Галопом по Европам - Сергей Панарин

– Порядок, – пропыхтел Сигизмунд, подтаскивая железки к старику и коньку.

– Давай одеваться.

Доспехи были неудобные: тяжелые, громоздкие, угловатые. Со стороны они смотрелись куда изящнее, чем были на самом деле. Шлем жал, массивные нагрудные пластины затрудняли дыхание. Пока пан Дзендзелюк помогал мальчику облачиться в металл, лошак смиренно ждал и, как показалось парню, заинтересованно глядел на процесс одевания.

– Ричард Львиное Сердце! – оценил старик.

Сам паренек ощущал себя роботом-полицейским. При ходьбе каждое сложное движение распадалось на целую последовательность более простых, проявлялась смешная механичность. Состояние лат, безусловно, было далеко от идеального, только в сумерках это и не важно.

– Ну, Дон Кихот, садись на верного Росинанта, – велел пан Дзендзелюк.

Жеребчик стоически выдержал увеличившийся вес, снова покатал Сигизмунда.

– Довольно, – скомандовал старик. – Слазь. Через полчасика можно будет начинать.

Тем временем строители закончили работы и собрались к вагончикам. Здесь уже были вкопаны скамьи и длинный стол. Кто-то готовил ужин – варил похлебку в котле, подвешенном над костром. Остальные работники умывались, готовясь к трапезе.

На одной из скамей сидел хромоногий пан Казимир. Настроение у него было отвратительное. Дела двигались медленно, работяги не усердствовали и норовили избежать любого задания, обожженные взрывники еще не вернулись из городской больницы. Парни, разбирающиеся в технике, весь день ремонтировали машину начальника стройки. Выяснилось, что пока он геройствовал, стреляя в волка и вываливаясь из окна бытовки, над его джипом поработали неутомимые хорьки. Они повторили старый фокус с проводкой.

Стремительно темнело, и строители зажгли лампу, подвешенную над столами. Окружающий мир стал еще мрачней.

Пан Казимир разглядывал черные руины. Вот башня. Крепкая, не одно кило тротила уйдет. Вот участок стены, накренившийся под весом облокотившейся на него массивной плиты. Получился огромный трамплин. Стена почти хлипкая, а вот с плитой придется повозиться… Стоп. Что это?!

На «трамплине» медленно выросла странная фигура – силуэт всадника с обнаженным мечом. Конь медленно, с достоинством вынес седока к краю плиты.

Постепенно глаза пана Казимира стали различать не просто черное пятно на фоне темно-серого неба.

– Матка Боска, – промолвил начальник стройки. – Рыцарь. Там рыцарь, ребята!

Рабочие развернули лица к замку и тоже заметили всадника. При взгляде снизу мальчишка на лошаке казался исполином.

Сигизмунд чуть наклонился и посмотрел на лагерь строителей сквозь узкую прорезь шлема, увидел начальника, сидящего под лампочкой.

– Смотри-ка, мой верный жеребец, вон пан Казимир собственной персоной, – негромко произнес мальчик, указывая мечом.

Вес наклоненного тела перераспределился, и парень стал заваливаться на голову конька. Чтобы удержаться, Сигизмунду пришлось витиевато взмахнуть рукой с мечом. Жест получился красивый и полезный. Рыцарь снова принял вертикальное положение, а вот лошаку пришлось сделать полшага вперед, к краю плиты. Жеребчик испугался, поднялся на дыбы и пронзительно заржал.

Сигизмунд чудом не слетел с конька.

– Все! Спокойнее, спокойнее, Росинант! Поехали отсюда, – принялся уговаривать лошака парень.

Обрадованный жеребец зацокал прочь.

Начальник стройки сидел на скамье, бледный и недвижимый, как гипсовый памятник.

– Пан Казимир, – прошептал тракторист. – А чего это он прямо на вас показал-то?

– Угу, а потом будто бы зарубил и в сторону просеки махнул, мол, убирайтесь… Вы видели? Призрак, воистину… Мятежный дух, защищающий крепость, – подхватили остальные рабочие.

Пан Казимир отмер, обвел диким взглядом сгрудившихся вокруг него строителей.

– Да уж… – сипло и как-то жалобно вымолвил он. – Я знаю, у вас припрятана водочка. Давайте усугубим, а?..

Глава 5

Пока Дзендзелюк снимал с Сигизмунда доспехи, Иржи Тырпыржацкий тихонько сбежал к своим.

– Молодчинушка, – похвалил жеребчика Михайло Ломоносыч. – Все идеально сделал. Особенно понравилось, как ты поднялся на дыбы. Артист!

– Спасибо. А вы что, все видели? – Лошак принялся застенчиво ковырять копытом дерн, правда, в темноте этого не было видно.

