Клинок Судеб - Владислав Глушков

– Так ты меня точно не убьёшь?

– Нет, не бойся, но не убью я тебя только теперь, и если ты мне поклянёшься, что не расскажешь никому, о том, что меня здесь встретил.

– Я поклянусь, мастер Ядрей, конечно поклянусь, теперь даже если меня убивать будут, я никому не скажу.

– Ну, если будут убивать, то можешь сказать. Однако, думаю, что никто у тебя и пытать не станет, ежели, конечно ты сам не проболтаешься.

– Я не проболтаюсь, Вилянд умеет хранить секреты, я никому не проболтаюсь.

– Вот и молодец. Но учти, если только кто в деревне дознается, что я живой, не сносить тебе головы, найду и заколю, вот этим самым кинжалом, – Ядрей покрутил перед глазами парня клинком, отчего тот вновь зловеще сверкнул, а мальчишке снова стало жутко. – Всё, теперь сиди здесь, а я пойду, сиди и жди рассвета, можешь снова спать, больше в кухню ни кто не придёт и тебя не потревожит.

– Да, нешто, теперь заснуть, страху то понагнал ты на меня мастер Ядрей, теперь мне до самого утра не уснуть.

– Это уже дело твоё, самое главное, что бы ты из кузни не выходил, а я пойду, мне пора. Ночь уже скоро закончится.

– Ночь, почему ночь? – Не понимая, переспросил Вилянд.

– Потому, что днём нет мне пути, – зловеще произнёс Ядрей, решив напоследок ещё припугнуть паренька, – только ночью, как безжалостны и как коротки они летом.

Глаза на лице парнишки вновь округ лились от страха. А Ядрей тихонько рассмеялся и лёгкой тенью выскользнул из кузни.

– Ну, что там? – Встретила его вопросом Синга. – Забрал?

– Да, вот, – он достал и показал ей кинжал.

– А что так долго?

– Да собрался уже уходить, когда шорох…

– И что?

– Да не что, а кто. Представляешь, там, в кузне Вилинд был, он спал там.

– Ты его убил?

– Нет. А надо было?

– Он теперь нас выдаст.

– Нет, не выдаст, я его очень сильно напугал, не выдаст, да и парен он хороший, я его прекрасно помню, он часто в кузню приходил и смотрел, как мы с Крохаром работаем.

– Ты уверен? Времена-то изменились, Сигурд свои порядки ввёл, его все боятся. Может и этот напуган, сейчас же побежит докладывать, а если не доложит сразу, то сболтнёт кому-нибудь. От этого не легче.

– Да, уверен я, что он не побежит, а вот что сболтнёт, конечно, возможно, да только не сунутся они на болота, нас искать, боятся они болот и дорог не знают, пошли.

– А коль прознают дорогу? Нет, нужно вернуться и убить его.

– Синга, если мы его убьём, и труп найдут в кузне, сразу задумаются, кто был, что искал? Это тем более насторожит Сигурда. А так, если и сболтнёт парень ненароком, так ему мало кто поверит, его же в деревне считают немного ненормальным, блаженным, слегка. Так, что не нужно его убивать, он нам ещё пригодиться может.

– Возможно, ты и прав, – согласилась, наконец, девушка, – ладно пошли.

Было это прошлым летом. А теперь все собрались вокруг стола, за которым сидела старая колдунья, она позвала своих гостей, видимо, хотела сказать что-то очень важное.

– Что вы стоите, как вкопанные? – Спросила бабка скрипучим голосом, оглядев всех собравшихся, – чай не в гостях, присаживайтесь. Ты Синга чай подай, разговор нас с вами долгий будет.

– Да, сейчас бабушка, – девушка поставила на стол глиняные кружки, миску с лесным мёдом, а потом сняла с огня казан, в котором варился чай, и пристроила его на полу, возле своих ног. Большим деревянным черпаком разлила ароматную, заваренную на лесных травах жидкость по кружкам.

– Заканчивается зима, лето скоро, – начала колдунья, как только отар был налит в кружки, – Загостились вы у меня, хотя не скажу, что было мне хлопотно, наоборот, во многом помогли старухе. Но погостили, пора и честь знать.

– Ты прогоняешь нас бабушка? – Спросила одна из сестёр Синги, самая младшая.

– Молчи Непоседа, не перебивай меня, – строго сказала её старуха, – так вот, нет, вас я не прогоняю, скажу даже больше, мне удобно, когда вы здесь и спокойнее. Но у некоторых из вас есть дела поважнее, чем отсиживаться в болотах, – при этом она посмотрела на Ядрея.

– Я помню о своём долге, бабушка, – не выдержал парень взгляда.

– А я и не говорю, что ты не помнишь, конечно, помнишь. И я не торопила бы тебя, да вот только времена наступают тёмные. Лютует Сигурд, совсем в зверя превратился, если так дальше пойдёт, погибнет народ севера, превратится в зверей бессловесных, и не столько Сигурд в этом виноват, сколько клинок, которым он владеет.

