БРАЗИЛИЯ, ФУТБОЛ, ТОРСИДА… - Игорь Фесуненко

Впрочем, вернемся к чемпионату мира в Мексике, точнее, к очередной попытке пробиться в число шестнадцати финалистов, которые делала под руководством Диди перуанская команда… О том, какое значение придавалось в стране достижению этой цели, свидетельствует тот факт, что накануне первого матча с Аргентиной команду принял в своем дворце президент Перу генерал Веласко Алварадо.

Церемония была краткой и волнующей: глава государства собственноручно вручил одиннадцати «титуларес» футболки, в которых они должны были завтра выйти на матч с аргентинцами. «Победить или умереть!» — таков был лозунг. Все понимали, что только выигрыш на своем поле даст какой-то шанс на победу в группе и на путевку в Мексику. И они добились этой победы: впервые в истории сборная Аргентины была повержена перуанцами со счетом 1:0.

Потом были новые матчи: и перуанцы, и аргентинцы проиграли сборной Боливии в заоблачном Ла-Пасе и выиграли у нее у себя дома. Эти поражения были запланированы, ибо никто не может надеяться выиграть у боливийцев на их стадионе, расположенном на высоте, на которой человек, приехавший «с равнины», не может не то что играть в футбол, но даже и ходить-то быстрым шагом, в чем я сам неоднократно убеждался на собственном опыте.

К финальной встрече в Буэнос-Айресе сборная Перу, благодаря той первой — «домашней» победе над аргегнтинцами пришла с двумя очками разницы, вследствие чего ее устраивала ничья.

Этим желанным результатом и закончился матч, повергший Аргентину в траур, Перу — в водоворот восторга и окончательно превративший Диди в «идола», в кумира, более обожаемого и почитаемого, чем древние императоры Куско. Словом, как видите, история Гуса Хиддинка в 2002-м году в Корее не была такой уж оригинальной.

Рассказывают, что встреча возвратившейся из Аргентины команды превратилась в праздник, каких не помнила история этой страны. И когда, пробившись сквозь нескончаемые толпы рыдающих от счастья и пляшущих соотечественников, футболисты ввалились в президентский дворец, президент обнял босого, потерявшего галстук, потного, растрепанного Диди и шепнул ему на ухо: «Послушай, где твой бразильский паспорт? Давай порвем его, и ты станешь перуанцем».

Так спустя тринадцать лет Диди «реабилитировал» себя в глазах перуанцев за тот злосчастный «сухой лист» 1957 года, преградивший им дорогу в Швецию.

И вот теперь, по трагической для него иронии судьбы он сам становился на пути своих товарищей, на пути Пеле и Загало, которым говорил тогда, в Швеции: «Нужно думать не о себе. О Бразилии. О нашем народе, который ждет эту победу — единственную радость, отпущенную ему судьбой».

Вскоре после победы перуанской команды в отборочных играх кто-то из местных журналистов спросил его:

— Ну, а если нам придется играть с Бразилией?..

В тот момент эта гипотеза была сугубо теоретической. Абстрактной и далекой. Еще не была проведена жеребьевка. Тонкая ручка девочки Моники вытаскивавшей из чаши листочки бумаги с названиями команд, еще не определила судьбы и пути шестнадцати участников чемпионата. Диди улыбнулся и ответил:

— В этом случае я выведу команду на поле, закрою глаза, и пусть случится так, как угодно Всевышнему.

Спустя полгода после окончания мексиканского чемпионата мне довелось интервьюировать Диди. Эта беседа подробно изложена в книжке «Чаша «Мараканы»», и сейчас я долго думал: стоит ли вновь публиковать его суждения четвертьвековой давности. Но решил, что нужно: во-первых, изданная четверть века назад книжка давно уже стала раритетом и сегодня она практически исчезла из оборота. Во-вторых, самое главное: это были, все-таки, мысли Диди, одного из величайших футболистов в истории. Каждое его слово, каждая мысль, каждая фраза представляют интерес, независимо от того, когда они высказаны.

И еще: Диди в той нашей давней беседе сделал некоторые прогнозы, и теперь любопытно посмотреть, какие из них оправдались…

Итак, разговор с Диди, состоявшийся в 1971 году.

Разумеется, прежде всего я попросил его рассказать о том, как он себя чувствовал накануне и во время матча, в котором встретились сборные Бразилии и Перу.

— Конечно, я понимал, что наша команда…

— Простите, Диди! Что значит «наша»?

Он засмеялся, закурил очередную сигарету, откинулся на спинку плетеного кресла и крикнул жене, чтобы принесла кофе.

