Твое сердце будет разбито. Книга 1 (СИ) - Джейн Анна

Барсу стало не по себе. Он вообще не любил, когда девчонки плакали. Сразу вспоминал слезы матери и злился. А тут растерялся. Внутри откуда-то взялось желание успокоить синеглазую, но как ему это сделать? Да и вообще, он что, должен ее успокаивать? Она ему никто.

А может, ее обидел кто-то?

«Стоп, — сам себя мысленно прервал парень. — Девчонки все время плачут из-за ерунды. Эта не исключение».

Перед сном он все же взял лист, черный маркер — единственный в доме. И написал крупными буквами: «Плачут только дуры». Потом понял, что звучит грубо, взял другой лист, подумал еще немного и написал другое: «Сильные не плачут».

— Черт, фигня какая-то, — вслух произнес Барс, а Обед, явно выражая с ним солидарность, принялся драть лист когтями. Лорд тут же поддержал его гавканьем.

— Тихо! — велел Барс. Сейчас всех соседей перебудит своим лаем, они опять к нему жаловаться придут.

Пришлось писать третий раз.

«Не плачь».

Он прилепил лист к окну и пошел спать. Синеглазая вновь снилась ему. Сидела у него на коленях, обнимала за шею и смеялась. От нее пахло солнцем и виноградом — это был далекий запах из детства, когда Барс с матерью был на Кубани у дальних родственников, у которых был свой сад.

На следующий день он опять не пошел в школу — нужно было доработать в гипермаркете, который открывался сегодня вечером. А с самого утра его доставала Вика. Позвонила, когда он гулял с Лордом, и устроила настоящую истерику. Мол, он ей на сообщения не отвечает, не звонит, доброе утро не желает, и вообще, не уделяет ей внимания. Знает же прекрасно, что он работал! Какого фига достает?

— Дим, ты меня обижаешь своим игнором! — выкрикнула в трубку Вика. — Подруги уже спрашивают, где ты, почему я все время одна! Ты вообще мой парень или кто?! Вот Маше ее парень все время пишет! А Даше подарки дарит! И мне все бывшие подарки дарили и внимание уделяли. А ты…. — Она всхлипнула.

Барс вспыхнул.

— Слушай, мы же с тобой говорили — у нас свободные отношения, — отрывисто ответил он, сжимая поводок.

— А ты не заметил, что наши свободные отношения стали другими?

— Не очень.

— Дурак! Я думала, мы пара! — в голосе Вики появились истерические нотки.

— Не в курсе того, что ты думала, но повторюсь. Я тебе с самого начала сказал, что в отношениях не нуждаюсь, — отрезал парень. Это было правдой. Когда они говорили об этом, Вика смеялась и говорила, что сама такая же. Они просто нашли друг друга. Просто будут тусоваться вместе без обязательств.

— Разве я тебе не нравлюсь? Разве я недостаточно хороша для тебя? Дима, я просто хочу внимания! Я что, многого прошу?

— Слушай, ты мне надоела. Не звони больше, — сказал Барс. Ее поведение его раздражало.

— Дима…

— Пока.

— Дима!

Дальше слушать Барс не стал. Сбросил звонок. Ну достала же! Почему все красивые девушки истерички? А самая главная ненормальная — это синеглазка. Как ее там, Полина?

Да какого фига она опять у него в голове?!

Глава 20. Подвиг — это быть смелым

На следующий день я не хотела идти в школу. Сначала решила, что притворюсь, будто больна — знаю, как сделать так, чтобы градусник показывал высокую температуру. Однако лежа в кровати и вспоминая, как меня называли крысой, я вдруг поняла — я не хочу прятаться. Не этому меня учил папа в детстве. Напротив, он всегда говорил мне: «Полинкин, никогда ничего не бойся. Иди только вперед. Ты смелая девочка, а смелым помогает судьба».

Тогда я не понимала его слов, но сейчас почему-то вспомнила и поняла. Прочувствовала. И решила, что не хочу убегать. Начать убегать сейчас — значит убегать всю жизнь. Это первое мое взрослое испытание, и я должна с достоинством его пройти.

Я встала, привела себя в порядок, оделась. В окно смотреть не стала — за ним шел дождь. Пришла на кухню, чувствуя себя просто ужасно. Там меня уже ждали мама и отчим.

Вместо традиционного доброго утра от мамы я услышала другое:

— Ты наказана, Полина.

— Что? — не поняла я.

