Дойти до ада - Олег Игнатьев

Сведенное судорогой страха бледное лицо Медика мелко задергалось.

— Шестнадцать… Сорок… Сорок восемь… Двадцать… Тридцать…

— Девять, — сказал Климов.

— …три, — закончил Медик. «Значит, восемь», — понял Климов.

Губы Медика сначала складывались в трубку, и он начал говорить «во…»

— Если код не наберется, я тебя прикончу.

Осмотрительность и недоверие давно наложили отпечаток на его характер.

Когда вошли в туннель, Климову захотелось стать тенью, полностью раствориться во тьме.

28

— Ты сам сунул голову в петлю, — предупреждающе сказал Медик, когда они вошли в бетонный переход. —

Люди Зиновия — бывшие гэбисты, но это их не портит.

— Даже украшает, — шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.

— Тебе говорю вполне серьезно.

Климов не ответил. Он взял в левую руку свой «Макаров», а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержав на весу, несколько раз резко махнул рукой, как будто отбиваясь, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур Медика.

«Осечки бы не вышло», — озабоченно подумал Климов о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.

— Идти долго?

— Минут десять, — сказал Медик и споткнулся в темноте.

Климов успел схватить его и поддержать.

— Все время прямо?

— Нет. Еще два поворота.

— От последнего до входа в штольню сколько метров?

— Я всего два раза был. Не помню.

— Приблизительно.

— Тогда свет был, а в темноте… — Медик помедлил, — думаю, не больше двадцати…

— Хорошо, — ответил Климов, хотя в общем-то не видел ничего хорошего. — Связь с Зиновием у них прямая?

— Да.

— Они тебе не подчиняются?

— Нисколько.

— Пароль тебе известен?

— Нет.

— А как же вы хотели взорвать газгольдеры?

— Я этого хотел? — В тоне звучало удивление. — Не помню.

— Да ты многого не помнишь, — сказал Климов и спросил, как часто должен Медик с Зиновием говорить по телефону.

— В принципе, все время. Связь прерываться не должна.

— А если телефон забарахлит?

— Такого быть не может.

— Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.

— Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.

— А с тобой?

Медик подумал, помолчал, потом ответил:

— Если бы со мною что произошло, на связи был бы Чистый.

— Позывной Зиновия какой?

— Гюрза.

— А твой?

— Мой — Цмос.

— Цель оправдывает средства? — спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.

— Да, оправдывает, — вяло сказал Медик и внезапно перешел на шепот: — Климов, слушай, — он замедлил шаг, — если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, отпусти меня! Совсем! Я уйду в горы.

— Нет, — прямо ответил Климов. — Пока нет.

— А если я тебя отсюда поведу к Зиновию? За Ястребиный Коготь? По туннелю?

«Все, собаки, знают, — удивился Климов. — Подготовились отлично».

Известие о том, что бетонный переход из бункера в восьмую штольню имеет тайный выход к «каменному столу», к вертолетной площадке, и что этот путь уже испробован, говорило о том, что механизм террора запущен опытной рукой.

— А что, такой туннель имеется?

— Конечно.

— И Зиновий о нем знает?

Медик горделиво хмыкнул:

— Нет.

«Возможно, туннель заминирован, — подумал Климов, — вполне вероятно. Но и выбора у меня нет. Если взрыватель будет у меня, а дистанционное управление в руках Зиновия, я так и так превращаюсь в ходячую мину. Почувствовав неладное, Зиновий нажмет кнопку, и я…» Что будет с ним после того, как произойдет взрыв, представилось так явственно, анатомически-кроваво, что Климов не решился даже мысленно закончить оборванную фразу.

— Если выведешь меня наверх и я увижу вертолет Зиновия, — помедлив, сказал Климов, — гуляй на все четыре стороны.

— Честное слово? — В голосе Медика просквозило недоверие и ликование одновременно. — Увидишь и отпустишь?

— Слово офицера.

— Тогда дай телефон, — заговорщицким тоном потребовал Медик, — я свяжусь с Зиновием, скажу, что все о'кей.

Согласные всегда ликуют, а недовольные ропщут.

Трудно сказать почему, но Климов достал телефон.

— Пошли, — сказал он Медику. — За последним поворотом свяжешься с Зиновием. Старайся говорить отчетливо и громко. Охранники тебя узнают и подпустят. Дальше мое дело.

Глаза уже привыкли к темноте, и Климов с Медиком ускорили шаги.

