Братья по разуму - Олег Дивов

– Только правительства этого почему-то не понимают, – заметил Песоцкий.

– Да, мы никогда не сможем рассказать им о наших делах, – развел руками Вестгейт. – Но от этого гуманный характер Службы не изменится, верно? Что бы сейчас было на Земле, если бы Служба не взяла контроль в свои руки? Война была совсем рядом. Желтые против белых, белые против черных, исламисты против христиан, коммунисты против всех. И дураки с атомными бомбами – повсюду.

– Да я не спорю… – потупился Песоцкий. – Только методы, методы…

– А откуда другие-то? – вступился за нелегалов Игорь.

– Готовность двадцать минут, – сообщил Витя.

– Хорошо, – кивнул Песоцкий. – Сам знаю, что других нет! – вдруг рявкнул он на Игоря. – Но противно мне, понимаешь? Я оперативник, я солдат! Лицом к лицу! И все честно.

– Но мы тоже работаем честно, – сказал Вестгейт мягко. – Да, мы манипулируем человеческим сознанием. Но при этом мы никогда не вредим. А конкуренты делают это на каждом шагу. Сейчас, когда началась охота, крови будет очень много. И мы опять не сможем ответить по принципу «око за око». Мы снова будем добренькими, всех простим…

Песоцкий внимательно посмотрел на него исподлобья.

– Ну верь, верь… – пробормотал он. – Блаженны верующие, ибо их… Забыл.

– Блаженны только нищие духом, – сказал Игорь. – Что-то мне водки хочется.

– И мне, – признался Вестгейт.

– Ты как себя чувствуешь?

– Физически – отлично.

– Все равно водки нельзя, – вздохнул Песоцкий. – Ну как, воспринял информацию?

Вестгейт кивнул.

– Дальше, – разрешил он.

– Поубивали их всех, – сказал Песоцкий просто.

– Что-о?! – воскликнули братья хором.

– Соболезную, – сказал Песоцкий Вестгейту. – Вот тебе, парень, вторая половина текста: «Удивлены тем, что неизвестный доброжелатель рассылает членам клуба ценные подарки. Я пока единственный, кто еще не получил серебряную клюшку. Возвращайся скорее, думаю, и тебе пришлют. Искренне твой Чарли».

Вестгейт втянул голову в плечи и закрыл лицо руками. В комнате воцарилось молчание, только шумно сопел над приборами Витя.

– Будешь теперь жить в Москве, – ляпнул Игорь.

Вестгейт убрал руки и повернулся к Игорю лицом. Ничего это лицо не выражало. Ничегошеньки.

– Когда выберемся в запасной район, – сказал Песоцкий, – я тебе организую связь с Дядей. Он уж расскажет все в подробностях.

– Дядя вряд ли, – заметил Игорь. – Но он выведет Алекса на Северо-Западный. А у них там и Дяди свои, и Папы, и Тети.

– А Спецотдел у них есть? – спросил Песоцкий. Вестгейта, сидящего неподвижно, с каменным лицом, он старался не замечать.

– Нет. Спецотдел один, центрального подчинения. Наука-техника тоже одна и экология одна.

– А «внутряков» много, – заключил Песоцкий.

– Вот уж кто сейчас пашет!

– Необязательно. Причина утечки-то ясна, ловить некого.

– Не понимаю, – вдруг сказал Вестгейт. Игорь и Песоцкий повернулись к нему.

– Я тоже, – кивнул Песоцкий. – Ни одна нормальная СС не будет убивать чужого агента. Только в крайнем случае.

– Кто же это? – спросил Вестгейт. Интонация была почти умоляющая, и Игорь увидел, что Песоцкий окончательно смутился. Старик явно понял, что все его выпады в адрес Вестгейта были просто со зла, а парень, в сущности, ни в чем не виноват.

– Какие-то уроды, – пожал плечами Песоцкий. – Неизвестный ранее фактор. Экстремисты какие-нибудь.

– Экстремисты в каком-то правительстве, – поправил Игорь. – Аппаратура для промывки мозгов не попадает в частные руки. Взломать ментальную защиту этого Липара – Каспера могла только спецслужба. Верно, Алекс? Уж ты-то это должен знать.

Вестгейт молчал.

– А если?.. – предположил Песоцкий.

– Исключено, – включился в разговор Витя. – Вы простите, что я вмешиваюсь. Но я всего-навсего оператор пятого уровня. И шел я к этому уровню десять лет. А парень я, скажу без ложной скромности, талантливый.

– Ну и?.. – спросил Песоцкий.

– Готовность десять минут, – сказал Витя. – Ну и для работы на «промывке» нужен оператор первого уровня. Это еще пять лет, а то и все десять. И главное, оператора нужно уметь готовить. Ноу-хау требуются. А их охраняют покруче, чем золото в Форт-Ноксе. И передают из поколения в поколение, как секреты фокусников.

– Украсть все можно, – заметил Песоцкий.