— Ты наказана, — повторила мама и глянула на Андрея. Он улыбнулся ей уголками губ.

— В смысле?

— За вчерашнее. Тебе не стоит повышать голос на нас и дерзить, — продолжала мама. — Мы с Андреем решили, что должны тебя наказать. Ты лишаешься всех карманных денег на этой неделе. И домой должна приходить в семь.

— У меня репетиторство в семь заканчивается, — насмешливо сказала я. — Мне нужно добраться до дома за мгновение?

— Не дерзи, — нахмурилась мама.

— Значит, будешь приходить домой до половины восьмого, — холодно сказал отчим.

— Хорошо, — пожала я плечами. Теперь у меня нет друзей, гулять мне не с кем. Задерживаться тоже негде.

— И попроси прощения, — вдруг сказала мама. — У Андрея.

— За что?! — выкрикнула я. Чего-чего, а этого я не ожидала.

— А сама не догадываешься?

— Мам, я ничего ему не сделала!

— Ты сказала, что Андрей тебе не отец, — выдала мама и с беспокойством глянула на отчима. Тот кивнул, словно подбадривая ее.

— Но это ведь действительно так…

— Этим ты обидела Андрея. Он все делает для тебя — так, как это делала бы твой отец. А ты оскорбляешь его. Извинись за свои слова. — Мама была зла. Я понимала это по ее тону, по выражению лица, по жестам. И не знала, что делать. Просить прощения за то, что отчим мне не отец — это абсурд. Но молчание… Оно себе дороже.

— Прости, — сквозь зубы сказала я, опустив глаза.

— Впредь веди себя адекватно, — снисходительно бросил Андрей. — Сядь за стол. У тебя десять минут на завтрак.

Завтракала я в тишине. Мама молчала, Андрей — тоже. На улицу мы тоже вышли молча.

— Если я еще раз услышу от тебя это, наказание станет другим, — обронил Андрей уже в машине, и я почему-то сжалась. Его голос был спокойным, но взгляд, который он кинул в зеркало заднего вида, пугал.

Я ничего не сказала. Лишь опустила глаза, про себя кроя его последними словами.

Мы быстро доехали до школы, и я вышла, специально громко хлопнув дверью — знала, что Андрей это ненавидит. Он вновь подозвал меня к себе, открыв окно.

— Что?

— Сегодня до половины восьмого не появляйся, — услышала я в ответ. — Мы должны отдохнуть без тебя. Но опаздывать не смей. Поняла?

— Поняла, — прошипела я. Он холодно мне улыбнулся и уехал, а я отправилась в школу, надеясь, что сегодня день пройдет не так плохо, как вчера. Однако проблемы начались, едва я только ступила в школу.

Все шло по классике. Мой шкафчик вскрыли и посадили туда живую мышь. Серую, с облезлым хвостом и шевелящимися усами. Я открыла шкаф и закричала от испуга. Не то, чтобы я боялась мышей, скорее испугалась, что на моих вещах кто-то сидит. Стоящие рядом старшеклассники дружно заржали, и у меня в голове закралось подозрение, что это они посадили туда мышь. На крик прибежал охранник. Увидев в шкафчике живую мышь, он офигел, однако сумел поймать ее и с брезгливым видом унес, пугая по пути учениц. Я закусила губу, понимая, что желания складывать в шкафчик вещи у меня нет — там же была мышь… Мало ли какие микробы она притащила!

Зато я нашла записку: «Крыса для крысы» — гласила она. Я фыркнула. Идиоты! Какая крыса, мышка это обычная. Небось, настоящую крысу ловить побоялись!

Идя по коридору в класс биологии, я то и дело ловила на себе чьи-то насмешливые взгляды. Кажется, вся школа уже была в курсе, что новенькая из одиннадцатого «А» — изгой. На лестнице ко мне подлетел какой-то парень и шлепнул меня ниже талии. Я тут же заехала ему рюкзаком по лицу, и он возмущенно заорал.

— Крыса, ты офигела?! Да я щас тебя…

Что он там хотел мне сделать, я так и не поняла — откуда-то возникла Атом и перегородила парню дорогу.

— Ты с ума сошел, Васильев? Что за речи в стенах школы?

Пока она отчитывала его, я поднялась на второй этаж. Было ли мне страшно? Очень! Пульс зашкаливал, ноги были ватными, а воздух казался тяжелым и горячим. Заходить в кабинет биологии не хотелось больше всего на свете, однако я смело открыла дверь и оказалась внутри.