Новый старый 1978-й. Книга пятая (СИ) - Храмцов Андрей

Далее мы с Димкой обсудили завтрашний концерт в «России». Там ничего нового мы придумывать не стали, опять тем же составом собираемся плюс Маша в качестве стилиста для нас с Солнышком. Завтра я её якобы буду уговаривать заниматься вокалом, чтобы Солнышко поверила, что Маша ещё музыкой не занималась. Попросил ещё Димку узнать у водителей наших «рафиков» о других шофёрах, желающих пойти к нам на работу в наш центр. Только пусть сразу всем скажут, что «леваков» у нас не будет, но будут хорошие премии.

Так, наши все готовы. Вот молодцы, волнения нет и в помине. Сейчас опять с оружием пойдём, да ещё и в немецкой форме. Но думаю, что уже все в курсе, что оно не настоящее. У них сейчас три сценки в одном выступлении будут, но они их хорошо за эти дни отрепетировали. Так что вперёд и с песней. Ребята, правда, жаловались, что темновато там за задником, надо было бы какой-нибудь фонарик из дома принести. Но я им ответил знаменитым лозунгом: «Нам Солнца не надо — нам Партия светит!» И самое поразительное, что эту мою подколку они восприняли на полном серьезе. Они ни на секунду не задумались, что это может быть шуткой.

Берём гитару и Солнышко в довесок и идём знакомым маршрутом к сцене. Вижу спину Пугачевой и мы тормозим возле знакомого ориентира. Да, со спины она ещё не примадонна, пока ещё стройная молодая женщина. Но какие её годы, всё у неё будет. А её проблемы я уже начал помогать ей решать и трудности преодолевать. Ну вот, Алла пошла, сейчас наши выдвинутся на исходные позиции. Так, опять мы одни и Солнышко шепчет:

— Спасибо за новую песню. Мне так хотелось вместе с тобой что-нибудь спеть. на сцене. Ты что, её решил попробовать исполнить сегодня на банкете?

— А почему бы и нет? — спросил я подругу. — Ты же уже поняла, как надо её петь?

— Да, поняла. Но мы же её толком не довели до ума.

— Всё нормально будет. Сегодня будет у тебя маленькая репетиция перед завтрашним большим концертом.

— Хорошо. Я согласна попробовать.

Так, Алла закончила петь. Вот звучат аплодисменты в её адрес и она возвращается. Объявляют меня и я пошёл. Опа, а кому это зал начал аплодировать? Мне что ли? Так я же ещё ничего не пел. Но приятно. Запомнили, значит, наше первое выступление. Я раскланиваюсь публике и отдельно сидящим на первом ряду членам Политбюро и «лично товарищу Брежневу». Первый ряд доволен. Прямо как в Англии, не успел выступить, а публика уже ликует. Только леди Ди не хватает, а так очень похоже. И ведь никто не устал и не ушёл с концерта. Весь зал попрежнему полон, как и был с самого начала. Больше двух часов концерт длится, а все хотят до конца дослушать и досмотреть наши выступления. Вот жажда и тяга у людей к искусству какая была. И хлопают ведь от души всем артистам. Надеюсь, что нам больше.

Но вот погас свет, пошла нарезка из военных документальных фильмов и я начал с вопроса, обращаясь к залу: «А может не было войны?». Зал опять затих, завороженно вслушиваясь в моё пение и напряжённо глядя на экран. Да, великая сила кино, совмещённая со спектаклем и песней. Люди смотрят на меня, на ребят и на экран, стараясь ничего не упустить. Никто из сегодняшних выступающих не гасил в зале свет. А характерным признаком войны и является темнота. Светомаскировки, чтобы не бомбили. Ночные рейды в тыл врага. И темнота и мрак в душе от полученной похоронки на мужа. А свет будет потом, в сорок пятом. Яркий свет победы и мира. Я пою, а эти мысли проносятся у меня в голове, как весенний ветерок. Они не мешают мне петь, а наоборот, помогают передавать мой душевный настрой. И этот настрой чутко улавливает зрительный зал и переживает вместе со мной. Но вот песня закончена. Выходят мои ребята и мы кланяемся залу. Мы говорим спасибо тем, кто воевал и тем, кто не дожил до этого дня, оставшись на полях сражений

Зал нам рукоплещет стоя. То ли устали сидеть, то ли, действительно, так поправилась песня. Хлопают стоя и члены Политбюро. И тут я неожиданно говорю в микрофон:

— Всё участники концерта — на сцену.

