Убийство в закрытой комнате. Сборник рассказов - Александра Мадунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О, Никита, вспомним прежние времена, друг мой? Музыкальные журфиксы в доме престарелых — вот что нам теперь осталось! — проворковала певица.
С лукавой улыбкой она посмотрела на компанию старых товарищей. Лариса глубоко втянула воздух и отвернулась. Никита помедлил немного и протянул Виолетте руку, в которую та, как дар, вложила свою сухонькую ладошку.
— Прекрасно, прекрасно, — захлопал в ладоши Ар-темон, — а я побуду конферансье, если никто не возражает.
— Да пожалуйста. Только изволь переодеться. Твой костюм — такая пошлость! Думаю, у тебя заготовлен смокинг? — не сводя глаз с Никиты, приказала Виолетта.
— О да. От вас ничего не скроется! Значит, я вам небезразличен? А я-то сюрприз готовил на Восьмое марта — хотел пошутить. Как жаль, что наша Фиалка тогда простудилась, — с сожалением заквохтал Арте-мон.
— Только прошу, без обычных глупых шуточек, всем надоели твои розыгрыши. Уходи и не мельтеши. Никитка, что ты хотел бы исполнить?
Артемон побрел выполнять желание дамы сердца, чтобы не рассердить ее еще больше. Лариса тоже вышла, что-то пробормотав, но ни Виолетта, ни Никита не обратили на нее внимания — они горячо обсуждали, какие дуэты их голоса еще потянут.
Виолетта так увлеклась, что Марина почти силком увела ее переодеваться к выступлению.
Через полчаса в гостиной все было готово для домашнего музыкального вечера. Вдоль стены работники пансионата сервировали столы с легкой закуской.
Вокруг старого рояля расставили кресла, превратив часть зала в небольшую площадку. Пожилые артисты рассаживались с удобством, предвкушая не только эстетическое удовольствие, но и застолье, а также просто возможность вспомнить молодость.
Обычно Виолетта передвигалась с помощью Марины. Она никогда не признавалась, что годы дают себя знать, но охотно жаловалась на головокружения и легкую мигрень. По ее убеждению, эти недуги от природы присущи тонким художественным натурам.
Сегодня она опиралась на руку Никиты, томно вздыхая и откровенно кокетничая с ним, а Марина вежливо держалась сзади, делая вид, что собирается всего лишь насладиться концертом, а не присматривать за своей пациенткой.
Звездную пару приветствовали аплодисментами — в такие минуты годами накопленные обиды отступали на задний план перед признанием таланта и профессионализма.
Из боковой двери появилась Лариса Арамовна в концертном платье и скромно опустилась на круглый табурет, расставляя ноты на пюпитре. К Никите и Виолетте подошел Артемон. Смокинг неплохо смотрелся на его худощавой фигуре.
— О, так гораздо лучше, даже цветок в петлицу успел прикрепить! — одобрила Виолетта внешний вид поклонника.
— Рад услужить вам, дорогая!
Артемон осторожно приложил руку к сердцу. Певица близоруко прищурилась:
— Ох, как ребенок, право! Ты неровно срезал цветок — ножка оттопыривает лацкан. Вот, держи, я тут набросала порядок номеров.
— Я все поправлю. Как приятно, что вы заботитесь обо мне, дорогая!
И он гордо повернулся к публике:
— Господа, господа, мы готовы!
Постояльцы пансионата воззрились на самозваного конферансье. Задние ряды заняли сиделки и медсестры, среди которых расположилась и Марина. У многих на коленях лежали маленькие сумочки с лекарствами — в пансионате заботились о пациентах, когда-то считавшихся национальным достоянием.
— Сегодня прекрасный день, господа! Нас порадуют своим талантом замечательные исполнители: народная артистка СССР, легенда отечественной оперетты Виолетта Нежина!
Та под громкие аплодисменты раскланялась, сложив руки на груди.
— С ней в дуэте выступает народный артист СССР, солист оперных театров Никита Галанин!
Певец поклонился. Почувствовав себя в родной стихии, постояльцы пансионата как будто помолодели, забыли о болезнях.
— За роялем — заслуженный работник культуры Лариса Далоян, — Артемон простер руку в сторону аккомпаниатора.
Лариса Арамовна привстала и слегка наклонила голову. Казалось, все ее внимание было поглощено нотными листами.
Для начала Виолетта и Никита Галанин исполнили романс «Не искушай меня без нужды»[1], чтобы распеться, потом один номер вытянул Никита, а Виолетта отдыхала. Она присела на стул рядом с Ларисой и предложила перелистывать ноты. Но пианистка так резко отказалась, заслонив телом кипу бумаг, что певица недоуменно пожала плечами и отодвинулась, как от обжигающего пламени.
