Наследство для безумцев (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова"

— Не заперто.

— А если это стража Правителя? — широко улыбнулась сказительница, заходя в комнату. Аштаркам беззаботно пожал плечами, пряча маленький двухзарядный арбалет:

— Вряд ли Правителю в ближайшее время понадобится убивать свою стражу таким экстравагантным способом. Элиос, Далра. Рад, что ты наконец добралась, я уже начал волноваться. Иди сюда.

Бывший жрец заключил возлюбленную в объятья, пинком захлопнув дверь — раздался характерный щелчок запирающего механизма. Как-то раз Далра спросила Аштаркама, что будет, если в его спальне забаррикадируется враг. Тот хмыкнул:

— Во-первых, у меня есть ключи от всех здешних дверей — и копии этих ключей в надёжном месте. Во-вторых, сюда можно пройти и другим способом.

Каким именно, Аштаркам уточнять не стал, а Далра не углублялась в расспросы. Эта тема тоже очевидно относилась к запретным в Гадюшнике.

Спальня бывшего жреца не поражала роскошью — по крайней мере, на первый взгляд. Стены обиты тканью цвета гречишного мёда, на полу — множество циновок, чуть поодаль от очага валялись львиная и медвежья шкуры, а по углам комнаты небрежной рукой брошены подушки, заменяющие гостям стулья (новомодные причуды, завезённые из дикарских земель, хозяин комнаты не уважал, если они не касались чего-нибудь колющего или режущего). Оружие, конечно, тоже имелось: пара мечей висела напротив входа, массивная алебарда — над дверью, а несколько кинжалов и арбалетов было запрятано по тайникам. Остальной свой немаленький арсенал Аштаркам хранил в небольшой комнатушке, примыкающей к спальне — эдакая клеть, доверху забитая всевозможными шедеврами кузнечного искусства. Далре довелось несколько раз там побывать, и впечатлений хватило надолго.

Посреди комнаты, возле очага, стоял низенький двенадцатиугольный стол на двенадцати же плоских деревянных ножках, в нижней части которых были вырезаны старинные дома с крышами-куполами. Насколько было известно Далре, под одной из ножек как раз располагался тайник с кинжалом. Столешница была выполнена из перламутровых пластинок, сложенных в затейливый узор: звезда, запутавшаяся в паутине. В центре столика уютно устроился пузатый кофейник, точно мать-утка, гордая потомством, и несколько чашек, словно утята, расположились рядом.

Ближайшую к столику стену подпирал массивный дубовый шкаф, запертый на целых два замка — в нём хранилась знаменитая на весь Гадюшник, а то и на весь Падашер, коллекция ядов. А ещё (но это знали лишь самые близкие Аштаркаму люди) там лежало несколько книг, недельный запас портов и пара домашних халатов.

Больше в комнате не водилось никакой мебели. Место как место, ничего особенного. И лишь потом посетители, настроенные увидеть груды золота и драгоценностей, начинали понимать, что столик и шкаф — старинные, работы лучших падашерских мастеров прошлого столетия, что шкуры стоят целое состояние, оружие вообще бесценно, а праздничная мантия Правителя Падашера сшита из той же материи, которой Аштаркам завесил стены. Бывший жрец любил такие милые шуточки.

Покоясь в объятьях возлюбленного, Далра от нечего делать разглядывала потолок, на котором на надёжной цепи висела массивная люстра с десятью свечами. Вопреки нелюбви ко всему иноземному, Аштаркам, увидав такую в какой-то из гостиниц, тут же заказал заезжему северному ремесленнику точную копию. Далра помнила, как бывший жрец гордился покупкой и с гордостью демонстрировал люстру всем, кто не успел убежать. Воспоминание вызвало мимолётную улыбку. Аштаркам тут же почувствовал изменение настроения любимой женщины, опустил её на шкуры и внимательно поглядел в глаза:

— Ну, дорогая, и что помешало тебе выспаться на этот раз?

Шутливый тон ничуть не обманул Далру, хотя отвечала она столь же весело и беззаботно:

— С Тинниманом заболталась. И клянусь всеми богами, Аш, ты выбрал не ту профессию. Из тебя вышел бы потрясающий гувернёр.

— Им слишком мало платят, — усмехнулся бывший жрец, усилием воли подавив другие, опасные слова.

«Так выйди за меня замуж, останься со мной, роди мне детей, и я буду заботиться о них!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он знал: Далра не поймёт его. Или не захочет понять: в её случае это одно и то же. Они проходили это не раз и не два. Проклятые Лорды-Протекторы, проклятый Город-между-мирами!