Этого не было в сценарии. Это получилось у меня спонтанно. Я хотел, чтобы все эти овации достались не только нам, их заслужили и все остальные. Зрители поняли меня и ещё громче захлопали, как бы повторно вызывая всех на сцену. И все вышли и мы вместе поклонились. И тут я решил сымпровизировать ещё раз и запел нашу «Замыкая круг». Её подхватила сначала Пугачева, потом Сенчина, а потом и остальные на сцене. Слова всем уже были хорошо известны и получился отличный хор. Ольга Николаевна показала мне кулак из-за кулис, но, судя по реакции Брежнева, мой экспромт ему понравился. Слова он уже слышал и стал подпевать. А потом запел весь зал.

Ну вот. Опять получилось, как в Лондоне. Там нам стоя подпевала королева, а здесь Генеральный секретарь. Моё пророческое желание сбылось. Обе мои песни стали неофициальными гимнами двух стран. Мы должны были петь «Интернационал», а пели «Замыкая круг». На Западе все будут удивлены такими демократическими переменами, начавшими происходить в нашей стране. Ну так с чего-то надо когда-то начинать. А почему бы не с песни? И Суслов, стоящий рядом с Брежневым, тоже выглядит довольным. Значит завтра по шее я от него не получу.

А потом опять были аплодисменты зрителей и поклоны участников. И телевидение всё это непрерывно снимало. Надеюсь, концовку концерта не вырежут. Подумаешь, лишние пять минут попели, но зато какой резонанс будет во всём мире. Скажите спасибо, что я вниз опять не спрыгнул, но удивить всех у меня получилось. Так что завтра на нашем выступлении в «России» разговоров об этом концерте будет много. Опять будут фотографии поющего Брежнева в зарубежной прессе. Так что «лёд тронулся, господа присяжные заседатели». А парадом я уже покомандовал, поэтому всё получается, как у Ильфа и Петрова. Я, правда, не Остап Бендер и не обаятельный прохиндей, но парень-то я, всё-таки, обаятельный.

Ну вот, все довольны и мы уходим со сцены. Ольга Николаевна сразу мне всё высказала:

— Я так и думала, что ты обязательно что-нибудь устроишь в конце.

— А вы предпочли бы, — ответил я, делая скромные глаза, — чтобы я это сделал в середине концерта?

— Вот выпороть бы тебя, но дважды Героев ремнём не наказывают.

— Правильно, это абсолютно не педагогично и не наш метод.

Столпившийся за кулисами народ улыбался, слушая нашу дружескую перепалку. Все были довольны такой концовкой и были мне за это благодарны.

— Всё же очень хорошо получилось, — продолжил я свою речь. — Да и репертуар концертов, как вы помните, с недавних пор утверждаю я. Вот я и утвердил.

— Своеобразно ты его утвердил, — успокоилась Ольга Николаевна. — Предупреждать надо заранее, а то меня чуть инфаркт не хватил, когда я поняла, что ты задумал. Хорошо, что Брежнев с Сусловым стояли довольные, а то бы точно огребли бы мы проблем на пару с тобой.

Солнышко стояла рядом и радовалась за меня. Я не мог её позвать на сцену, хотя она эту песню исполняла с нами вместе ещё с самого начала. Её должны были спеть только участники этого концерта и это она прекрасно понимала. Да, устроил я опять шоу. Так, глядишь, все привыкнут к моей импровизации и это станет нормой. Но лучшая импровизация — это подготовленная импровизация. Надо будет обязательно донести эту мысль до остальных.

В гримерке мы дали волю чувствам. Вот теперь было видно, что ребята устали, но бодрились. Шумели, радовались и смеялись, но меня не обманешь.

— Ну что, устали? — спросил я их.

— Немного, — заголосили они вразнобой.

— Но вы сегодня молодцы. Вечером смотрите себя по телевизору. А нам дальше выступать.

— Это как? — спросили все удивлённо.

— Здесь наверху, в отдельном зале, будет ещё праздничный банкет. Нас лично Леонид Ильич Брежнев пригласил и мы там со Светланой будем петь. Вот те новые песни, свидетелями рождения которых вы стали, и старые тоже.

— Вот это да, — сказал за всех Димка. — Железная у тебя выносливость. Утром на параде со Светланой были. Ты, Андрей, вообще с трибуны поруководить успел. Потом днём концерт и вечером опять петь.