Бенефис Лиса - Джек Хиггинс

— Только в кино, любовь моя. — Он дал ей сигарету. — В реальной жизни на это способны все.

— У нас есть проблема, — призналась Сара. — В какой-то момент, когда мы были в воде, я заговорила с Гвидо по-английски.

— О, Господи!

Она подняла руки, защищаясь.

— Там можно было потерять голову, мягко говоря. Дело-то в том, что он сам прекрасно говорит по-английски. Кажется, он учился в Винчестере.

— Постой! — сказал Мартиньи. — Это уж совсем плохо.

— Нет. Когда нас подобрали, он сказал офицеру, который командует судном, что я говорю только по-французски. И он знал о Вальтере и никому не сказал.

— Ты слишком беззаботна.

— Гарри, он не фашист. Он итальянский аристократ, которому плевать на политику. Он застрял здесь, потому что оказался не в том месте, когда капитулировало итальянское правительство.

— Понятно. Непонятно только, зачем ему ложиться на рельсы ради тебя?

— Он в меня влюбился.

— Влюбился? Да он увидел тебя впервые вчера вечером.

— Ты же знаешь, каковы они, итальянцы.

Она озорно улыбнулась, и Мартиньи покачал головой.

— Мне сказали, что тебе девятнадцать. А похоже, что сто девятнадцать.

— И еще, Гарри. Гвидо на постое у тети Элен в усадьбе де Вилей. Там на постое еще несколько морских офицеров. Он собирался взять меня туда, если ты не появишься.

— Прекрасно, — сказал Мартиньи. — Что до остального, скажем ему, что твоя мать была англичанкой. Ты не распространялась об этом в годы оккупации, чтобы не иметь лишних проблем.

— А он в это поверит?

— Не вижу причин, почему ему не поверить. У тебя осталось достаточно одежды?

— Да. В большом чемодане есть пальто, туфли, шляпа и все необходимое. Повезло, что чемодан был с тобой на Е-боте.

Они поднялись на мостик. Мюллер разговаривал с Фелдтом и Орсини. Ниже, Клейст и Грейзер присматривали за высадкой на берег французских моряков.

Мартиньи обратился к Орсини по-французски:

— Анн Мари сказала мне, что вы на постое в совершенно изумительных условиях. Какая-то загородная усадьба. Де Вилей?

— Так точно, полковник.

Мартиньи обратился к Мюллеру.

— Судя по всему, это вполне соответствует моим нуждам. Есть какие-нибудь возражения?

Мюллер, стараясь услужить, ответил:

— Абсолютно никаких возражений, штандартенфюрер. Традиционно, там размещают офицеров военного флота, но в настоящий момент у миссис де Виль, хозяйки, на семь-восемь человек меньше, чем ей положено иметь.

— Тогда так тому и быть.

Орсини предложил:

— Я мог бы вас подвезти, если хотите. Моя машина припаркована в конце причала.

— Хорошо, — сказал Мартиньи. — Тогда, я полагаю, будем двигаться.

Они спустились по сходням на причал. Молоденький матрос, стоявший на причале рядом с Е-ботом, подхватил два их чемодана и последовал за ними. Орсини и Сара шли впереди, а Мартиньи с Мюллером следом.

— Естественно, как только устроюсь, я вернусь в город представиться военному коменданту. Это полковник Хейни, не так ли?

— Так точно, штандартенфюрер. Насколько мне известно, он отбывает на Гернси завтра с самого утра на весь конец недели для встречи с генералом фон Шметтовым.

— Мне, собственно, нужно только представиться ему, — сказал Мартиньи. — От вас я хочу получить одно: транспорт. Мне прекрасно подошел бы Кубельваген, на случай, если придется ездить по пересеченной местности.

Кубельваген для германской армии был эквивалентом Джипа, то-есть основным транспортным средством, способным проехать где угодно.

— С этим проблем не будет, штандартенфюрер. Могу откомандировать одного из своих людей в качестве водителя.

— Нет нужды, — сказал Мартиньи. — Я предпочитаю все делать сам, Мюллер. Я не заблужусь на вашем крошечном острове, поверьте мне.

Мюллер сказал:

— Хотел бы я получить хотя бы намек относительно цели вашего визита.

— Я здесь со специальным заданием от рейхсфюрера Гиммлера, согласованным с самим фюрером. Вы видели мой мандат. Он вызывает у вас сомнения? — спросил Мартиньи.

— Ни в малейшей степени.

— Вот и хорошо. — Они дошли до Мориса-седан, машины Орсини. Матрос стал загружать в нее чемоданы. — Когда придет время, вас проинформируют, когда и если станет необходимо. Я, возможно, загляну к вам еще сегодня. Где вы размещаетесь?

— В отеле Серебристый прилив. Гавр-де-Па.

— Я найду. Тем временем позаботьтесь, чтобы мне доставили машину.

