Накануне и в дни испытаний - Владимир Новиков

- На новом месте все будет нужно, все пригодится. Ведь доставать электропроводку, кабель, сантехнику, трансформаторы и прочее будет негде, да и некогда, надо сразу начинать работать.

Увидел, что грузят готовые и полуготовые детали автоматов, по сути все, из чего их собирают. Сразу после установки оборудования на новом месте на фронт пойдет готовая продукция. Благоустраивали теплушки, в которых уезжали люди. Стены обивали войлоком, полы плотно застилали тесом и тоже утепляли. В каждом вагоне нары - есть где спать. Все стараются делать добротно. Но теплушка остается теплушкой - это не пассажирский вагон.

Хотя уже начались заморозки и с топливом случались перебои, не услышал ни жалоб, ни сетований. На вокзале попытался ускорить погрузку станков, что скопились на платформе, но не хватало порожняка. Вместе с начальником станции бродили по путям, чтобы найти хотя бы несколько платформ или исправных вагонов, но не нашли ничего - было только то, что уже непригодно к передвижению. В это время появились над станцией немецкие бомбардировщики. Люди прижались к стенам здания вокзала. Началась бомбежка, к счастью оказавшаяся неточной. Бомбы взорвались в лесу - метрах в 150 - 200 от станции.

Бомбардировщики вскоре улетели, а заводчане продолжили погрузку. В лесу ранило мальчика и женщину. Через несколько дней эвакуация этого завода закончилась. Последние эшелоны уходили с подмосковной станции, когда первые уже выгружали оборудование на новом месте.

Наркомат точно знал, как идет погрузка на тех или иных заводах, где находятся двигающиеся эшелоны. Имелась информация даже об отдельных вагонах, если в них перевозили уникальное оборудование. Случалось, однако, что "нить" терялась и возникала необходимость выяснить, куда делись вагоны с дефицитными материалами или с готовой продукцией, нужной нашим заводам или другим оборонным заводам. Тогда в поиски включался транспортный отдел наркомата, наши снабженцы, нередко и заместители наркома, а то и сам нарком.

Надо отдать должное заместителю наркома вооружения Владимиру Георгиевичу Костыгову. Он был у нас главным по контролю за организацией подачи вагонов, продвижением эшелонов, их розыском и даже получал иногда задание найти затерявшийся единственный вагон. Работа у него была, прямо сказать, сумасшедшая. Однако Костыгов никогда не роптал и исполнял свой долг с завидной самоотверженностью.

Интересное свидетельство. Нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин в своей книге "Крылья победы" вспоминает об одном эпизоде, характерном для того периода. Дело касалось авиационных пушек. Завод, который производил их, эвакуировался, а на новом месте производство еще не развернул. Но пушки для авиационников были изготовлены впрок и отправлены по назначению, однако вагоны где-то затерялись. Из Наркомата авиационной промышленности раздался звонок:

- Где пушки? Когда вы их нам доставите?

Ответ:

- Они в пути. Говорят:

- Пушки не поступили.

Оба наркомата включаются в поиск. Среди тысяч составов, десятков тысяч вагонов в конце концов находим те, что загружены пушками для авиационных заводов. И не за несколько недель, как справедливо отмечает А. И. Шахурин, а за несколько суток. Угрозу срыва выпуска самолетов ликвидировали.

Теперь можно лишь удивляться, как удавалось выкручиваться из очень острых ситуаций, чтобы обеспечить тех же авиационников всем необходимым в это трудное время. Вопросы, связанные с транспортом, продвижением грузов, вставали иногда настолько остро, что работники наркомата шли прямо к наркому и просили:

- Дмитрий Федорович, позвоните, пожалуйста, в Наркомат путей сообщения, пусть нас примут.

Конечно, просили позвонить не просто в наркомат, это мог сделать и другой работник. Принять нашего представителя должен сам нарком путей сообщения. Только его помощь в отдельных случаях могла быть эффективной.

В начале ноября 1941 года я и заместитель наркома И. А. Барсуков получили указание вылететь на Урал: он - в район города Златоуста, а я - в Медногорск. Задание - помочь быстрее организовать производство тульских изделий на новых местах. На Барсукова возлагали заботы по производству станковых пулеметов, на меня - за выпуск самозарядных винтовок.

Из Ижевска за нами прилетел прикрепленный к заводу небольшой самолет. У него было два места впереди - для летчика и механика и два сзади - для пассажиров. Этих самолетов я больше никогда и нигде не видел, возможно потому, что они выпускались в небольших количествах, а может быть, даже в то время уже не выпускались вовсе. Долетели до Ижевска, заночевали. Барсуков до этого на самолетах не летал, поэтому после первой остановки предложил:

- Давай, Владимир Николаевич, возьмем две грузовые машины, загрузим их быстрорежущей сталью, которая очень нужна уральцам, и поедем сначала в Златоуст, а затем ты переберешься в Медногорск.

Хорошо зная эти места, я сказал, что это безнадежная затея. Все дороги заметены снегом. Доедем ли? Но даже если доедем, то поездка в таких условиях займет очень много времени. Иван Антонович настаивал, и я уступил. Завод выделил два грузовика, в них уложили все, что было нужно, и мы отправились в город Сарапул, что в семидесяти километрах от Ижевска. Пробивались туда весь день. Не раз откапывали застревавшие в снегу машины. К вечеру въехали в город. Барсуков понял, что так до места назначения мы будем добираться не одну неделю.

На следующий день на том же самолете, который прилетел за нами в Сарапул, мы вылетели в Уфу. Там заправились, но погода не позволила лететь дальше. Спустя день или два начальник аэропорта заявил, что получил распоряжение забрать наш самолет для срочной доставки других работников в Москву. Пришлось звонить в наркомат. На третий день мы наконец покинули Уфу.

Пролетая над Уральским хребтом, любовались гордой красотой этих мест: горами и скалами, сосновыми и еловыми лесами. Но вот, приоткрыв занавеску, механик попросил меня перейти в кабину летчика. С этим экипажем в свое время, когда я работал в Ижевске, мне приходилось летать частенько, пилоты меня хорошо знали.

- Владимир Николаевич, - обратился ко мне летчик, - надо делать вынужденную посадку. Падает давление масла, вместо шести атмосфер уже четыре. От перегрева может воспламениться мотор.

- А куда садиться? Под нами горы, скалы и леса.

- Ударимся крылом о деревья и будем падать в снег под откос.

Положение было серьезным, однако летчики, несмотря на потерю высоты, перелетели через хребет. Минут через тридцать пошли на посадку. Приземлились на поле, прямо в глубокий снег. Но все обошлось благополучно. Когда Иван Антонович узнал, почему сели здесь, то заявил, что "лучше сто километров пройдет пешком, чем еще хоть раз сядет в самолет". И решительно направился к дороге, которая оказалась поблизости. Остановил сани и попросил довезти до ближайшего районного центра. Оттуда он и добрался до Златоуста.