У солдата есть невеста (сборник) - Александр Зорич

– Вон, смотрите, там бегемотник. За него зайдете – будет здание с зеленым куполом. Вам туда.

– Ой, спасибо тебе! Ой, спасибо! – преувеличенно обрадовался мужичок. – А то ж пообещал Варваре Андревне, надо делать…

Что-то такое теплое, настоящее, как домашней выпечки хлеб, проступало сквозь слова северянина, словно рядом с ним невидимая Варвара Андреевна из неведомого северного Суходрищенска сейчас шла, мелко переступая полными ногами, обутыми в начищенные черные ботинки на невысоком каблуке. Словно они вместе гуляли по зоопарку, она – в платочке, повязанном под подбородком, он – в своем этом свалявшемся кролике, искали дорогу в обезьянник, где потеха и умора, Петренки не поверят.

«Ну вот… Даже у этого есть пара… А у меня – у меня нет», – всхлипнула Ириша и ее едва не разорвало изнутри от чувства жалости к себе.

– Как тебя зовут-то? – спросил на прощанье мужик.

– Лена, – зачем-то соврала Ириша.

Ну то есть понятно зачем соврала. Ей не нравилось ее имя – резкое, короткое, внутри которого благодаря какому-то гнусному парадоксу размерности помещались и ИРА – айэрэй, Ирландская Республиканская Армия – и мусульманский страдалец Ирак, и детсадовское дразнительное «ира-пира-в-жопе-дыра». А вот «и радость», которая там могла бы помещаться, в смысле «и-ра-дость», была ободрана до этого самого «и-ра», «ира». Нету радости. И ра. Шальная пуля всю радость оборвала. Шальная Лиля.

Мужичок ушел. Ириша осталась стоять напротив равнодушно жующей буйволицы. Та, казалось, все поняла и злорадствует.

Гарри был астролог. А заодно – Иришин одноклассник. С окончания школы прошло четырнадцать лет, и все эти годы они более-менее дружили.

Благодаря Гарику Ириша неплохо знала куцый астрологический бомонд родного губернского города. На Иришин профанский взгляд, астрологов и астрологинь объединяло, помимо, конечно, септенера планет, лишь одно – у них были редкие имена.

Жену Гарри звали Малгожата.

Напарника Гарри по астрологической консультации – Сократ (он был сыном греков-коммунистов, удравших в СССР при «черных полковниках»; те нарекли новорожденного в честь дедушки-рыбака, оставшегося тужить в местечке Агиос Николаос). Учителя Гарри, местного патриарха, звали Маркс Иванович. Именно «Маркс», в честь того самого, что в соавторстве с приятелем Фредди писал о европейских похождениях призрака коммунизма. Из разговоров с Гарри Ириша знала: где-то в эпсилон-окрестности Гарика имеют место также Делия Ставровна, некто Фелициан и молодое астрологическое дарование Чарик (впрочем, в том, что последнее является именем, а не прозвищем, Ириша уверена не была).

Обычно Ириша заходила к Гарику просто так – попить чайку в обеденный перерыв, посплетничать, благо астрологическая консультация, где он работал, располагалась в самом центре, в пятнадцати минутах от богатой, цветметом торгующей конторы, где служила бухгалтером Ириша. Но случалось, заходила и с корыстной целью – поплакаться в жилетку. Гороскопа (Ириша уже знала, что «гороскоп» говорят только профаны, а люди культурные говорят «натальная карта» или «натал») Ириша никогда у Гарика не заказывала. Впрочем, Гарик все равно построил его, еще будучи слушателем Высшей Астрологической Школы. Отчасти на нем, Иришином гороскопе, он упражнялся в своем космическом человековедении (даже написал работу «Взаимоотношение Лилит с Черной луной на материале гороскопа женщины со склонностью к перверзиям»), и это, как он считал, давало ему основания утверждать, что он видит Иришу насквозь.

«Я знаю все твои трещинки, о-у-у!» – пел Гарик Ирише на Земфирин мотив. Ириша делала вид, что сердится.

– Ну-с, барышня, как дела? – Гарри придвинул к Ирише плетеное кресло, в которое та с облегчением сгрузила свой упругий задок.

– Еще не родила, – пробурчала Ириша. – Кофе нальешь?

– Почему бы нет. У меня есть… – Гарик со значением посмотрел на часы, – пятнадцать минут. Если клиентка опоздает, то двадцать или больше. И все же, как дела?

– Ху*во.

– Сейчас Раиса тебе кофе набодяжит… Кстати, насчет этого слова, – в отличие от большинства Иришиных знакомых, Гарри почти не употреблял муттершпрахе. Вероятно, из каких-то особых оккультных соображений. Однако шибко любил о ней порассуждать. – У меня есть один клиент постоянный. Писатель, детективщик. Вчера звонил, жаловался на ужасы цензуры.

– Что за ужасы?

– Вот, говорит, получил из московского издательства редактуру своего нового романа. Так там на триста страниц всего одна правка. Ровно одна. Но какая! Представь, у мужика бандиты убили всю семью – жену, детей и даже бабушку. Отомстили, значит. Друг этому мужику звонит и спрашивает: «Как дела?» А мужик отвечает – «Ху*во!» Ну как ты только что. А в издательстве это слово заменили на «фигово». Можешь себе представить? Мужик, у которого убили всю семью, отвечает: «фигово». Еще бы на «фиговенько» заменили!

Ириша, хоть была не в духе, все же сумела улыбнуться Гарику. Улыбка вышла кривой, вполрта. Меж тем, Гарику только того и надо было.

– А теперь я жду подробностей… – Гарик отвалился на спинку своего кресла, сложил пальцы замком и сделал бесстрастно-возвышенное лицо практикующего астролога.

– Гарик, Лиля ушла…

– Это я знаю. Ты еще в декабре, кажется, говорила.

– Понимаешь, тогда я думала, что она не навсегда ушла. А теперь думаю – навсегда.

Гарик был в курсе насчет Ириши и Лили. Он относился к Иришиным пристрастиям толерантно, хотя временами, на правах старого друга, позволял себе потрепанные каламбуры вроде «лесбиянство хуже пьянства».

– Ну и?

– И мне очень больно… – Ириша положила на стол руки, уронила на них голову и зарыдала так сладостно, словно с самого утра готовилась к этим освобождающим мгновениям.

Гарик не стал ее утешать. (Ириша помнила, он говорил, что у него в кабинете часто плачут клиентки, и даже, случается, клиенты.) Только подтолкнул к ее локтю коробочку одноразовых салфеток и вновь уселся на свое место – кожаное «директорское» кресло с высоким подголовником, выбранное явно с фэн-шуйным умыслом символически подавлять визитера. Сквозь собственные всхлипывания Ириша слышала: о стенки кофейной чашки Гарика с фарфоровым звоном колотит крохотная кофейная ложка.

– Как ты считаешь, я могу тебе помочь? – спросил Гарик, переждав первый ураганный натиск рыданий.

– Может быть, – прогундосила Ириша, опорожняя свой свекольный нос в шелковистую салфетку, она появилась из коробочки с той же упругой элегантностью, с какой алый платок покидает цилиндр фокусника.

– Чем?

– Ну я не знаю… Может, астрологией этой своей…

– Ты же в нее не веришь!

– Ну… как ты там говорил… Луна в соединении с Марсом… – припомнила Лиля.