Любовь длиною в жизнь (СИ) - Ши Катерина

– Ладно…

Я не знаю, что это – облегчение или новая петля на моей шее, но не берусь больше анализировать, я просто хочу жить, не оглядываясь на прошлое.

Как только наш разговор завершился, тихонечко выдохнула. И даже несмело улыбнулась. И через несколько минут на телефон пришло сообщение: «Дай мне второй шанс».

Наверное, я его уже дала, когда пообещала не пропадать.

Глава 20

Марк

После ухода, а точнее, бегства Миланы не мог найти себе места. До сих пор не помню, где только силы взял, когда подтянулся, ухватившись за подоконник, и встал. Ноги трясутся, пот по спине течет, зубы сводит от усилия, но я стоял и провожал ее. Маленькая, запутавшаяся и совершенно не знающая, что делать дальше. Именно такой она была – растерянной и раздавленной.

Поторопился, нужно было тянуть время, только зачем? Это ведь было целиком и полностью ее решение.

Возвращаться в воспоминания в те минуты было себе дороже. Сейчас первостепенной задачей было совершенно другое.

– Бог ты мой! – ахнула за спиной медсестра, когда пошла в палату. Я же просто грузно опустился обратно в коляску и повернул голову.

Женщина светилась от счастья, даже ладошки к щекам прижала. Здесь вообще было принято радоваться успехам пациентов, даже самым незначительным продвижениям вперед.

– Радость-то какая! Пойдешь! – она метнула свой взгляд на кровать Миланы и все поняла без слов. Улыбка погасла, как и у меня буквально несколько минут назад.

– Да, я смог, – кивнул, – благодаря вам.

– Скажу врачу, что нужно добавить несколько упражнений!

Женщина ушла, чтобы вернуться со специалистом, который ставит на ноги других людей, который с человечностью и теплом принимает каждого из нас. Этот взрослый мужчина с седыми висками и очень цепким внимательным взглядом словно чувствовал, кому и какое лечение нужно назначить.

– Значит, встал, – он посмотрел на меня и нахмурил брови.

– Встал, – кивнул. – И пойти хочу…

– Пойдешь, но не так быстро, как бы хотелось. Сначала костыли, и только потом своим ходом.

– Хоть так…

Конечно, в моем сознании все происходило намного радостнее. Я встаю с кресла и бегу за Милой на край света. Но с небес на землю меня опустили сразу. И я даже не испытал горечи. Уже то, что сделано – имеет огромный шанс на будущее, где я буду просто ходить, возможно, даже бегать…

– В таком случае немного изменим программу!

Я слушал внимательно все то, что назначал врач. И его предупреждениям верил. Будет больно, будет трудно, но без этого той цели, что я поставил, не достичь.

В этот же день меня принесли в палату и буквально положили на кровать после изнурительного занятия. Таких адских болей я давно не чувствовал, даже обезболивающее не помогало. Мечась по кровати, проклиная всех, кого было можно, пропустил приход Льва Константиновича, который просто держал меня за ладонь. Не спрашивал, терпел, когда сжимал его кисть слишком сильно.

Только когда хоть немного отпустило, мужчина самолично стер с моего лица пот и произнес:

– Ушла, как вижу. Но вернешь.

Я не верил, хоть и всей душой этого желал. Вернуть, еще раз попросить прощения и разрешения быть рядом, хотя бы в качестве друга. И вместе с тем понимал – не примет, не простит, недостоин. Чертово детство, амбиции и эгоизм. К чему все привело? К тому, что единственный человек из моего прошлого был рядом в самые тяжелые моменты. Мать звонила, да, но чтобы приехать? Не-ет, об этом речи не было. Лишь спрашивала, сколько денег выслать, чтобы со мной была сиделка. Она и в трубку ревела, и переживала. Вот только дальше истерики мы не ушли.

А отец? С ним я впервые поговорил совсем недавно. Раскаяние с его стороны было. Он больно сильно переживал, что связался с Резановым. Говорил, что подставил себя и своих людей, что сейчас из-за проверок попадет многим, в том числе и ему, потому что тоже за душой есть черные пятна. Но обо мне не было ни слова, словно я так – бесплатное и бесполезное приложение. А ведь после того, как он от меня отказался, так, возможно, и было. Но надежда, как говорится, умирает последней. Моя вот в муках и агонии, все ждет того, что папа заберет свои слова обратно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты хоть спроси, как я себя чувствую? – усмехнулся, прервав поток слов.

