Можно и не любить - Дороти Иден

Она быстро прошла к шкафу для одежды. Эстрелла рассортировала и тщательно разложила ее вещи. Ханна взяла белый бикини, довольно скромный по существующим стандартам, но все же более откровенный, чем любой другой, который когда-либо был у нее.

— Ты будешь выглядеть в нем великолепно, — уверяла сестра Гранта.

Она тихо вышла из спальни. Выложенный плитами пол был теплым под ее босыми ногами; когда она вошла в воду, казалось, шелк коснулся ее кожи. Она без конца плавала кругами до тех пор, пока не почувствовала, что по телу побежали мурашки. Тогда она выбралась из бассейна и растянулась в шезлонге.

Солнце было жаркое. Очень жаркое. Через некоторое время Ханна закрыла глаза.

…Руки, обвившиеся вокруг нее, их прикосновение, легкое, но возбуждающее. «Ханна». Руки, поворачивающие ее, поглаживающие ее по коже. Дыхание, шепчущее в ее волосы, губы, прохладные и сладкие, против ее губ. «Ханна, дорогая».

— Ханна, Ханна.

Ее глаза открылись. Грант сидел в шезлонге рядом с ней и держал ее руку в своей. Его загоревшее голое тело было около нее, а лицо так близко, что она могла чувствовать его дыхание на своей щеке.

— Грант? — прошептала она.

— Да, — у него был мягкий и глубокий голос. — Ты грезила.

Она сухо глотнула. Ей показалось, что во сне прошли дни, а не минуты.

— Я, должно быть, крепко спала.

— О чем ты грезила?

Их глаза встретились. Я грезила о тебе, Грант, подумала она, о тебе, Грант…

— Ничего особенного, — сказала она осторожно.

— Правда? — Он улыбнулся ей в глаза. — Тогда почему ты издавала тот маленький звук?

Она очень смутилась, делая вид, что не понимает, о чем он говорит.

— Я не знаю, — сказала она. — Я просто спала и… и… — Она замолчала. Он был очень близко от нее, слишком близко. Его кожа слабо пахла солнцем и потом — запах более крепкий и чувственный, чем любой другой.

Она перевела дыхание и изобразила улыбку на лице.

— Мне снилось, что… что я пила из высокого стакана ледяную воду, — сказала она со слабой улыбкой.

— Я могу превратить этот сон в действительность. — Он улыбнулся и отодвинулся от нее. Когда он повернулся, в его руках оказался высокий запотевший стакан. — Будешь лимонад?

— О, да, — сказала она. — С удовольствием. Спасибо. — Она выпила полстакана. — Как раз то, что нужно, — добавила она весело.

— Да. — Он погладил ее руку своей, когда забирал у нее стакан. — Мне следовало предупредить тебя. Здесь солнце гораздо сильнее, чем дома.

Ханна кивнула. Почему он продолжает сидеть около нее? Почему не встанет и не сядет на другой шезлонг или не спустится в бассейн?

— Ты… ты уже был в бассейне?

— Нет, еще нет.

— Ты должен попробовать. Вода чудесная, очень прохладная и… и…

Она бормотала словно идиотка. Нет, так больше продолжаться не может. Ханна встала.

— Думаю, мне надо пойти внутрь. Я…

— Зайди сначала в бассейн.

Она посмотрела на него, когда он поднялся на ноги. У нее в горле пересохло. Как он прекрасен! Теперь она могла его лучше рассмотреть, чем утром, когда он стоял у окна обмотанный полотенцем. На нем были облегающие черные плавки, позволявшие видеть его узкие мужские бедра, живот, плоский, как стиральная доска, округлые выпуклости, которые составляли его мужское достоинство.

— Ханна? Ты вся покраснела, — сказал он мягко.

— Грант…

— Это жара. Солнце. — Он улыбнулся и протянул к ней руку. — Поплавай и охладись, перед тем, как пойти внутрь. Ты сразу почувствуешь себя лучше.

Она вложила свою руку в его и позволила ему подвести ее к каменным ступенькам, которые вели в воду.

— Ты можешь идти, — сказала она с мимолетной улыбкой, когда вода дошла ей до пояса, — я умею плавать.

— Зайди немного поглубже, — сказал он мягко и повел ее туда, где каменный выступ образовывал риф, через который вода переливалась в бассейн. Вода мягко охватила ее, когда он подвел ее под прохладный водопад. — Тут. — Он улыбнулся. — Здорово?

— Да. Очень.

— Твои волосы намокают, — сказал он. Она засмеялась, что удивило даже ее саму.

— Ну и пусть, — сказала она, откидывая голову назад и закрывая глаза. Грант был прав: вода оказывала чудесное действие на нагретую кожу.

— Ханна. — Она открыла глаза. Грант наблюдал за ней, и, когда она увидела его лицо, дыхание у нее перехватило. Его глаза были, как обсидиан, его рот был, словно глубокий разрез на напряженном лице. — Ханна, — сказал он снова и вытянул одну руку, очень медленно, и провел ею вниз по мокрым волосам к ее шее.

— Не надо. Пожалуйста.

— Ты знаешь, как ты прекрасна? — прошептал он. Его пальцы скользили по ее влажной коже, едва касаясь ее грудей.

— Грант. — прошептала она.

Она хотела сказать, чтобы он не делал этого, но не могла. Ее сердце прыгало, как будто она только что взобралась на гору пешком. Его пальцы были словно маленькие язычки пламени, когда они пробегали вниз по ее бедрам, и она чувствовала, что что-то растет внутри нее такое, что было сильнее ее желания остановить его.

— Хотел бы я знать, как ты выглядишь раздетой, — сказал он, и голос его был очень тихим, таким тихим, что она едва слышала его. — Я представлял себе твое тело, полноту твоих грудей. — Его рука погладила ее грудь, и она почувствовала, как ее соски мгновенно поднялись. — Я представлял себе сладостный изгиб твоих бедер, небольшую округлость твоего живота…

— Перестань, — дрожа шептала Ханна, — о, перестань…

Грант подошел ближе. Его руки прошлись по ее бедрам, огибая их, ощупывая ягодицы.

— Я не сплю ночью, думая о том, как это будет замечательно, когда мы наконец будем с тобой в постели. — Стон вырвался у нее из груди. Его руки легко прижали ее, он привлек ее к себе, и она с готовностью подчинилась, придвинувшись к нему так, что их тела соприкоснулись. — Ты откроешь мне всю себя? — Его голос лился на нее словно густой, вязкий мед. — Ты охватишь меня своими ногами и вскрикнешь, когда я войду в тебя…

Ханна качнулась, и его руки обняли ее, прижимая все сильнее.

— Ханна. — Она ощущала кожей его дыхание, когда он целовал пульсирующую ложбинку у нее на шее.

Когда его рот нашел ее, она не могла остановиться и целовала его в ответ с дикой, отчаянной страстью, рот ее открылся, ее пальцы вцепились ему в плечи. Он первый перестал целовать ее, оторвав от себя и удерживая до тех пор, пока она не подняла на него глаза.

Он не улыбался с победным видом, как она боялась, а смотрел на нее с таким видом, который она не могла понять. Знал ли он, что он может прямо сейчас взять ее, если захочет, здесь, под небом, при ярком солнце, в воде, окружающей их словно прохладный шелк?