Конфликт - Руслан Темир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нормально задвигаешь, ты ролики на Ютуб не хотел снимать? Какие-нибудь популярно-образовательные, а-ля «нэшинал географик от Прайса». — Усмехнулся Князев.
— Смешно. — Сухо ответил Стив. — Вот вам просто, у вас голова об этом не болит. А я каждый вечер уснуть не могу. Столько мыслей. От вот таких, про животных, до остановки ядерных реакторов, необходимости утилизации токсичных отходов, что делать со всеми трупами в домах, вообще что будет с городами. Мозги пухнут.
— Не живется тебе спокойно. Надо быть проще. — Саша посмотрел в окно на буйную зелень вдоль дороги, которая обычна скрыта слоем пыли.
— Проще мы уже были, и почти все умерли. Надо быть умнее.
Прайс отбил любое желание разговаривать дальше, несколькими словами напомнив, через что пришлось пройти. Саша посмотрел на друзей. По Марку вообще никогда не понятно, в каком настроении он пребывает, просто вечная безэмоциональная мина. Тимур, с того как привезли Леру, похож на дикого зверя, которого поймали в клетку — сунь руку, оторвет по самое не хочу. Сам Князев вспомнил сначала свой мерседес, оставшийся в сервисном центре в Москве, сто процентов его даже не успели сделать. Вспомнил партию порошка, оставленную бармену в ночном клубе, на удивление для себя с омерзением. Сгоревшую квартиру, со всеми вещами и ценностями. Мысленно вернулся в родительскую спальню и наяву почувствовал запах, моментально выбивший воздух из легких и перехвативший дыхание — запах мамы. Такой родной, знакомый с самого детства. Все лучшие воспоминания из жизни пропитаны этим запахом.
Жаркое лето, ему девять лет, и сердитый взгляд вечно занятого отца. Больно ранящие слова: «велосипед я уже купил, ездить сам научишься, у меня времени нет». Насмешки более младших пацанов во дворе элитной многоэтажки, которые уже легко катались. Да, даже богатые дети страдают от издевательств не меньше других. И вот мама сажает его в машину, кладет в багажник велосипед и они едут в загородный дом, где весь день, несмотря на падения и ошибки, она учит его кататься. Сначала неуверенно, два метра, три, десять. Мама держит одной рукой за руль, второй за спину, и говорит ободряющие слова. От нее пахнет ванилью и какими-то цветами. И вот у него уже получается круг по двору, без помощи. К вечеру смело ездит по всем дорожкам и даже переезжает ступеньки. Приехал отец, и черт возьми, даже сейчас Саша готов был поклясться, что увидел тогда улыбку одобрения на его каменном лице, мимолетную, едва заметную, но улыбку.
Ему одиннадцать лет. В элитной гимназии успеваемостью не отличался, но преподавательница по вокалу отметила хороший слух и голос. А папа любил слушать песни, мама пела ему редкими вечерами, когда отец приходил домой рано и они сидели в обнимку на диване. Пела тихо, как колыбельную, но именно в эти моменты он видел отца счастливым. Наверное вокальные данные ему передались от мамы: пение давалось очень легко, ноты запоминались сами, а голосовые связки без проблем выдавали именно то, что от них требовалось. В учебном заведении устроили концерт. Саша — солист хора. В белой рубашке и брюках стоит на сцене концертного зала, позади тридцать детей в два ряда, все при параде. Полный зал родителей, с камерами и цветами. Пришли даже те, у кого ребенок крайний справа во втором ряду, захочешь, не увидишь, а тем более услышишь. А Саша стоит и бегает глазами по рядам, высматривает. Мамы не будет, она заболела, хотя хотела прийти. Пообещал папа, он сейчас в Москве, и вполне может найти полтора часа, ради концерта сына. Ведь все это ради него, два года репетиций, заучивание песен. Других детей в хоре на дух не переносил, слишком правильные, слишком послушные, терпел, и усердно занимался пением. Но отца нет. Вот уже учительница объявляет начало. Заиграла музыка, Саша на автомате начинает петь, на припеве подхватывает хор. И все полтора часа пролетают как в дымке, даже толком не помнит что пел и как пел. Лишь в финале концерта, когда зал взорвался аплодисментами и родители побежали к своим детям дарить цветы, он остался один посреди сцены с дурацкой улыбкой, скрывающий разрывающуюся на куски душу. Тогда он первый раз почувствовал, что такое эмоциональная боль, и дал себе обещание никогда больше такое не испытывать. Убежал за кулисы, стараясь не показать побежавшие слезы. Вернулся домой хмурый, отца не было, но маму не обманешь. Увидев сына, она подошла и молча обняла, окутав облаком ванили и аромата цветов. И Саша не выдержал, разрыдался, словно ему три года и он больно ударился. И сейчас, уже после «Пурпурного рассвета», потеряв родителей, и вообще все, что ему раньше было дорого, он ощутил этот запах из воспоминаний и готов был разрыдаться. Только мамы уже нет, никто не обнимет и не прижмет. А он ведь даже не успел с ней попрощаться.