— Буду говорить откровенно. Как профессионал, я гордился тем, что мне доверено руководить национальной сборной Перу. И старался сделать все возможное, чтобы оправдать это доверие. Похоже, мне это удалось. Но, разумеется, когда пришел черед встречаться с бразильской командой, я понял, что наша — ПЕРУАНСКАЯ — команда уступает ей. Тут не могло быть никаких иллюзий. Но и я, и все мои игроки решили сыграть как можно лучше. Чтобы, даже проиграв, нам не пришлось бы впоследствии краснеть перед миллионами перуанцев, которые послали нас в Мексику и ждали от нас достойной борьбы.

Это кажется просто, но… как бразилец, как сын своего народа я чувствовал, конечно, что оказался в очень трудном положении. В конце концов, я ведь совсем недавно был игроком нашей сборной.

— Бразильской?

— Да, НАШЕЙ, бразильской. Мы дважды побеждали — в Швеции и Чили. И все знают, чего нам это стоило. Разве можно такое забыть? Я видел здесь, на чемпионате в Мексике, матч бразильцев с англичанами, и едва не закричал от радости, когда Жаирзиньо забил гол. И когда начался матч нашей команды…

— Какой «нашей»?

— Перуанской… Когда мы начали матч с бразильцами. Когда я увидел, как наши парни, то есть бразильцы, выходят на поле в желтых футболках, в этих футболках, которые принесли нам столько славы, я…сознаюсь…в глубине души «болел» за моих соотечественников. За бразильцев. Но, как тренер, как профессионал футбола, я сделал все возможное для достойного выступления моей, перуанской команды.

Я спросил его, сколь интересен был мексиканский чемпионат с творческой точки зрения: появились ли там новые идеи?

— Я считаю, — сказал Диди, — что с организационной точки зрения этот чемпионат был лучшим из всех. Да и чисто игровой аспект турнира обрадовал любителей спорта: ряд команд, в частности сборные Бразилии, ФРГ, Перу, показали интересные тактические новинки и творческие находки, даже если учесть, что большинство команд придерживалось уже известных схем: 4-3-3 и 4-4-2. Наша, перуанская команда слегка модернизировала их, играя 4-1-2-3.

— Можно ли и сегодня продолжать делить футбол на «европейский» и «латиноамериканский»?

— Мне кажется, что грань между этими двумя «школами» быстро стирается. Многие европейские команды, в частности команды ФРГ, Чехословакии, Югославии и Советского Союза, стали в последние годы демонстрировать футбол эластичный, игру, отличающуюся «мыслительной быстротой», то есть умением игроков все быстрее и быстрее оценивать игровые ситуации и отыскивать наиболее рациональные продолжения и ходы.

— А могли бы Вы попытаться сделать прогноз развития футбола на ближайшие годы? Ведь совсем недавно говорилось, что ему угрожает «ничейная смерть» вследствие бурного размножения всевозможных «замков», «бетонов», «задвижек» и прочих защитных систем. Похоже, что мексиканский чемпионат вселил в наши сердца оптимистические надежды, не так ли?

— Я верю, что мы начинаем возвращаться к футболу эпохи двадцатых и тридцатых годов. Разумеется, я имею в виду не тактические схемы, не реставрацию «дубль-ве», а сам дух игры. Тогда, лет сорок назад, футбол был ярким, увлекательным зрелищем, доставлял зрителям куда больше удовольствия, чем нынешний: рациональный и сухой. Впоследствии футбол профессионализировался, и в погоне за очками тренеры стали думать не о том, как, выиграть матч, а о том, как его не проиграть. Игра стала скованной, осторожной… А сейчас, мне кажется, начинается обратный процесс раскрепощения игроков.

— Если проследить развитие тактических схем, то можно заметить, что в течение последних полутора десятилетий количество нападающих, точнее говоря, количество выдвинутых вперед игроков, которых принято относить к категории «чистых» нападающих, все время уменьшалось. Схема «дубль-ве» с пятью форвардами была вытеснена бразильской новинкой 4-2-4, затем появились 4-3-3 и 4-4-2. Не означает ли это, что вскоре на переднем крае атаки мы увидим в командах всего лишь одного футболиста?

— Не думаю. Я могу только предположить, что футбол станет более агрессивным, более «свободным». Нельзя выигрывать, нацеливаясь на ничью или на победу с минимальным счетом. Именно мы, тренеры, были виноваты в появлении скованного футбола, когда игроки и тренер заботятся прежде всего об обороне своих ворот. И именно мы, тренеры, обязаны сейчас раскрепостить творческую инициативу футболистов. Ведь они, спортсмены, всегда любят играть интересно и остро. Вот и надо предоставить им возможность играть так, как им нравится.