– Целиком не сопрешь, – заявил Витя. – Ну хапнул кусок аппаратной, ну бумажку стырил. А они по отдельности ничего не значат. И потом, главное-то – финансирование. Денежки. Нет, Сан Дмитрич, такие вещи доступны только правительствам.

– Колумбийская наркомафия… – начал было Песоцкий, но махнул рукой и замолк. – Нет так нет. Как скажешь. Мы люди русские, дремучие, мы все больше насчет щей, как бы их лаптем похлебать…

– Сколько лет работы… – прошептал Вестгейт. – Сколько людей… В голове не укладывается. – Он пружинисто вскочил и прошелся по комнате. – Ладно. Хорошо. У-у, проклятье!

– Мы их поймаем, – заверил его Песоцкий. – И сделаем им очень больно.

– Как же! – съязвил Вестгейт. – Скорее они вас поймают! Вы что, не поняли, что погибли все?! Все-е-е!!! – вскричал он. – Нет больше Северо-Западного! Чарли – наш Папа! Все, никого больше нет, только он и я…

– А сколько их было-то? – спросил Игорь осторожно.

– Много, – отрезал Вестгейт и отвернулся к стене. – Это очень страшно, – сказал он тихо. – Ты, брат, даже не представляешь, какая это титаническая работа – хотя бы просто убить столько людей. А ведь их нужно было еще и локализовать… В разных странах… Против нас выступила такая махина… Откуда? Почему? Как мы ее проглядели?

– На всякую хитрую Службу, – снова подал голос Витя, – найдется х…й с винтом.

– Тихо, ты! – рявкнул Песоцкий. – Салабон! А туда же… Между прочим, ребята! – Он даже сел относительно прямо. – А почему бы и не быть двум Службам, а? Кто-то когда-то построил такую же глобальную дуру, как и наша, и творит себе потихоньку разумное, доброе и вечное. В масштабах всей планеты. И вот пересеклись наши дорожки…

– Все может быть, – сказал Вестгейт. – Все.

– Так, хватит эмоций! – скомандовал Игорь. – Потом разберемся. Как вы нас вытащите отсюда, дядя Саша?

Раздался короткий звонок в дверь. Песоцкий изменился в лице.

– П…ц! – сказал Витя в наступившей тишине. Он сунул руки в свой ящик и вытащил их обратно, уже сжимая в каждой по короткоствольному пистолету-пулемету.

У Песоцкого под мышкой тоже оказался автомат. Выставив ствол перед собой, он мелкими шажками, оставаясь в мертвой зоне, полз по стене к двери. Вестгейт с пистолетом встал за угол. В левой руке он держал запасную обойму. Игорь отбежал в глубь комнаты и нырнул за косяк двери кабинета. Только Витя геройски остался на линии огня. Согнувшись в три погибели, он спрятался за ящиком с аппаратурой, положив руки с оружием поверх него. Песоцкий, на секунду оглянувшись, показал Вите кулак, и тот поспешно отполз в сторону.

Вестгейт из своего угла бросил взгляд на Игоря. И обомлел. Он увидел, что Игорь вдруг переложил игольник в левую руку, а правой достал из-за пазухи кляксу и взвесил ее на ладони. А потом занял такое положение, чтобы было удобней бросать.

Песоцкий уже был у самой двери. Он потянулся к кнопке прозрачности, но нажать ее не успел.

Потому что в этот момент в дверь долбануло.

Помещения в жилом комплексе Службы проектировались из расчета на оборону. Поэтому коридор, ведущий к двери Игоря, был узкий – не спрячешься. А уступ в прихожей, за которым стоял Песоцкий, – широкий. Нападавшие, видимо, были в курсе дела, потому что из возможных методов атаки выбрали единственно верный – стремительный штурм.

Удар в дверь был звонкий и страшно резанул по ушам. Игорь, разинув в беззвучном крике рот, увидел, как дверь, словно в замедленной съемке, вспучивается и лопается на куски. Через образовавшуюся дыру в квартиру ударил сноп пламени, краем слегка опалив Игорю брови. Он инстинктивно отшатнулся за стену, и тут эффект «замедленной съемки» исчез. Действие приняло нормальный темп. Гостиная полыхала, а в дверь стреляли из автоматического оружия.

Стоя за косяком, Игорь по-прежнему ничего не слышал, но он видел, как пули рвут в мелкую щепу его письменный стол, как разлетается тысячью стеклянных брызг монитор, а из компьютера градом сыплются искры. Игорь присел, сжимаясь в комок, чтобы спастись от осколков. Высунуться в дверь было совершенно невозможно, и Игорь мог только представлять, какой ад сейчас в гостиной, откуда вырывались языки пламени.

На самом деле горела только мебель, оказавшаяся на пути взрывной волны, и огонь сквозняком относило в кабинет. Песоцкий, не желая обнаруживать себя, размазался по стенке в мертвой зоне. Витя с двух рук палил в быстро надвигающиеся по коридору складные бронещиты, из-за которых, видимо, не глядя, щедро плевались огнем три автоматных ствола. Оглохший от взрыва Вестгейт скорчился в углу.