А ещё Аштаркам осознавал, что Далра исподтишка сейчас за ним наблюдает, полуприкрыв глаза и свободно раскинувшись на львиной шкуре. Сколько раз он уже видел её такой: внешне расслабленной, а на самом деле размышляющей о чём-то своём. И каждый раз это было сопряжено с немалой опасностью.

Поэтому Аштаркам почти инстинктивно попытался прервать раздумья любимой женщины, притянув её к себе и начав крепко целовать. Далра не вырывалась, наоборот, прижималась сильней, обнимала жарче, но когда оба остановились, чтобы перевести дыхание, тихонько спросила:

— Слушай, у тебя найдётся, на чём посчитать?

— Тебе нужны счёты? — ответ вылетел из уст Аштаркама сам собой. Бывший жрец почти не огорчился тому, что его поцелуи, по сути, отвергли. Печально было другое: похоже, его возлюбленную в ближайшее время ждали неприятности. Недаром же она ведёт себя так беззаботно! Оставалось выяснить, в какой мере эти неприятности связаны с сыновьями Хафесты, и как он, Аштаркам, может помочь справиться с проблемами.

— Нет, достаточно клочка бумаги, пера и чернил. Буду разбираться с тем, как течёт время в… разных местах.

«Разных измерениях», — вспомнилось Аштаркаму. Когда-то Далра пыталась объяснить ему, с чем она постоянно имеет дело. Кое-что запомнилось.

Поднявшись на ноги, бывший жрец отпер шкаф, порылся в нём и вскорости подал подруге требуемое. Далра кивком поблагодарила и зарылась в вычисления, время от времени бормоча что-то вроде: «Ненавижу эти проклятые цифры!». Аштаркам молча наблюдал. Наконец женщина оторвалась от своего занятия, помотала головой, словно избавляясь от головокружения, и задумчиво сообщила:

— Аш, есть серьёзный разговор.

— Да, — спокойно отозвался бывший жрец. Делать вид, что он не волнуется и контролирует ситуацию от и до — вот и всё, что ему сейчас оставалось. А что внутренности скрутило приступом страха, какого он не испытывал уже давно… Это пустяки, с кем не случается? Любимой женщине вовсе не обязательно о таком знать.

Далра тоже, говоря по правде, не совсем понимала, с чего начать. «Дорогой, я тут передумала, ты как к этому отнесёшься?» Она прекрасно знала: Аштаркам отнесётся к этому хорошо. Очень хорошо. Теперь бы заставить его столь же благосклонно одобрить всё то, что случится перед этим «передумала»…

Мысленно пожав плечами, сказительница решила высказаться напрямую… ну, почти напрямую:

— Вот что, Аш: у меня есть реальный шанс где-то через годик-полтора разделаться с долгами перед Лордами-Протекторами. Совсем от них освободиться. И вернуться сюда, насовсем. Ты… что об этом думаешь?

За что Далра обожала (и одновременно терпеть не могла) своего возлюбленного — так это за умение на лету схватывать всё недосказанное.

— Вернуться, значит… — Аштаркам невесело усмехнулся. — А в каком виде, любовь моя? Полутрупом, как ты в прошлый раз на меня вывалилась? С теми ночными кошмарами, от которых лучший лекарь храма Лиа-Льяр сознание потерял, а потом шарахался от тебя, словно от умбартовой адской гончей?

— Ничто не даётся даром, — лицо сказительницы закаменело, глаза стали бесстрастными. — Итак, ты против?

В награду женщине досталась ещё одна кривоватая улыбка:

— Хочешь перевалить на меня ответственность за твоё решение?

— Хочу, — подумав, кивнула Далра. — Иногда, знаешь ли, так проще решиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Аштаркам размышлял недолго. В конце концов, ему не впервой было решать за других. Правда, Далра до сих пор сопротивлялась каждой его подобной попытке, но раз сама просит…

— Я не против. Я эгоист, сама знаешь, и хотел бы видеть тебя рядом всё то время, которое мне отпущено богами. Но дорогая, — мужчина серьёзно посмотрел на возлюбленную, — прежде чем ввязываться в драку, убедись, что шансы выжить есть. Про хорошие шансы я не говорю — твои Лорды-Протекторы те ещё козлы — но хоть какие-то… Раз тебе готовы простить долги — значит, дерьмо, в которое ты вляпаешься, навалено погуще, и воняет посерьёзней. Мне будет тебя не хватать, если не рассчитаешь сил.