– Это меч моего деда.

– Да, мальчик, это меч который ковал твой дед, но он не закончил его. Клинок должен был стать оружием добра, но совсем другие силы решили завладеть им, твой дед успел отделить от него чистое зло, но он не успел закончить гравировку, а именно в ней заложено предназначение оружия.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь о зле?

– Вот его, – старуха указала на кинжал, который Ядрей постоянно носил с собой.

– Почему он зло?

– Это написано на нём, ты разве никогда не читал гравировку на своём клинке?

– Нет, там написано языком, которого я не знаю, и не понимаю, как дед мог это написать.

– Ты забыл парень, а может и не ведал вовсе, что прадед твоего деда был не из тех мест родом. Язык, которым девиз начертан это его родной язык. За поколения многое утеряно, но всех учеников, кто к кузнецкому делу приставлен был, твои предки учили этому языку, должен был и тебя Горазд, научить, да вот видать не успел. Но нужно сказать, что не ведал кузнец, что писал, его рукой владели высшие силы, но когда закончил и прочитал, очень расстроился, хотел даже перековать кинжал, да вот не дали ему этого сделать, и принялся он тогда меч ковать, чтобы уровнять силы и нейтрализовать зло, которое сам принёс в этот мир. Но там, – старуха указала пальцем в потолок, – решили иначе. Родгар пришел остановить руку кузнеца и заставить записать другой девиз, он не понимал, что должно быть написано, ему просто показали, а вот твой дед знал и не стал писать, поэтому дальше произошло то, чему ты был свидетелем.

– Так, что всё-таки начертано на кинжале, и что должно быт на мече?

– Ты действительно хочешь знать это?

– Да, скажи, – Ядрей достал клинок и положил на стол перед старухой.

– «Sanguinem enim Gustate non satiatur», – прочитала старуха, все в непонимании подняли на неё глаза, – это значит: «Вкусивший крови не насытится. Ты уже убивал этим клинком? – Старуха пристально посмотрела на Ядрея.

– Нет.

Она перевела взгляд на клинок, тот лежал на столе и зловеще посверкивал, отражая свет множества зажжённых лучин.

– Не старайся обмануть меня парень, он уже вкусил крови.

– Когда Родгар пришёл к нам в дом Дед защищался этим кинжалом, и он порезал Родгара, правда, неглубоко.

– Вот это и плохо. Теперь его трудно будет остановить, но ты его хозяин тебе легче. Дальше слушай о мече. Владеющий этим мечём, владеет огромной силой, но меч незакончен он может стать как продолжение кинжала, и тогда соединившись вместе, у одного хозяина они овладеют всем миром, покорив себе и север и юг, но это будет тёмная, жестокая власть. Свет померкнет над землёй, придёт вечная ночь и будут литься реки крови, только что бы утолить жажду того, кто так и не сможет напиться. Именно к этому стремиться сейчас Сигурд, именно этого хотели те, кто прислал Родгара остановить руку кузнеца. Сигурд всего лишь пешка, он не властен над собой. Но его ещё можно остановить, а вместе с ним и то зло, которое разрастается над Миром. Сейчас Сигурд ищет кузнеца, способного закончить начертание девиза на клинке. И если он его найдёт, уже ни что не способно будет его остановить. Он переродится из человека в раба Клинка, он станет бессмертным и убить его можно будет, только убив клинок. Смотри сынок, та фраза уже начертана на одной стороне меча, – старух развела руками и в воздухе засветились огненные буквы: «Born imperaturi factum», – на нашем языке это значит: «Рождённый повелевать миром», но миром может править как зло, так и добро. Поэтому на другой стороне должна быть одна из вот этих надписей, – она одним движением стёрла огненную надпись и начертала другую, «Me occidit et exaltabor», «Me occidit, ego occidi», – читается это так, «Убивший мной мною возвышен будет» и «Убивший мной, мною убит будет». Понимаешь, теперь почему твой дед не согласился писать то, что ему предлагал написать Родгар?

– Кажется да. Думаю, что повелевать миром можно по разному, и если начертать первую надпись, то стремясь к величию, владеющий мечём, будет искать всё новые и новые жертвы, которые его и возвеличат. Это путь войны, именно этим путём идёт Сигурд. А вот вторая надпись это всегда предостережение для человека, который попытается возвеличиться через насилие и смерть. И Родгар уже поплатился за то, что убил моего деда этим клинком.

– Да, ты прав сынок, твой дед уже готов был начертать именно вторую надпись, поэтому она сработала, но не нанесённая на клинок, она не могла долго управлять им. Не закрепленная аура пропадает, развеивается, поэтому так необходимо её закрепить, нанести на меч нужную фразу. И сделать это можешь ты, потому, что теперь ты знаешь, что нужно делать.