Тошнит от колец - Дуглас Кенни

Наконец, все враги были убиты, а те немногие, которым удалось вырваться из смертельного кольца солдат, были затоптаны рой-танскими скакунами. Трупы нарков стащили в огромные курганы. Гудгалф весело скомандовал, чтобы каждый завернули в подарочную упаковку и отправили по почте в Фордор. Двудорцы начали отмывать запачканные бастионы, а все еще трепыхавшуюся тушу драконицы на тележках повезли на королевскую кухню, где готовилась победная трапеза.

Но не все было хорошо в Двудоре. Много хороших и верных людей пало: братья Физрук и Рукосуйник, дядя Ухамочки славный Ухаслук. Гномы и эльфы тоже понесли потери, и печальные траурные рыдания смешивались с криками радости.

Хотя предводители и собрались все, чтобы приветствовать друг друга, и их не пощадила схватка. Фараслакс, сын Бенилюкса, брат Бромозеля, лишился четырех пальцев на ноге, но приобрел шишку на темени. У прекрасной Ухамочки на мощном бицепсе появилась царапина, а оба ее монокля были варварски разбиты. У Мокси и Пепси уши после боя стали короче, а Леголам сильно растянул левую ягодицу. Остроконечная голова Штопора была несколько сплющена от удара мясным молотком, но свежесодранная шкура, которую он надел как макинтош, свидетельствовала об исходе дуэли. Последним прихрамывал Гудгалф, опирающийся на совершенно невредимого Эрроурута. Белые рейтузы волшебника были изодраны в клочья, на груди его куртки а ля Перу расползлось отвратительное пятно, а его ботинки были безнадежно стоптаны. К тому же его правая рука висела на перевязи, но когда он, по рассеянности, и перебросил повязку на другую руку, к этой его ране стали относиться гораздо менее серьезно.

Слезы лились, как вода, когда они приветствовали друг друга. Даже Гимплет и Леголам укротили свою неприязнь и ограничились одним или двумя похабными жестами. Было много смеха и объятий, особенно между Эрроурутом и Ухамочкой. Эрроурут однако не мог не заметить те взгляды, какими обменивались Ухамочка и рослый, охрипший Фараслакс, когда их знакомили.

– А этот герой, – сказан Гудгалф Эрроуруту, – храбрый Фараслакс, законный наследник Стюардов Двудора.

– Очень рад, – ледяным голосом произнес Эрроурут, пожимая руку Фараслакса и одновременно наступая ему на раненую ногу. – Я Эрроурут Эрроуширтский, законный сын Эроплана и законный КОРОЛЬ ВСЕГО ДВУДОРА. С моей невестой и КОРОЛЕВОЙ, прекрасной Ухамочкой, вы уже знакомы!

Все обратили внимание на то, какое значение придал Эрроурут формальному приветствию.

– Салют и привет! – ответил Зеленый Тупей. – Пусть твой брак и твое правление будут так же долги, как твоя жизнь. – И он раздавил руку Эрроурута, пожав ее.

Они уставились друг на друга с нескрываемой ненавистью.

– Пойдемте в лечебницу – сказал Эрроурут, внимательно осмотрев искалеченные пальцы, – ибо мои раны мне хочется залечить.

Пока они добрались до дворца, многое было сказано. Все поздравляли Гудгалфа с так удачно поданным сигналом к атаке. Многие удивлялись, откуда он знал, что помощь близка, но волшебник хранил на этот счет странное молчание. Все, конечно, были опечалены тем, что Вороний Глаз не смог насладиться победой, потому что зеленый гигант и его вареные овощи попали, возвращаясь из Рыбьего Клея, в подлую засаду, устроенную черным стадом сорхедовых кроликов-призраков. От когда-то могущественного войска не осталось даже кочерыжки. Мокси и Пепси пролили горькие слезы о своих сгинувших плодовитых морковочках и сплясали отчаянную джигу отчаяния.

– А теперь, – сказал Эрроурут, жестом приглашая раненых воинов в бетонированный бункер, – спустимся в это… гм… в эту Лечебницу, где мы очистимся от наших страданий, – он пристально посмотрел на Фараслакса.

– Лечебницу-лечебницу, мы есть хоккей, – заупрямилась Ухамочка, глядя на Фараслакса, как собака, глотающая слюни над куском Филе.

– Повинуйтесь моим словам, – потребовал Эрроурут, топая ногой.

Компания слабо запротестовала, но подчинилась, не желая ранить его чувств. Там Эрроурут нацепил белый фартук, пластмассовый стетоскоп и забегал туда-сюда, оказывая помощь своим пациентам. Фараслакса он поместил в отдельную палату, подальше от остальных.

– Стюарду Двудора – самое лучшее, – объяснил он.

Скоро все, за исключением Фараслакса, были вылечены. Эрроурут объявил, что у нового Стюарда открылся рецидив, и что срочно необходима операция. Он присоединится к ним попозже, за праздничным столом.

