Мальтийский крест. Том 2. Черная метка - Василий Звягинцев

— Вельяминова. Вы — старшая группы. Переодеться в полное боевое. Оружие — по штату. Готовность — пять минут. Исполнять!

Четвёрка исчезла из глаз мгновенно. Остальные трое ждали, что будет приказано им. На правом фланге — Люда Вяземская.

— Вам к нашему возвращению обеспечить ужин, а также, если понадобится — оборону и охрану территории. Огнестрельное оружие применять только в безвыходной ситуации. В любом другом случае — только руками и ножами. Без шума. Ясно?

— Так точно, — ответила Людмила, но взгляд у неё был прямо прожигающий: «Как же ты можешь! Тех с собой берёшь, а меня в тылу бросаешь?»

Ляхов-второй продолжал наблюдать, как бы со стороны. Чёрт возьми, как его аналог отчётливо себя ведёт. У него, с точки зрения своих подчинённых, тоже получалось неплохо. Однако в Москве, во время странного мятежа, когда он командовал штурмгвардейцами, а Первый — взводом корниловцев, и картинка боя, и результаты оказались несоизмеримы. Там он не взялся бы братца подменить.

— Ты с ними останешься, — сказал Фёст. — Начальником гарнизона.

— Чего это ради? — возмутился Секонд. — Я хочу лично поучаствовать. Или хоть посмотреть, что вы там затеваете.

— Отставить, — жестко приказал напарник, хотя оставался по-прежнему капитаном и говорил с заслуженным полковником. Но в российских армиях, что в той, что в другой, старшинство определяется должностью, а не званием. Это в разных других, хоть тресни, нельзя поставить толкового генерал-майора командовать корпусом, если комдивы старше его не только чином, но и по производству. А у нас контр-адмирал Кузнецов, разжалованный, но назначенный Главкомом ВМФ, командовал десятками и вице-адмиралов, и полных, в том числе своим заместителем, адмиралом флота Исаковым.

Да и в самом деле, кто он здесь, Секонд? Гость. В лучшем случае — волонтёр.

— Девчат оставить здесь одних нельзя — раз, — счёл нужным пояснить Фёст. — Все яйца (он усмехнулся невольной аллюзии) в одну корзину не кладут — два. Если что сразу с обоими случится, барышни сами с Левашовым и Кисловодском связаться не смогут. Про «три» сам догадайся…

Он указал на уложенное напротив мангала бревно, специально, для удобства сидения обтёсанное поверху.

— Нет, ты мне скажи, — не успокаивался Секонд. — Если у вас через СПВ вчера так отлично получилось, зачем в бой лезть? Мог бы прямо из Дома всё сделать…

— Попивая чаёк и лаская девочек по коленкам, — в тон добавил Фёст. — Ты меня начинаешь разочаровывать. Выражение такое — «неспортивно» — слышал? Русские князья и цари на кабана и медведя с мечом и рогатиной ходили. Генсеки по привязанным за ногу оленям из дорогих «Меркелей» стреляли. Я им уподобляться не собираюсь. Затеял свою войну — так и веду её, не на глобусе, а на местности. Лучше скажи мне, что с тобой случилось? Воздействие чужого времени, как такового, или чины, слава, должности? На перевале, встретив Тарханова, ни ты, ни я на секунду не задумывались, уезжать или оставаться…

Пауза длилась слишком долго, и Фёст успел процитировать:

Как давно я не ходил в атаку!Жизнь моя течёт в тепле, в тишиГде-то без меня встают по знакуВ бой с позиций сердца и души.Ах, как трудно сбросить полушубокИ нащупать дырки на ремне.Встать, пока ешё не смолкли трубыВ сердце, как в далёкой стороне…[38]

Объяснять, что это и откуда, не стал. Притушил о бревно окурок.

— Воевать мы сегодня не будем. Подействовали на меня инвективы господина президента, и, глядя на тебя, свой бывший гуманизм припомнил. Но живыми оттуда всё равно никто не уйдёт. Излагаю диспозицию…

…Прежде всего информация Воловича о «Чёрной метке» и её планах в отношении преступного мира дошла до двух самых сильных в Москве «воров в законе», давно поделивших столь серьёзные сферы экономики и политики, что обычная утоловщина осталась на далёкой периферии их интересов. «Нормальные» ОПГ они тоже контролировали, но больше в качестве инструмента воздействия на конкурентов и поддержания статуса, чем источника доходов.