– Так хорошо, – безэмоциональным голосом произнес он, – разговариваешь, значит, все нормально.

Я даже застыл, не веря в то, что услышал. А потом перевел взгляд на кресло, которое стояло совсем рядом, чтобы можно было в любой момент им воспользоваться.

– А то, что твой сын калека, тебя не волнует?

Он ничего не ответил, давая понять, что приезжать не будет. Зато снова предложил денег, какую-то глупую помощь…

– Деньгами вы спонсировали меня все детство, а мне нужен был ты…рядом.

Его номер после этого разговора я заблокировал, все ждал, что приедет и лично со мной поговорит. Ведь имел представление, куда меня направили. Но… чуда не произошло.

Да и ладно, жизнь всех рассудит. Только я дал себе слово, что если в будущем у меня будут семья и дети, а врачи не утверждают обратного, то из меня точно выйдет хороший отец. Перед глазами есть плохой пример и последствия этого примера. Мои дети будут видеть меня рядом с собой, они будут знать, что на отца можно положиться в любой, даже самой бестолковой ситуации.

– И как вернуть? – спросил Льва Константиновича после некоторого молчания.

– Дай ей время, – пожал плечами мужчина, – она должна прийти в себя, немного переключиться, окунуться в привычный ритм жизни. А ты звони и пиши, напоминай о себе. В конце концов, ухаживать за понравившейся женщиной можно и через океан.

В этом начальник был прав, тем более, когда рассказал, что уедет Милана лишь на определенный срок, и даже сдал мне все ее контакты и место жительства. Я знал, когда у нее вылет, знал и терпел до последнего, пока не понял, что может быть поздно. Могу в очередной раз потерять ту, с кем мне действительно хорошо. Только тогда я повел себя как умалишенный, а сейчас как трус.

Вопрос в другом, нужен ли Миле такой слабый человек рядом? Нет! Однозначно нет! Она сама по себе сильная и выносливая, идущая на риск! Значите, ей будет нужна опора, нужна поддержка. Так что готов ли я рискнуть, выбирая ее?

Готов!

Я позвонил первый, потому что и должен был. Прислушивался к тихим гудкам и выдохнул, когда она взяла трубку. Выдохнул и подобрался весь. Этот звонок будет началом нашего пути, нового шага к будущему.

Наш короткий разговор был как бальзам на мою израненную душу. Скупо подтер слезу, которая непроизвольно потекла по щеке, и дал себе обещание сделать все возможное, чтобы Мила была счастлива. А для начала я начну осуществлять ее мечты. И начну с квартиры, которая будет передана девушке в собственность по всем документам. Да, она может не принять этот подарок, но боюсь, что сильнее расстроится, если квартира уйдет в другие руки. Так что с нового начала недели жилплощадь сняли с продажи и по ней начали оформлять документы.

Если бы не Войнов! Ничего бы не получилось у меня!

Этот мужчина каким-то чудом до сих пор был рядом, не бросал. Хоть и признался, что мы ему надоели.

– Но от вас такая энергетика, а какую характеристику стал получать?! Да я благодаря этому делу еще выше поднялся! Вот чувствовал, что нужно помогать! Чувствовал и не прогадал!

Это точно, наше дело вышло заковыристым с одной стороны и даже простым с другой. Но Олег Михайлович был специалистом своего дела, копнул глубже. Вот уж откуда понесло со всех сторон, и крысы побежали в разные стороны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но все позади. У нас новое будущее, в котором, очень на это надеюсь, нет места старым обидам, нет места людям, которые отравляют нашу жизнь. И я очень рассчитываю, что будущее будет светлым. И совместным.

Я начал писать Милане с того самого дня, как она улетела. Писал утром, интересовался, как она провела день. А вечерами желал спокойной ночи, даже если за весь день она ничего не ответила. Пусть такое порой одностороннее общение было для меня глотком свежего воздуха, небольшим перерывом между лечением и долгими процедурами. В свободные часы продолжал работать над своими небольшими проектами, присылал начальнику наброски и дико радовался, когда тот одобрял проделанную работу.