Празднество в главной закусочной Бенилюкса представляло собой потрясающее зрелище. Гудгалф вырыл закопанные им огромные запасы деликатесов. Как оказалось, это были те самые деликатесы, которые Гудгалф включил в распределение по карточкам. Ленты из разноцветной жатой бумаги, ослепительно яркие висячие бумажные фонарики вызывали восхищение гостей. Гудгалф не поскупился и нанял троллический оркестр, расположившийся на сцене из высохшей апельсиновой кожуры. Большими кружками все пили, сколько хотели, протухший мед. Затем гости – заклеенные пластырем эльфы, пьяные гномы, пошатывающиеся люди и несколько лиц неясного происхождения, но с пятачками, добрались до длинного банкетного стола и принялись набивать себе брюхо так, будто это была последняя в их жизни еда.

– А они не так глупы, как кажется, – вполголоса обратился Гудгалф к Леголаму, сидящему справа от него.

Волшебник, великолепно одетый в расклешенные джинсы, возвышался во главе стола. Справа и слева от него в почетных складных дачных стульях, сидели болотники, Леголам, Штопор и Ухамочка. Только отсутствие Фараслакса и Эрроурута задерживало начало церемонии.

– Как ты думаешь, где они? – спросил, не выдержав ожидания, Мокси, перекрикивая стук вилок и пластмассовых фужеров.

Ответ, а точнее половину ответа на вопрос Мокси увидели все, когда через мгновение дверь банкетного зала распахнулась и показалась взъерошенная, окровавленная фигура.

– Штомпер! – воскликнул Пепси. Гости притихли. Перед ними стоял Эрроурут, все еще в своем фартуке, от носа до носков ботинок покрытый кровью и слизью. Одна рука была обмотана толстой повязкой, а под глазом темнел ужасный синяк.

– Что ист? – спросила Ухамочка. – Кто есть милый Фараслаксер?

– Увы, – вздохнул Рейнджер. – Фараслакса больше нет. Я всеми силами старался исцелить его от ран, но все напрасно. Раны его были многочисленны и болезненны.

– Что есть слючилось мит им? – рыдала рой-танка… – Он чувствовал сам себя карошо, кокта мы уходиль!

– Смертельные ссадины и контузии, – сказал Эрроурут и вздохнул еще раз, – с осложнениями. Его ткани были совершенно отделены. Бедняга. Он не имел ни малейшего шанса.

– Могу поклясться, у него была лишь шишка на голове, – пробормотал себе в рукав Леголам.

– Воистину так, – ответил Эрроурут, бросая на эльфа испепеляющий взгляд, – могло показаться человеку, незнакомому с искусством врачевания. Но эта шишка, эта фатальная шишка, она послужила причиной летального исхода. Началась водянка мозга. Это на девяносто процентов смертельно. Я был вынужден произвести ампутацию. Очень, очень печально.

С озабоченным лицом Эрроурут прошагал к своему складному стулу.

Как будто по предварительной договоренности вскочили непристойного вида домовые и заорали:

– Последнего Стюарда больше нет! Слава Эрроуруту Эрроуширтскому, Королю Двудора, слава!

Стомпер небрежным жестом коснулся полей шляпы, отдавая дань верноподданническим чувствам двудорцев, а Ухамочка, видя, откуда дует ветер, взвизгнула от восторга и обвила загорелыми руками нового короля. Остальные гости, то ли сбитые с толку, то ли пьяные, откликнулись на приветствие тысячекратным эхом. Но вдруг в самом конце зала послышался пронзительный, писклявый голосок. Все увидели приземистого, коренастого человека в зеленой одежде и с черной повязкой на носу.

– Нет, нет! – пищал он. Это был Магнавокс, друг покойного Фараслакса.

– Говори! – пронзительно приказал Эрроурут, надеясь, что тот не станет.

– Ешли ты иштинный король Двудора, – высвистывал пьяный Магнавокс, – ты ишполнишь пророчество и шотрешь с лица земли шупаштатов. Это шамое ты должен ишполнить прежде, чем штанешь королем. Это шамое дело надо шделать.

– Это шамое, я хотел бы видеть, – хихикнул Штопор. Эрроурут растерянно замигал.

– Супостатов? Но ведь мы все здесь друзья…

– Не-ет! – подсуфлировал Гудгалф. – Сорхед? Фордор? Ноздрули? Сам знаешь, кто? Стомпер нервно кусал губы и думал.

– Ну, я полагаю, что мы все пойдем к Сорхеду и вызовем его на бой, я полагаю. У Гудгалфа отвисла. челюсть, но прежде чем он успел заткнуть рот Стомперу, Ухамочка запрыгнула на стол.

– Вот есть айн ответ! Мы маршировайт на дер Сорхеддер и давайт ему кароший трепка!

Вопли Гудгалфа потонули в реве алкогольного одобрения.

Утром следующего дня армия Двудора, отягощенная длинными копьями, острыми мечами и тяжким похмельем, двинулась на восток. Предводительствовал Эрроурут, нетвердо сидящий в дамском седле. Ему было хуже всех. Гудгалф и все остальные ехали рядом и молили, чтобы судьба их оказалась быстрой, безболезненной, и, по возможности, не их судьбой.