Предначертание - Лиза Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сознание Ханны угасло не полностью. Она лежала на земле и плыла в этой тьме, будто одурманенная, как вдруг ощутила, что рядом с ней кто-то находится.
«Нет… — подумала она. — Возьми палку. Он укусит тебя. Он убьет тебя».
Но она не могла даже пошевелиться. Тело больше не слушалось ее.
Она почувствовала мягкое прикосновение руки, осторожно убирающей волосы с ее лица.
Нет…
Рука прикоснулась к ее шее. Но это было лишь осторожное прикосновение пальцев, легко пробежавших там, где остался след от укуса, — словно прикосновение врача, пытающегося поставить диагноз. Ханна услышала вздох облегчения, и пальцы перестали дотрагиваться до ее кожи.
«Все будет в порядке. — Голос Тьерри едва дошел до сознания Ханны. Она поняла: он думает, что она не слышит его. Он думает, что она без сознания. — Если в течение следующей недели держаться подальше от вампиров».
Что это, угроза? Ханна не поняла. Она уже готовилась к тому, что сейчас почувствует пронизывающую боль от укуса.
Он снова прикоснулся к ее лицу одними лишь пальцами, так ласково… так нежно.
«Нет», — подумала Ханна.
Она хотела встать, оттолкнуть его. Но не могла.
А ласковые пальцы гладили ее лицо, исследуя каждую его черточку. И эти легчайшие прикосновения вызывали у Ханны беспомощную дрожь.
«Я ненавижу тебя», — думала она.
Пальцы пробежали по изгибу брови, спустились вниз, к щеке, — туда, где было родимое пятно. Ханна внутренне содрогнулась. Затем пальцы проскользнули по подбородку и прикоснулись к губам.
Кожа здесь была так чувствительна. Пальцы Тьерри обвели ее губы. Внутренняя дрожь Ханны перешла в трепет. Ее сердце переполнялось любовью и желанием.
«Я не должна это чувствовать… Я ненавижу тебя…»
Но она услышала шепот… шепчущий внутренний голос, которого она уже давно не слыхала. Кристально чистый, тихий, но звонкий:
«Прикоснись к нему. Разве ты не чувствуешь, что он сейчас не такой, как тогда? Другой запах, другой голос…»
Ханна не знала, что означают эти слова, да и не желала знать. Она только хотела, чтобы Тьерри остановился.
Его пальцы прикоснулись к ее ресницам, погладили нежную кожу век, будто придерживая их, чтобы они не открылись. Ханна почувствовала, что Тьерри наклонился ниже.
«Нет, нет, нет…»
Теплые губы прикоснулись к ее лбу. Всего лишь прикоснулись. И больше ничего.
«Прощай, Ханна», — прошептал Тьерри.
Она почувствовала, как сильные нежные руки подняли ее и понесли.
Сейчас она старалась не потерять сознание, чтобы насладиться ощущением необычного покоя и безопасности. И она изо всех сил пыталась открыть глаза.
Она хотела увидеть его руки. Ведь еще не прошло достаточно времени, чтобы рана, нанесенная карандашом, полностью затянулась.
Если эта рана вообще была.
Но она не могла открыть глаза до тех пор, пока не ощутила, что ее опустили на твердую землю. Лишь теперь ей удалось поднять тяжелые веки и бросить взгляд на его руки.
Никаких следов раны не было!
Это открытие буквально обожгло Ханну, но у нее уже не оставалось сил. Ресницы ее опять стали смыкаться, и, как сквозь туман, откуда-то издалека она услышала слабый звук дверного звонка.
А затем у нее в голове тихо прозвучал голос:
Тебе не нужно больше ничего бояться. Я ухожу… и она тоже.
Не уходи. Подожди. Мне нужно поговорить с тобой. Мне нужно спросить тебя…
Но ответом ей стало лишь дуновение прохладного ветерка, и она поняла, что осталась одна.
Потом Ханна услышала, как открылась дверь и раздался изумленный возглас матери Чесс, которая увидела подругу дочери, лежащую у их порога. Сбежавшиеся люди теребили ее, звали…
Но Ханне все это было неинтересно. Она позволила тьме окутать себя.
И когда она провалилась в забытье и полностью освободилась от реальности, то начала грезить. Она снова стала Ханой из Триречья и увидела конец своей жизни.
Она увидела, как грязный, окровавленный Тьерри поднимается, чтобы убить своих мучителей. Она знала, что пришла и ее очередь. Она подняла глаза и увидела его свирепое лицо, увидела звериный блеск в его глазах.
А потом она увидела, как все закончилось. Промелькнувший коридор времени, встреча со своим духовным супругом… Прощение и обещание…
А затем ее сознание заполнили призрачные тени. И в этом полумраке Ханна мирно и спокойно проспала до самого утра.
Первое, что увидела Ханна, когда проснулась, были зеленые, сверкающие, как у кошки, глаза, которые уставились на нее.
— Ну как ты? — спросила Чесс.
Ханна лежала на ее кровати. Из окна струился солнечный свет.
— Я… еще не знаю. — Неясные образы витали в ее голове, не складываясь в цельную картину.
— Мы нашли тебя вчера ночью. Ты бросила автомобиль далеко от дороги, но все же сумела добраться сюда, прежде чем совсем свалилась.
— О… да. Я помню.
Она действительно помнила; обрывки воспоминаний, как в головоломке, соединились вместе. Майя. Тьерри. Нападение. Автомобиль. Снова Тьерри. И наконец, ее сон. Ее собственный голос, произносивший: «Я прощаю тебя».
А теперь он ушел. Он ушел домой… туда, где был его дом.
Ханна впервые в жизни была в таком смятении.
— Ханна, что случилось? Ты заболела? Вчера мы не знали, отправлять тебя в больницу или нет. Но у тебя не было температуры, и ты нормально дышала, поэтому моя мама сказала, что тебе нужно всего лишь выспаться.
— Я не заболела. — Пожалуй, сейчас самое подходящее время рассказать Чесс обо всем. В конце концов, ведь именно поэтому она и мчалась к ней вчера ночью.
Но сейчас… сейчас, ярким солнечным утром, ей не хотелось ничего рассказывать. И вовсе не потому, что Чесс могла оказаться в опасности — опасности, грозившей ей со стороны Тьерри или вообще со стороны обитателей Царства Ночи. Просто Ханна не нуждалась в этом разговоре. Она могла сама со всем справиться. Эта проблема не касалась Чесс.
«И к тому же я еще не знаю всей правды, — подумала Ханна. — Но кажется, она начинает проясняться».
— Ханна, ты хотя бы слышишь меня?
— Да. Извини. Я в порядке. Вчера у меня ужасно кружилась голова, но сейчас мне лучше. Я могу воспользоваться твоим телефоном?
— Можешь что?
— Мне нужно позвонить Полу… ну, ты знаешь, психологу. Мне нужно поскорее с ним встретиться.
Ханна вскочила и, переждав, пока предметы перестанут плыть у нее перед глазами, вышла из комнаты, сопровождаемая недоуменным взглядом Чесс.
— Нет, — отрезал Пол. — Об этом даже и речи не может быть. — Он взмахнул руками, а потом нервно похлопал по карманам в поиске несуществующей сигареты.