Часом позже о том же, но в несколько иной трактовке узнал их куратор, генерал-лейтенант МГБ, пользовавшийся среди коллег столь дурной репутацией, что никто не счёл возможным не то чтобы пригласить его в «Чёрную метку», а и просто ознакомить с самим фактом существования такой организации. Прочитав полстранички оперативной сводки, он пришёл в бешенство и одновременно испугался. Слишком отчётливо представил, чем подобная структура может угрожать ему лично, если в неё входит хоть десяток старших офицеров «конторы».

Немедленно вызвал на ковёр непосредственно подчиненных ему аналитиков и в выражениях, пристойных ротному старшине после втыка вышестоящего начальства, потребовал тут же представить ему любую имеющуюся по треклятой «метке» информацию, пусть даже косвенную. Получил ворох выдержек из агентурных донесений, оперативных сводок и прослушек, в которых так или иначе присутствовало означенное словосочетание. Прочёл и крепко задумался. Ни одного достоверного факта, зато целый букет «фольклора», в котором организация выглядела практически всемогущей, беспощадной и, что самое отвратительное — абсолютно бескорыстные апологеты — а таких среди источников оказалось большинство — склонны были любое нераскрытое преступление определённой направленности соотносить именно с «Чёрной меткой».

Ерунда, конечно, но ведь никаких других объяснений серии случившихся прошлым летом бесследных исчезновений и неразгаданных смертей сотни с лишним влиятельных людей до сих пор не нашлось. Был человек — и нету. И никаких следов. Сплошные висяки.

Все эти дела проходили по другим управлениям и ведомствам, строжайшей секретности во взаимоотношениях между ними никто не отменял, и генерал только сейчас получил представление о масштабе и пугающей непонятности случившегося.

Первой и самой здравой мыслью было — прямо сейчас переодеться в гражданское и, не заходя домой, скоростным поездом в Питер. Оттуда — машиной к Выборгу. И — на ту сторону. Пока хватятся — ищи-свищи.

Всё бы так, но есть недоделанные дела, необрубленные концы и неполученные долги. Даст бог, успеем!

Был у него способ позвонить так, чтобы прослушка, если она контролирует его абонентов, не засекла аппарат, расположенный между Уфой и Челябинском. Он договорился о срочной встрече не только с авторитетными ворами, но и с сотрудником президентской администрации, вхожим без доклада если не к самому, то к особам, совсем уже приближенным.

И с ещё одним подельником, способным, прикрыть их кружок независимой вооружённой силой, и идеологически.

В таком составе ночное совещание давало шанс не только «прикрыть свою задницу», как любят выражаться американцы, считающие эту часть тела наиважнейшей, в сравнении с головой, например, но и отыграть у вероятного противника несколько ходов. Большего пока и не нужно.

— В принципе ясно, — сказал Секонд. — Про воров у меня сомнений нет. Это ещё Тарханов сформулировал: надел погоны вражеской армии — не жди, что кого-то озаботят твои личные качества и семейное положение. — Я всегда считал его умным парнем.

— Генерал МГБ — тоже понятно. Крышевание бандитов, сто двадцать миллионов на швейцарском счете и вилла в Этрета под присмотром любовницы из своей же конторы, якобы находящейся в служебной командировке — для военно-полевого суда достаточно. Только, по царскому указу от тысяча девятьсот шестого года, таковой суд должен состоять из трёх офицеров. Нас — двое.

С крыльца, готовая к немедленному бою, спускалась четвёрка Анастасии.

— Вельяминова — ко мне! — скомандовал Фёст. — Остальные на месте!

— Ты что — извращенец? — спросил Секонд. — То с Вяземской глаз не сводил, а сейчас — Вильяминова да Вельяминова.

— Ага! Активный строефил. Был у меня прапорщик Мороз — тот, очевидно, пассивный. А я обожаю, когда такого экстерьера девушки передо мной в струнку тянутся.

— Чего же Вяземскую не позвал? — Голос Секонда сочился ядом.

— Она мне в горизонтальном положении больше нравится. А эта — в вертикальном, — издевательски ответил Фёст. С самим собой чего уж стесняться, если сразу не доходит?

Подпоручик уже стояла рядом, прижав полусогнутые кисти к швам брюк и вздёрнув подбородок. Продолжать пикировку при ней было непедагогично. Причём неизвестно, слышала ли она последние слова. При её способностях вполне могла, но вида не подавала.

— Садись, Анастасия Георгиевна, — указал Фёст на бревно. — Курить разрешается. Дело вот в чём — тебе, согласно чину и должности, придётся побыть членом экстренного военно-полевого суда. Знаешь, что такое?

— Так точно, знаю. Могу наизусть процитировать все существующие уложения, — ответила Вельяминова, гордая тем, что её сочли достойной.