убить Флориана!

— Когда мы приехали в Прагу, дом ещё не был до конца приведён в порядок. Папа и не рассчитывал, что всё будет готово в срок, поэтому нам пришлось погостить у его друзей в Крумлове, — Амандин говорила немножко отрывисто, словно сдерживала слёзы. — Вот там всё и началось. Катрин всегда была себе на уме, но теперь она стала по-настоящему странной. Она вновь загорелась желанием играть! А ведь когда-то она велела избавиться от рояля, чтобы он не напоминал ей о былом успехе. Она считала, что больше никогда не будет играть так, как в детстве.

— Похоже на очередной её каприз, — хмыкнул Франсуа.

— Мы с Флорианом тоже сначала так подумали. Только она теперь и вправду играет так, что папа снова ей гордится. Он даже стал уделять ей больше внимания, чем обычно.

Амандин замолчала и промокнула глаза платком.

— Да, Катрин сегодня играла недурно, — с сожалением сказал Франсуа. — Но я не пойму, что в этом странного? Может, она просто прекратила упиваться своей гордыней и всерьёз занялась музыкой, как раньше. И почему вы с Флорианом решили, что она убийца?

— Потому что она на наших глазах убила человека.

Это прозвучало из её уст почти так же, как грубое ругательство. Возникла неловкая пауза.

— Убила? — переспросил я.

— То есть лишила жизни? — удивился Франсуа.