Коммод - Михаил Никитич Ишков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бебий несколько раз удачно продемонстрировал растерянность и, наконец дождавшись, когда император решил вновь сменить руку, подкатился под него. Коммод не удержался на ногах и завалился на пол.
Бебий не стал впрыгивать на цезаря, приставлять к его горлу острие деревянного клинка – просто отошел в сторону и поклонился.
Коммод вскочил на ноги, яростно бросился к легату, взмахнул мечом и воскликнул:
– Учи! И немедленно!
– Песценний, – в свою очередь, крикнул Бебий. – За тобой должок! Одна двадцатая доходов с провинции – моя.
– Не жирно ли пять процентов? – нахмурился Песценний.
– А-а! – рассвирепев, яростно воскликнул Коммод. – Пять процентов – жирно?! Вот вы как распоряжаетесь моим добром! Супруга императора – для вас уже не святыня! Скажи, Бебий, спасибо Клеандру, что заступился за тебя, иначе ты уже сидел бы в цепях. Теперь учи приему!
Более часа, до самого полудня, забыв о бане, император и Лонг шлифовали этот прием. Бебий объяснил, что в битве его применять рискованно, только в исключительных случаях и только когда сражаешься один на один. Иначе можешь получить удар сверху от стоящего рядом противника.
Урок был прерван не желавшим скрывать гордость Тигидием Переннисом, доложившим императору, что послы варваров ответили согласием на все предложенные условия. Они готовы немедленно дать клятвы и освятить договор.
Император холодно взглянул на него.
– Это радует, Тигидий. Только странно, что ты человек, опытный в общении с варварами, испытываешь уверенность, что они сдержат свои клятвы. Кроме того, есть еще одно тайное условие, приняв которое они подтвердят, что искренни в своих намерениях жить с нами в мире и пользоваться нашим покровительством.
На лице Тигидия отпечаталась растерянность.
– Господин, мне ничего не было сказано о дополнительном условии.
– Поглядите на него – ему не было сказано! – засмеялся император, обращаясь к Бебию и Песценнию. – А как насчет собственной инициативы? Я надеялся, что ты сам предложишь выколотить из них то, в чем я больше всего нуждаюсь.
Он приблизился к деревянному чучелу, умело рубанул его, потом вернулся.
– Итак, други, перед нами труднейшая задача – как выбить из варваров военную добычу, не прибегая к войне?
Бебий, отметив про себя, что цель организации двух новых провинций свелась к спору о количестве золота и серебра, которое варвары готовы заплатить за мир, поинтересовался:
– А велики ли наши запросы, цезарь?
– Да, очень велики. Я полагаю, что они должны заплатить мне столько же, сколько собрали Сулла или Помпей во время восточных походов.[21]
Бебий Лонг поперхнулся, удивленно посмотрел на правителя.
Тот подтвердил:
– Взять меньше не позволяет наше достоинство.
– Но у них нет столько золота и серебра, – пожал плечами Бебий.
– Ты в этом уверен? – спросил цезарь.
– Так точно, государь.
– Бебий, ты должен отвечать за свои слова.
– Поверь, государь, мне известно наверняка, что у квадов и маркоманов нет таких сокровищ. Если ты потребуешь, чтобы они в счет требуемой суммы продавали себя в рабство, они будут воевать, так как ты не оставишь им выбора. Если они оберут всех своих общинников, если даже извлекут сокровища, которые хранятся в священных рощах, это не составит и пятой части названной суммы.
– Что ж, Бебий, ты сам назвал добычу, которую могут заплатить германцы. С завтрашнего дня примешь участие в переговорах и выколотишь из подлецов не менее четырех тысяч талантов золота и серебра. Головой ответишь, если варвары начнут скупиться.
– Государь!.. – воскликнул Бебий.
Коммод краем глаза заметил, как на лице Тигидия Перенниса промелькнула довольная ухмылка. Он повернулся к префекту:
– Это касается тебя тоже, Тигидий. Никто не снимал с тебя ответственность за положительный исход переговоров. А теперь, други, прошу за праздничный стол. Сегодня будем веселиться до упаду, точнее, до того момента, пока кто-нибудь первым не скатится на пол. На него будет наложен штраф в пятьдесят золотых, которые пойдут в кассу коллегии Венеры Виндобонской.
Коммод испытал искреннее удовольствие, отметив, как вытянулись лица у Бебия и Тигидия. Не все же ему одному пребывать в страхе за свое будущее. Пусть и его подданные проникнутся ощущением ужаса, который день и ночь донимал молодого цезаря. Он даже похвалил себя за ловкость, это был хороший способ приводить к покорности строптивцев. Он назвал этот прием правилом номер один.
Глава 8
Неделю Бебий Лонг и Тигидий Переннис вели переговоры с послами варваров, однако приемлемого решения так и не удалось найти. Новое требование императора они встретили спокойно, словно ожидали чего-нибудь подобного. Молчали долго, наконец старик-бур Видукинд заявил: «В нашей стране не хватит золота и серебра, чтобы утолить голод молодого царя». Тигидий, на этот раз державшийся чрезвычайно активно и даже грубо, в сердцах стукнул кулаком по столу, обвинил германцев в скопидомстве, на что длинноусый конунг Теобард, вождь маркоманов, спокойно ответил:
– Зря пугаешь нас, префект Переннис. Бессмысленно требовать того, чего у нас нет. И ты, и легат Лонг тоже знаете об этом. Если это последнее слово великого цезаря, мы воз вращаемся домой. Пусть наши обиды утолят мечи.
Положение спас третий посланник – старейшина племени маркоманов Сегимер, предложивший не спешить, унять неразумные страсти, попытаться поискать взаимоприемлемое решение. Возможно, император согласится растянуть выплату на несколько лет или, например, заменить ее какими-либо иными товарами?
Старейшина квадов, вполне сносно владевший латынью (как, впрочем, и двое других послов, – всем им пришлось пожить в пределах империи), охотно поддержал его:
– Давайте внесем в зачет суммы стоимость ваших соотечественников, которых мы якобы удерживаем в своих землях и число которых, как вы утверждаете, превышает сотню тысяч человек. Цены можно брать средние, те, что сложились на рынке в Виндобоне.
Вечером во время доклада Бебия о состоявшихся переговорах, услышав ответ варваров, император помрачнел:
– Ты в своем уме, Бебий? – тихо спросил он. – Один из главных условий договора пункт о выдаче всех наших подданных, взятых в плен во время Северных войн. Теперь, выходит, мы должны выкупать римских граждан. В таком случае меня вполне обоснованно могут спросить, кто победил в этой неначавшейся войне. Вы ставите меня в двусмысленное положение и даете лишний довод для начала боевых действий. На чью руку вы играете?
Лонг побледнел.
– Ладно, иди.
Бебий спиной ощутил, с какой холодностью глянул ему вслед император. Встретившись с Переннисом, он передал ему, что цезарь отрицательно отнесся к этому предложению. О «двусмысленности» положения, на которое намекнул Коммод, не упомянул. Он не верил Тигидию.