Награжденный овациями Никита подошел к Ларисе, вывел ее в центр площадки и сам стал ей аплодировать. Раскрасневшаяся пианистка улыбалась и бросала на певца ласковые взгляды. Виолетта, не скрывая кислого выражения лица, отвернулась и подала почти неприметный знак Артемону. Тот прервал приятный момент, деликатно оттеснив Ларису, и объявил громко, перекрывая шум в гостиной:
— А сейчас знаменитая ария из оперетты «Фиалка Монмартра» [2] в исполнении неподражаемой Виолетты Нежиной!
Лариса, вернувшаяся к роялю, забарабанила Кальмана, вложив в бравурную мелодию собственные чувства, а Виолетта запела «Карамболину». Даже в столь почтенном возрасте она пленяла публику, и легко можно было представить, как великолепно певица выглядела в молодости, как ее голос переливался всеми оттенками, и как задорно она выплясывала, порхая по сцене.
— «У ног твоих лежит бли-ста-тельный Париж!» — в последний раз почти продекламировала артистка и, задыхаясь, выбросила вперед руки.
Аплодисменты и крики «браво!» не смолкали долго. Но верный Артемон понял, каких усилий стоил певице номер. Он подхватил стул, вынес его на середину площадки и осторожно усадил Виолетту. Почти сразу же подбежала Марина.
— Виолетта Антонова! Вам плохо? — с тревогой спросила сиделка.
— Нет, мне хорошо, как никогда! — отрезала певица. — Артемон, шампанского! Немедленно!
— Какое шампанское, Виолетта Антоновна? Вам надо лекарство принять! — возмутилась Марина.
Она держала наготове пузырек, в котором пересыпались таблетки.
Звезда капризно надула губы:
— Не хочу! Хочу вина, хочу разгула!
Артемон поднес даме сердца бокал, почти доверху наполненный искристым напитком. Виолетта оттолкнула руку Марины с флаконом и с удовольствием отпила глоток. Она уже восстановила дыхание, потому встала, жестом приказала Артемону отодвинуть стул к роялю и уступила место Никите Галанину.
Пока певец прочищал горло, Виолетта поставила свой бокал на рояль, чуть не плеснув напиток в лицо Ларисе, и стала хлопать в ладоши, заняв такое место, чтобы закрыть пианистку от исполнителя. С другой стороны рояля, почти у самой стены сжалась Марина, не успевшая вернуться на место. Теперь ей было неудобно проходить через площадку мимо Никиты, и она замерла за Ларисой.
От души развлекшись, Виолетта предоставила возможность Никите исполнить номер.
— Старинный русский романс «Сомнения». Исполняет Никита Галанин, — объявил Артемон и встал за спинкой стула Виолетты, положив ей руки на плечи. Она погрузилась в музыку и не сбросила его рук, как обычно.
— «Уймитесь, волнения страсти, засни-и, безнадежное се-ердце…» [3]
В такт музыке Виолетта качала головой, прикрыв глаза, пока Никита, с почти шаляпинскими нотами, не вывел:
— «Как сон неотступный и грозный, мне сни-и-тся соперник счастливый…»
Веки Виолетты дрогнули, и она перевела взгляд на Ларису, склонившуюся над роялем. Почувствовав холодный огонек, та подняла свои темные глаза от клавиш. В ее ответном взгляде смешалось множество эмоций.
— «И та-айно, и зло-о-бно кипя-ащая ревность пы-ла-ает…»
Серо-голубые глаза Виолетты и жгуче-черные Ларисы не отрывались друг от друга — ни одна из них не сдавалась. Руки пианистки машинально перебирали клавиши. Артемон заметил дамскую дуэль и занервничал. Из своего укрытия осторожно выглядывала Марина: у нее маневры почтенных постоялиц тоже вызвали беспокойство.
— «И та-айно, и зло-о-бно оружия ищет рука».
Как по команде дамы отвернулись друг от друга: Виолетта обмахивалась краем шали, улыбаясь Никите, а Лариса уставилась в ноты, хотя могла играть вслепую.
Когда замолк финальный аккорд, некоторое время стояла мертвая тишина, а потом сразу стало шумно, многие зрители вставали со своих мест, певца окружили. Виолетта тоже подошла к раскрасневшемуся Никите, воскликнув:
— Нам всем нужно выпить! Всем шампанского!
Потом оглянулась в поисках своего бокала. Марина, обойдя рояль, подхватила его и попыталась унести к столикам.
— Куда, змея?! Немедленно верни!
— Виолетта Антоновна! Вам вредно, вы лекарства не пили!
— Отдай! — крикнула певица, изящно опускаясь на стул. — Не мешай развлекаться, ладно? А то не оставлю тебе своих цацек. — Она обаятельно улыбнулась Марине.