Князев отвернулся к окну, сглотнул, надеясь что никто не увидит его намокшие глаза.
«Женька наверное уже проснулась. Лишь бы не испугалась, увидев, что меня нет.»
За размышлениями не заметил, как проехали Береговое, и уже приближались к Кринице.
— Как приедете, сразу заходите. Из большого зала вторая дверь в дальнем правом углу. — Раздался и рации голос Кира.
— Привет. А ты откуда знаешь что мы уже близко? — Спросил Саша.
— Посмотрите в окно справа, метров тридцать над землей.
Все четверо одновременно повернули головы в указанном направлении. Над обступившими по берегам реку деревьями параллельно с машиной летел крупный дрон, направив объектив в сторону автомобиля.
— И далеко у тебя такие птички летают?
— Расширяю зону охвата регулярно. Наибольшая проблема в сети. Сейчас радиус около сотни километров.
— Прилично. Глаза есть везде, это хорошо. А в твоей сети реально настроить голосовую связь? А то рации не везде достают.
— Обсудим это на месте. Поспешите, нужно срочно решить несколько вопросов.
Стив прибавил скорость, но все равно осторожничал. Уже через несколько минут остановились возле ворот, тут же начавших открываться. Заехав во двор, быстро выбрались из машины и зашли в уже знакомую дверь, сразу окунувшись в белую прохладу. Пахнет озоном и свежестью. Приглушенное освещение создает атмосферу мистичности. Прошли мимо диванов и кресел на которых недавно сидели и направились к указанной двери. Поднялись по лестнице и оказались в комнате наблюдения. Две стены состоят из сплошного монитора высокого разрешения, на который транслируется сигналы со всех дронов и камер наблюдения. Кир сидит возле небольшого стола с сенсорным экраном и клавиатурой. Женя расположилась рядом, сложив ноги под себя на белой подушке, прямо на полу, и внимательно следит за действиями хозяина дома, сжимая в руках мамину сумку. Увидев вошедшего Сашу, она подбежала и обхватила его двумя руками, словно не видела несколько дней. Князев не сдержался, присел и обнял девочку.
— Малая, ты как? Не испугалась, когда проснулась? Мне уехать надо было. Не стал будить.
— Нет. Меня Кир разбудил и позвал сюда. Показал тебя на экране и мне не было страшно. Мы уже покушали, а ты голодный? — Девочка посмотрела прямо в глаза Саше.
— Потерплю.
— Проходите, только присесть здесь негде. — Лесной не повернулся к гостям, неотрывно смотря на экран.
— Да ничего, постоим. — Князев подошел ближе и посмотрел на элементы управления. На сенсорном экране отображалось управление дронами и временная шкала видеозаписи.
Кир включил запись с одного из дронов и отмотал таймбар назад.
— Смотрите, это запись с коптера в Архипо-Осиповке, сделано ночью. Воеводов вывез руководство «Зари» в бывшее отделение полиции. Я наблюдал за ним и его людьми. Из спасенных к нему присоединились четверо: двое парней, девушка и мужчина. Он оставил их охранять пленников, а сам готовил засаду. Или знал, что придут, или просчитал. И он был прав. Недалеко от отделения дроны засекли двоих, мужчина и девушка, та которую позже привезли к вам. Они приняли сигнал с координатами из отделения, как потом выяснилось, мужчина примкнувший к Вадиму оказался предателем. Напавшие — спецотряд, направленный «Нуклием». Но Воеводов продемонстрировал высокий уровень стратегическою планирования и легко справился с первой частью
