Блондинка в футляре (Простушка и трубочист) - Луганцева Татьяна Игоревна

– Жили… Я их выгнала! – внесла существенную поправку Варвара.

– Не может быть! – воскликнула Людмила.

– Честное слово. Обоих и сразу!

– Вот теперь уважаю! Как говорят цыгане: «Вот теперь у тебя, девушка, все будет хорошо! Глаза зажглись, уверенность появилась».

– Не уверена, что я при этом останусь хорошим человеком. Выгнала их… и даже ни разу не вспомнила, как они, – задумалась Варвара, присаживаясь на стул рядом с учителем по труду.

– О себе думай! – Людмила хлопнула ее по плечу, потом села на край бассейна и спустила ноги в воду.

Людмила, экстравагантная и непосредственная, всеми силами подражала пятнадцатилетнему подростку, находящемуся в предвкушении, ожидании любви.

– Неплохо вы здесь устроились! – произнес следователь Корейко, входя в помещение бассейна. Выглядел он человеком, не спавшим много ночей. Темно-серые брюки, темно-серый джемпер и черные грязные ботинки… Такой вот унылый образ следователя завершал черный кожаный планшет у него в руках.

– А я к директору! – подсел он к Варе. – Это же вы исполняете обязанности?…

– Я, – почти обреченно ответила она.

– Леонид Тихонов очень беспокоился, что в интернате чуть не сгорели дети и вы лично, поэтому обратился ко мне за помощью, и я не смог ему отказать.

– Мне хлопать в ладоши? – спросила Варя.

– Не надо. Я поговорить.

– Хорошо, что не арестовывать, – обрадовалась Людмила Кузьмина, осматривая следователя взглядом голодной, ищущей, но не всеядной женщины. То есть женщины, которая открыта для общения, но общающимся с ней придется пройти конкурс. – А у вас есть наручники? – спросила она.

– Наручники? – растерянно переспросил следователь.

– Если вам придется арестовывать преступников? Приковать к батарее или к спинке кровати? Хотя какие преступники на кровати? – сама спросила и сама ответила Людмила, прищуривая глаза.

По лицу Артема Ивановича можно было сразу понять, что он очень озадачен и смущен. Он даже не сразу вспомнил, зачем он здесь оказался.

Варвара чутьем понимала, что сейчас пред ней проходит бесплатный показательный урок обольщения. Люда Кузьмина в свои пятьдесят была великолепна. Ярко подведенные, зовущие глаза, пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой, и наряд… Короткая юбка с бахромой, сетчатые колготки, плотно облегающая футболка с глубоким вырезом и со стразами на груди – все это было смело для возраста Кузьминой. Но Людмила выглядела сногсшибательно, и своим нарядом она сигнализировала о своей сексуальности.

«Всем бы так выглядеть в ее лета», – мелькнула мысль у Вари.

– Я… это… по делу тут я! – обрадовался следователь, переключаясь на Варвару.

– Я слушаю.

– Наши уже исследовали место возгорания, и что я хочу сказать? – еще больше обрадовался Корейко.

– Что? – поинтересовалась Варя.

– Что это – поджог! – ответил он. – До последнего надеялись, что возгорание произошло по бытовым причинам, но нет… Умышленный поджог. Есть несколько версий, возможно, действовал маньяк или кому-то мешало старое здание интерната.

– В этом был заинтересован Хоботков, – не стала ничего скрывать Варвара, – вся земля вокруг – его.

– Мы знаем, но не очень-то верится в эту версию. Человек реально пострадал, и это – факт, – ответил следователь.

– И я так же думаю! – искренне обрадовалась за Евгения Варя. – Этот человек первоначально производит ужасное впечатление, но на самом деле он словно младенец!

– А я пришел узнать, не вспомнили ли вы что-нибудь значимое для меня? – спросил Артем Иванович, не обращая внимания на то, что Людмила Кузьмина успела скинуть с себя юбку и футболку и полезла в бассейн в открытом черном с золотом купальнике.

Варвара сама удивилась ее прыти. Она вела себя так, словно была хозяйкой дома и всю жизнь жила здесь! И тело у нее было все еще очень привлекательное. Самым главным было то, что у Люды напрочь отсутствовали какие-либо комплексы. Она не прикрывала едва намечающийся целлюлит и не прикрывала слегка округлившийся животик закрытым купальником. Люда любила свое тело. Она весело плескалась в бассейне с детьми, а Варя тоскливо наблюдала за ней, все еще не отойдя от страшных событий.

