Алексей Поркин, гроза Империи - Владимир Датыщев

Я с видом глубоко ученого мужа, отчитывающего нашалившего отрока, произнес.

- Как говориться в старенькой поговорке, любопытной Варваре сделали лоботомию! Зачем нам лишние проблемы.

- Милый, но мы же в танке, что может случиться? Мы же в танке! - Она повторила и так умоляюще посмотрела мне в глаза, что бравый лейтенант Поркин сдался. Впервые в жизни.

Это случилось при въезде в оазис. Происшествие было настолько странным, что мы аж остановили машину и долго смотрели друг на друга. И крутили пальцами у висков.

Через кабину танка, сквозь много сантиметровую броню (и энергетическую, и металлическую), мирно напевая беззаботную песенку, вальяжно прошелся высокий худой старик в сером плаще и шляпе. В руках у него красовался длинный, выше человеческого роста посох. Концовка палки постоянно путалась в заметающей пол белоснежной бороде, оканчивающейся заросшим сединой ртом и зажатой в нем потрепанной трубкой. Человек появился из переборки, глянул на нас, хмыкнул и, прошептав что-то наподобие «проклятые урукхаи», исчез за бортом. Но, самое главное, датчики танка никак не отреагировали.

- Дела, - протянул я и потянулся к клавиатуре. - Возможно, эти пирамиды аккумулируют неизвестные науке пси-волны, и под их воздействием мы можем сойти с катушек.

Ирэн легонько хлопнула меня по ладони.

- Ну, теперь-то я никуда отсюда не денусь. Мы должны здесь все обшарить, возможно, где-то там находится мой отец!

Я убрал руки с управления и обреченно вздохнул. Спорить было бесполезно. При упоминании об отце, глаза девушки наполнялись горем, а губки так искривлялись, что приходилось бессильно сложить руки и становиться лицом к стене.

"Плод любви должен быть сладким!"

Небольшой отряд юдистов на десантных понтонах приближался к пещере. От нечего делать, тридцать человек на пяти лодках, курили и целовались. Помощник полковникуса Збандельберга адъютантус Паркац снисходительно мечтательно смотрел на солдат, но заняться подобным развратом себе не позволял. В каждом отделении был неизвестный шпион, а любовник - быстр на расправу. Адъютантус тяжело вздохнул и посмотрел вперед. Из темноты пробивалось розоватое свечение, слышались непонятные стоны и смех. Розовый - это хорошо, но, ей Торе, прямо как в аду. Неужели меня карают за минет тому бармену, который раскололся после первой же минуты. Он симпатичный, этот Шота, здоровенный, даром что республиканец. Ничего, отойдет в тюрьме, сам попросится!

Течение вынесло солдат под родные слизням своды.

Десятки женских глаз оторвались от объектов своего воздыхания и уставились на юдистов. Возникла неудобная пауза.

Секс, думали амазонки. Страшилища, думали рядовые.

- Это очень плохо, - вслух подумал Паркац. Голова разрывалась от заполняющего пещеру хохота.

Тихие слова разорвали преграду зыбкой паузы.

- Самцы! - заорала амазонка с длинными, до земли, когтистыми руками.

- Не самцы, а мужчины, - подправил ее чей-то голос.

- Назад… - команда адъютантуса растворилась в атакующем реве.

Солдат выдирали из лодок, отбрасывали оружие и срывали с них одежду. Даже оглушительный смех слизней, в тот памятный подземный вечер, был скомкан и отброшен. Все потонуло в сладострастных стонах.

К черту Збандельберга, подумал Паркац, хватаясь за упругий сосок. Это неплохо, подумало большинство юдистов. Наконец-то, прошептали амазонки.

"Исильдур Саруману - не Саурон"

На самом деле пирамид было пять, да и высотой они поражали. Невидимая издалека последняя пирамида была почти на треть поменьше товарок. Она, в отличии от других не была полосатой, а горела желтоватой бледностью на всех четырех сторонах. Ее острая верхушка изрыгала короткий яркий огонек, который трепыхался под натиском ветра.

На выпирающем в нашу сторону боку был нарисован большой кровавый глаз. Он плакал, и по стене катились вниз малеванные синие слезинки, каждая размером с доброго пещерного медведя. Горькие оканчивались на основаниях пирамид, ого! Фундаментов у центрального и боковых строений не имелось. Вообще! Они парили в воздухе. Между их явно тяжелыми тушами плескался свободный воздух, и больше ничего. От одной пирамиды к другой тянулись колеблющиеся полупрозрачные полотна неведомых защитных экранов.

Танк выкатился на открытое пространство между великанами. Вокруг клубилась пыль, слышался звон оружия и громкие воинственные крики. Мы попали в самое сердце боя!

Справа, почти прижимаясь к стенке центрального строения, стояли полторы сотни латников, вооруженные короткими мечами и пиками. Они бешено отбивались от атак толпы зеленых бестий. На сильных телах нападающих едва не лопались от мощных мускулов черные кожаные доспехи. В когтистых лапах они держали кривые ятаганы и булавы, надо сказать, владели оружием мастерски оба лагеря.

- Ты за мужиков в металле, или за лягушек? - спросила Ирэн.

Я сделал свой выбор и нажал на кнопку спуска, плазменные пушки радушно чихнули. Ситуация битвы существенно переформировалось. Раньше нападающих было почти втрое больше, сейчас соотношение сил прямо пропорционально изменилось. Большая половина агрессоров осела в песок протоплазменными лужами, отбивающиеся радостно загалдели.

Танк накрыло пологом странного экрана, что растягивался между строениями. Сколько я не жал на клавиши спуска, оружие не работало. В безотказном агрегате, способном пережить ядерную зиму! Двигатели тоже заглохли, электроника заснула. В ярости я заколотил руками по приборной панели. Эти экраны действовали как имперские нейтринные щиты, которые напрочь вырубывали любые электросети, на период своего действия.

Из малой пирамиды материализовались еще четыре дюжины зеленокожих тварей. Они живым тараном ударились о стену защитников. Ничего не понимая от ярости за сломанную технику, я одним движением активировал кислотник и выбежал из танка. Ирэн тоже высунулась из люка и вскинула на стационарные держатели атомный арбалет. Бластер, которым я пытался застрелить ближайших противников, испуганно пикнул и отрубался. Его дуло молчало.

Я бросил пистолет в клыкастую морду какого-то бойца и врезался в толпу нападающих со спины. Мне хорошенько помогало то, что их металлические ятаганы были совершенно беспомощными перед кислотным клинком. Они разламывались и прыскали в стороны мелкими железными брызгами. Взмах, еще взмах. Выпад, удар. Уже пятый противник скалится отрубленной головой, увядшей в песке. Еще удар. Разделанный от горла до паха зеленый воин бьется в судорогах под моими ногами.