Воспоминания Пьера Изместиефф, потомка русского княжеского рода Долгоруких и французского рода Блукет, талантливого шпиона, успешного бизнесмена, любителя и ценителя красивых женщин - Пьер Изместиефф

Я позвонил Валентине и попросил ее встретить меня на следующий день в аэропорту в Париже. Я предупредил ее, чтобы она элегантно оделась и не забыла взять мой смокинг, так как нам сразу придется поехать в Версаль на государственный прием!

Так мы и сделали.

Подъезжая к «Порт-Дофин» в Париже, чтобы попасть на магистраль, ведущую в Версаль, мы увидели, что она перекрыта. Мы показали наше приглашение жандарму на мотоцикле, и он не только нас пропустил, а даже сопроводил до самого дворца!

Валентина была за рулем, и пока она управляла машиной, я успел переодеться в смокинг.

На приеме было всего человек пятьдесят. Когда в зал вошли президент Миттеран и президент Горбачев, все гости выстроились в очередь и стали подходить здороваться с президентами.

Вот наступила и наша очередь. Президент Миттеран не только пожал мне руку, но к моему большому удивлению, «узнал» меня. Обратившись ко мне, он просил меня представиться и без переводчика обратиться к президенту Горбачеву, как потомку княжеского рода Долгоруких. Я не мог отказать президенту Миттерану и сделал это с большим удовольствием. Президент Горбачев пожал мне руку, расспросил меня о моей жизни, где я родился, и выразил большое удивление моему хорошему русскому языку.

Поздороваясь с президентами и немного поговорив с ними, мы с Валентиной отошли в сторону. Через несколько минут нас ожидал сюрприз. К нам подошел и представился мужчина — секретарь советского посольства в Париже. К сожалению, я не помню его имя и фамилию, но теперь удивился я — секретарь посольства знал не только как меня зовут, но и даже то, что я учился на экономиста в Aix-en-Provence!

У нас состоялось знакомство, и мы провели некоторое время в очень интересной беседе. Говорили мы в основном о политике, о будущем Советского Союза, о коммунизме и о разном другом. У секретаря было мнение о том, что реформы президента Горбачева помогут стране быть конкурентоспособной на мировой арене в области вооружений, промышленности и даже производству ширпотреба. Наверное, не все мои дорогие читатели помнят или знают, что такое ширпотреб. Люди моего поколения, конечно же, знают, но для молодых читателей расшифровываю: ширпотреб — это товары широкого потребления, то есть всякие вещи, джинсы, ну в общем разные шмотки и всякие другие товары.

Я возразил ему и высказал противоположное мнение. Я говорил, что нужно дать людям политическую и экономическую свободу, а это будет способствовать переходу страны от социализма к капитализму. Наш собеседник предложил продолжить разговор за версальским столом. Так мы и сделали. Он нам с Валентиной очень понравился, как умный и эрудированный человек. Мы пригласили его к нам домой в гости в Рамбуйе. Нам показалось, что мы тоже ему понравились, потому что он искренне сознался нам, что в принципе это возможно, но советовал этого не делать, так как он из советской военной разведки! Благородный поступок, так как, если бы мы продолжили наше общение, то у нас наверняка были бы проблемы с французскими спецслужбами.

После этого замечательного разговора и не менее прекрасного ужина, мы расстались и больше никогда не виделись.

Глава 12

В сентябре 1980 года Валентина с Флорианом и Сашей переехали жить ко мне в мою маленькую уютную квартирку в Париже. Жили мы там очень дружно. Она меня навещала на работе, а по вечерам, уложив детей спать, мы почти всегда отправлялись в ресторан, потом на дискотеку Coeur Samba или Regine. Спать мне удавалось не больше трех или четырех часов, но мой организм большего и не требовал. Интимные отношения бывали, но редко. Я скоро понял, что Валентина в этом не нуждалась и исполняла просто свой супружеский долг. Так как я не эгоист, я пытался лишний раз к ней не приставать. У меня хватало своих удовольствий на «стороне» во время моих частых поездок по миру. Я, как правило, проводил неделю в Париже, а следующую за границей, в командировках. Валентина продолжала тесно общаться с Кроннингом. Он звонил ей каждый день. Меня это не задевало, я относился с пониманием к их отношениям и не возмущался, даже когда он специально прилетал в Париж, чтобы с ней пообедать.

В начале 1981 года мы купили приличный дом в Рамбуйе. Пять спален, большой зал, кухня, а также сад, который мы с помощью сотрудников моей фирмы за несколько месяцев обустроили. Садик превратился в роскошный красивый сад. В доме оборудовали чердак и превратили его в хранилище для вещей и обуви Валентины. С самого нашего знакомства с Валентиной, она всегда любила покупать много хорошей одежды и обуви, и особенно Chanel. Поэтому значительная часть моих доходов уходила на эти покупки. Нужно отдать должное, вкус у нее всегда был изысканный. Да и внешние данные у нее всегда были на высоте — фигура как у манекенщицы, и одета она всегда была лучше всех. Даже когда мы шли в лес за грибами — она обязательно была накрашена и элегантно одета.

Я продолжал летать в СССР не реже двух-трех раз в год. Я все надеялся как-нибудь выйти на советский рынок. Почему, спросите вы? Потому что мне очень нравятся русские. Все те, с кем я общался — были очень интеллигентные люди, многие имели высшее образование. Несмотря на дефицит книг в стране, меня поражало, что многие из них прочитали все шедевры мировой литературы. Хочу сказать, что когда я с ними общался, то всегда чувствовал, что они говорят с открытым сердцем, искренне. Хотя уровень жизни в стране был скромный, они обожали принимать гостей и, казалось, что их гостеприимство не имеет границ.

Другой причиной была моя мечта создать собственную фирму, где я буду единственным акционером. Я знал, что на советский рынок выйти очень трудно, но если получится, то бизнес будет развиваться долго и стабильно.

Еще одной причиной был мой интерес к женщинам. Красивые женщины есть во всем мире, но русские, как мне кажется, самые душевные и красивые.

Вскоре в 1982 году я завел роман с очень интересной девушкой, Валиной клиенткой по шмоткам. Она была еще студенткой, училась в престижном институте Мориса Тореза и звали ее Яна. Нам очень нравилось общаться, ходить танцевать под песни Пугачевой «Миллион алых роз» или Розенбаума «Вальс Бостон» и, конечно же, заниматься любовью. Дома меня этим не баловали, а с Яной на этом поприще была полная гармония. Должен признаться читателю,