Никогда еще в жизни Климов так отчаянно не рисковал, никогда еще не смотрел так близко смерти в глаза.

«Оскорбление действием действительно оскорбление», — вспомнилась глупая фраза, услышанная неизвестно когда и неизвестно по какому поводу, и Климов подумал, что умные стараются не рисковать, что умные…

— Последний поворот, — шепнул Медик и протянул руку за телефоном. Пальцы его дрожали.

Климов протянул ему телефон и фонарик.

— Постарайся ослепить хотя бы одного.

— Там очень узко.

— Вот и хорошо.

Медик был крупнее Климова, шире в плечах и выше на полголовы. Шел он скованно, едва передвигая ноги, но и торопить его было нельзя, он тоже рисковал собственной шкурой.

Как только свернули за угол, послышался суровый окрик:

— На пол! — и одновременно с этой командой вспыхнул в руках Медика фонарь.

Включился телефон:

— Гюрза! Я Цмос! Зиновий! Слышишь?

Краем глаза Климов уловил стоявших впереди охранников и моментально выпалил из двух стволов в их силуэты. Стрелял в головы. Навскидку. Словно в тире. Громкий стон заставил пальнуть снова.

— Гюрза!

Медик присел и оглушенно замотал башкой. Фонарь он выронил, и тот сразу потух.

— Я Медик…

— Хватит! — крикнул Климов и рванул вперед, стреляя на бегу сразу из обоих пистолетов.

Ответа он не слышал.

Для верности Климов в упор добил живучего охранника, схватившегося вдруг за автомат.

Выдернув из его пальцев мощный фонарь, Климов включил его и осветил убитых.

У одного остекленевшие глаза смотрели в потолок. Другой лежал ничком, рядом с автоматом, до которого так и не успел дотянуться.

Две лужи крови подтекли к ногам Климова и медленно соединились. Можно было проходить в восьмую штольню.

Поджидая приближавшегося Медика, Климов перезарядил пистолеты, сунул «Макаров» в кобуру под мышку, перекинул «люгер» в левую руку и забрал у подошедшего Медика молчавший телефон.

— Он слышал выстрелы? — спросил о Зиновии Климов и услышал:

— Конечно.

— Что ты сказал?

— Сказал, что Чистый расстреливает мародеров.

— А он?

Медик пожал плечами:

— Ему что? Трупом больше, трупом меньше… не имеет значения. Наоборот, благодарил. Сказал, что наша доля гонорара будет больше.

— Выходит, ультиматум принят? Ваши требования удовлетворяют?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Медик. — Еще крутят.

— Ладно, — сказал Климов и, отобрав телефон, снял с пояса лежавшего ничком охранника наручники. — Давай свою культю.

Приковав Медика к себе, Климов потянул его к решетке входа в штольню. Луч фонаря направил в подлые глаза.

— Код не забыл? Какая там последняя цифирь?

Медик зажмурился и отвернул лицо:

— Тридцать восемь.

— То-то, — удовлетворенно произнес Климов и, нашарив в одном из карманов убитых связку ключей, стал подбирать нужный к замку. Теперь он действовал спокойно и уверенно.

Отворив решетку, Климов потянул Медика дальше, и вскоре они оказались перед входом в бомбоубежище, о чем гласила соответствующая надпись. К этому же входу вел еще один туннель, только намного шире, с узкоколейной рельсовой дорогой, уводящей в темень, туда, где был центральный вход в рудник и где шел неравный бой Петра с охраной. С той стороны все время доносились выстрелы.

«Найду взрыватель и пойду к нему на помощь», — решил Климов и потянул на себя дверь бомбоубежища.

Спертый воздух и гул голосов в кромешной темноте напомнили об участи заложников. Кое-где, в глубине штольни, чадили слабенькие огоньки. Никто не догадался взять с собою фонари или свечи.

Войдя в бомбоубежище, Климов уже знал, что будет делать.

— Федор Дерюгин, на выход! — как можно спокойнее и вместе с тем довольно громко крикнул Климов, и тотчас эхом его зова покатилась волна окликов: — Дерюгина! На выход! Федора… Зовут. Ау, Дерюгин!

Климов осветил дверь седьмой штольни, показывая, куда должен подойти Дерюгин, и сразу отошел в сторону, выключив фонарь. Нельзя было стоять на одном месте.

— Вот это Кукрыниксы! — раздался в темноте громкий голос Федора.

Климов вновь включил фонарь, направил на себя.