Сара уже устроилась на заднем сиденье. Орсини сел за руль. Мартиньи сел рядом с ним, впереди. Итальянец завел машину, и они поехали.

Пока они ехали по авеню Виктории, между ними и морем двигался военный железнодорожный состав. Мартиньи опустил окно и закурил одну из Житан, которыми его снабдили Крессоны.

— Вам здесь нравится? — спросил он Орсини.

— Есть места много хуже, где можно было бы ждать конца войны. А летом здесь просто замечательно.

Мартиньи сказал:

— Я полагаю, нужно разъяснить некоторое недопонимание. Отец Анн Мари бретонец, но мать англичанка. Она считает, что об этом не следует никому знать, чтобы у нее не возникало осложнений с оккупационными властями. В действительности, это открытие принадлежит одному из моих людей. Счастливое открытие для меня. Оно свело нас вместе, не так ли, любовь моя?

— Интригующая история, полковник, — сказал Орсини. — Вы можете полностью положиться на мое благоразумие в этом вопросе. Меньше всего мне хотелось бы доставить какие бы то ни было неприятности мадемуазель Латур.

— Хорошо. Я чувствую, что вы меня поняли, — сказал Мартиньи.

В своем офисе в Серебристом приливе Мюллер сидел за столом, обдумывая происшедшее. Спустя некоторое время он включил внутреннюю связь:

— Инспектор Клейст и сержант Грейзер, зайдите ко мне.

Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Небо очистилось, стало неожиданно голубым, продолжавшийся прилив укрыл прибрежные скалы покрывалом белой пены. Отворилась дверь, и вошли двое полицейских.

— Вы нас вызывали, господин капитан? — спросил Клейст.

— Да, Вилли. — Мюллер сел за стол, откинулся на спинку стула, закурил и выпустил дым к потолку.

— В чем дело? — спросил инспектор.

— Помнишь старого Дайкхофа, главного детектива в Гамбурге.

— Как я мог его забыть?

— Я всегда помню его правило номер один, с тех пор, когда был еще молодым детективом. Он называл его правилом Дайкхофа.

— Каким бы хорошим не выглядело яйцо, если от него попахивает, значит, оно протухло.

— Точно. — Кивнул Мюллер. — Я чую вонь, Вилли. И дело не в мандате и не во внешнем виде. Своим нутром детектива я чувствую, что здесь что-то не так. Я хочу узнать побольше об этом штандартенфюрере Фогеле.

Клейст явно разволновался.

— Но, господин капитан, ведь не к чему же даже придраться. Не можете же вы просто позвонить рейхсфюреру Гиммлеру и попросить предоставить информацию о его личном представителе.

— Нет, конечно, нет. — Мюллер повернулся. — Но существует другая возможность. Эрнст, твой брат работал когда-то в штабе Гестапо на Альбрехт-штрассе в Берлине, не так ли?

— Питер? Да, господин капитан, но теперь он в штабе в Штудгарте. Криминальный архив, — ответил Грейзер.

— У него, наверняка остались связи в Берлине. Закажи с ним разговор. Спроси о Фогеле. Я хочу узнать, насколько он важная птица.

— Может, мне послать ему телеграмму? Это будет быстрее.

— Ну что ты за дурачина, мне же нужен тайный запрос, — сказал Мюллер устало. — Не открытое разбирательство.

— Но я вынужден вам напомнить, сэр, что звонки в Германию идут, как вы знаете, через Шербур и Париж. В последнее время их приходится заказывать за пятнадцать-шестнадцать часов даже на приоритетном уровне.

— Тогда закажи прямо сейчас, Эрнст. — Молодой человек вышел. Мюллер сказал Клейсту: — Найди Кубельваген. Пусть его доставят к де Вилям. Пока, суть да дело, позаботимся, чтобы он был всем доволен.

Элен раскатывала тесто из картофельной муки, когда в кухню вошел Галлахер.

— Вот хорошо, ты можешь почистить рыбу, — сказала она.

На мраморном прилавке около раковины лежало несколько штук камбалы. Галлахер достал из кармана нож. Рукоятка ножа была сделана из пожелтевшей слоновой кости. Когда он нажал на конец рукоятки, выскочило бритвенно-острое, двустороннее лезвие.

— Ты же знаешь, я ненавижу эту вещь, — возмутилась Элен.

— Когда моему старому деду, Харви Леброку, было двенадцать, он впервые ходил на шхуне от Джерси до Гранд-бэнкс у Ньюфаундленда, за треской. Этот нож ему подарил его отец. Он оставил мне его по завещанию. Ножи, оружие — важно, как их использовать, Элен.

— Ты ждешь от меня аплодисментов? — спросила она, глядя, как он чистит рыбу. В этот момент они услышали, что подъехала машина. — Наверно, Гвидо. Интересно, каким был рейс?