– Конечно, – произнес Войцех, вышедший из соседних кустов. – Такое представление нельзя было пропустить. Отдыхай, Иржи. Ты просто не представляешь, как нам помог.

– Да я завсегда пожалуйста.

Гуру Кен молча кивнул товарищу по играм, дескать, горжусь тобой.

Счастливый жеребчик удалился, а тамбовский медведь, лиса и бобер-воевода стали решать, чем бы еще досадить непонятливым строителям. Лисена наконец-то изложила свою идею, и она была принята на ура.

В полночь начался очередной Серегин концерт. Строители выскочили с ружьями из вагончиков, но хитрого зверя нигде не было. Поначалу им почудилось, что страшный вой окутывает лагерь со всех сторон, но затем они определили направление и отправились на поиски.

Волк замолчал. Люди потоптались, нервно покурили и разошлись по бытовкам.

Серега перебежал на новое место, снова завыл. Строители выползли в лес, сориентировались, откуда идет звук, и двинулись на него, но вой тут же стих.

Так продолжалось полночи, потом Сереге надоело голосить, и он вернулся в овраг сборов.

– Ну, други мои дорогие, у меня уже все песни кончились, – сказал он, садясь между Михайло и Войцехом.

Звери рассмеялись.

Лисена заговорщицки подмигнула волку:

– Ничего, Серый. У нас для тебя такой сольный номер придуман, пальчики оближешь. Лишь бы пан Дзендзелюк пришел к цитадели Ордена. Не хотелось бы вести его самим. Все-таки день, светло, мне по деревне особо не разгуляться.

– Однако придется рискнуть, – признал Михайло. – Назначим операцию на завтра.

Совершив последнюю вылазку к замку, пан Дзендзелюк слег в постель. Он перетрудился, когда помогал Сигизмунду управиться с тяжеленными латами. Пани Барбара смазывала мужу поясницу, охала, рассказывала, что говорят на хуторе.

Вера людей в сверхъестественные способности старика крепла день ото дня. Строители, ежедневно приходящие в магазин «У Марыси», вовсю откровенничали с местными. Имя Дзендзелюка звучало постоянно, все считали, что за странными событиями, происходящими подле развалин, стоит именно дед. После появления призрака страх строителей перед Дзендзелюком достиг апогея.

– К древним силам обратился. Мощный колдун, – рассуждали строители с видом знатоков потустороннего мира.

Деда особенно разозлили эти досужие измышления.

– К каким силам? – вскричал он, морщась от боли в спине. – Я должен поговорить с этими мракобесами. Уму непостижимо…

Старик вскочил с кровати, будто его только что не скручивали приступы радикулита.

– Куда ты, неугомонный! – всплеснула руками пани Дзендзелюк.

– Молчи, женщина! – сверкнул очами дед, вдевая ноги в башмаки. – Доброе имя надо защищать. В иное время за их клевету я бы любого на дуэль вызвал.

– Ох, дуэлянт ты мой, – вздохнула пани Барбара.

Она, как никто другой, понимала, что если ее упрямый супруг решил идти к строителям, то его не остановить. Только бы не упал по дороге.

Из-под крыльца рыжей стрелой вылетела лиса. Лучше подождать в лесу.

– Михайло Ломоносыч! Михайло Ломоносыч! – прощебетала пичуга, севшая на лапу лесного тамбовского губернатора. – Идет, идет! Пан Дзендзелюк идет!

– Отлично. На ловца и зверь бежит, хе-хе. Передай Лисене, чтобы направила его через развалины цитадели.

– Принято, принято! – Птичка упорхнула.

– Так, Серега, твой выход. Все идет как мы и планировали.

Волк молча поднялся, подмигнул косолапому и скрылся в чаще.

Он осторожно побежал навстречу Дзендзелюку. Заметив его примерно в ста метрах от замка, Серега оценил скорость, с которой двигался старик. Удовлетворенно рыкнул. Повернул к развалинам. Неспешно дотрусив до руин, серый выждал еще чуть-чуть, и представление началось.

Строители, курившие в тени вагончиков, отчетливо увидели в стенном проломе матерого волка. Криворожий хищник уставился на людей, коротко рыкнул и скрылся, уйдя вправо.

Тут же именно справа в этот же пролом ступил пан Дзендзелюк собственной персоной.

Эффект получился такой, будто волк-оборотень не захотел, чтобы люди увидели его мгновенную трансформацию, но стоило ему преобразиться, и он поспешил обратно, на глаза почтеннейшей публики.

Пан Дзендзелюк вышел из крепости, подбоченился и недовольно проворчал:

– Ну и какой кретин тут думает, что я колдун?

– Мамочка… – пробасил заместитель начальника стройки.