– Нет… Мы ничего и никого не видели. Неужели вы думаете, что я стала бы скрывать имя человека, который хотел убить больных беспомощных детей?

– Не думаю… это страшное преступление…

– И я так считаю! Мало того, я здесь уже много лет работаю, но никогда не сталкивалась ни с одним конфликтом и чем-то таким, что могло бы вызвать желание сжечь детей заживо, – твердо сказала Варя.

– Я ведь пришел предостеречь. Маловероятно, но вполне возможно, что тот, кто это сделал, повторит попытку. Вдруг это какой-то маньяк или псих?

– Не пугайте меня, – поежилась Варя, – или обеспечьте охрану.

– В том-то и дело, что не можем. Сотрудников лишних у нас нет, – виновато развел руками следователь.

– Звучит «обнадеживающе».

– Все равно я должен был вас предупредить. Чтобы вы были бдительнее и осторожнее…

– Спасибо за заботу, – искренне ответила Варвара.

– Может, на деньги спонсоров усилить охрану? – продолжал беспокоиться Артем Иванович.

– Можно.

– Не выпускать детей одних без присмотра…

– Учтем.

– Ночью по очереди не спать и быть более бдительными.

– Будем бдить, то есть, я хотела сказать, постараемся не спать.

– Я могу всю ночь не спать, особенно в хорошей компании, – перекрыла визг детей зычным голосом Людмила Кузьмина, подплывая к ним поближе.

Артем Иванович посмотрел на часы.

– О! Мне уже пора! Всего хорошего! – вскочил он.

– А как же «моя милиция меня бережет»? – прокричала ему вслед Людмила, рассмеявшись и подняв фонтан брызг.

– Ты его напугала, – обратилась к ней Варя.

Тут в помещение бассейна заглянул Савелий Борисович, с осуждением посмотрел на резвящуюся Люду и обратился к Варе:

– Там, в гостиной, к тебе пришли.

Глава 22

– Вы хотели видеть меня? – спросила Варвара, входя в гостиную дома бизнесмена. На широком кожаном диване сидела приятная пара, женщина лет сорока и мужчина лет сорока пяти. Они трогательно смотрели друг на друга и держались за руки, словно влюбленные подростки.

– Здравствуйте! – обернулась к ней женщина. – Вы директор? А где Вера Сергеевна? Первый раз мы разговаривали с ней.

– Я временно исполняющая обязанности директора, – смутилась Варя, думая о превратностях судьбы. Именно тогда, когда директриса уехала на конференцию, сразу всем потребовалось с ней встретиться, и приходится людям говорить с Варей, но она ровным счетом ничем не может им помочь.

– Временно? – Лицо женщины огорченно вытянулось. – Значит, вы не в курсе… Ладно, Женя, давай тогда просто спросим о здоровье девочки. Мы когда узнали о пожаре в интернате, чуть с ума не сошли от тревоги. Нам она уже не чужая… Элечка не пострадала? – спросила явно словоохотливая женщина.

– Эля? Нет, с ней все хорошо, – нахмурила брови Варвара и не сдержалась, – а почему вы спрашиваете? Почему именно о ней?

– Вы же не знаете, что мы хотим ее удочерить, – улыбнулась женщина. – Мы уже говорили по этому поводу с Верой Сергеевной, и она была не против. Единственное «но» – это жуткая беготня по бюрократам и собирание справок в тех местах, где мы и не были-то никогда, например в психушке или у венеролога, – понизила голос женщина, наклоняясь к Варваре. – Но эта чудная девочка стоит того, правда, Женя? – обратилась она к молчаливо сидящему мужу. Тот кивнул, против он не был, но вся инициатива шла от этой энергичной дамы.

– Элю? – оторопела Варвара. – Взять?

– Да, Элечку! – кивнула дама. – Только ее! Мы ее уже считаем своей дочерью.

Все поплыло перед глазами Вари, к такому повороту событий она явно не была готова. Почему-то она, работая в этом интернате, никогда не рассматривала такой возможности. Она не думала, что Эля кому-то может понадобиться, и вот перед ней сидели люди, готовые забрать девочку.