Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник

«К началу осени 1941 года Гитлер полагал, что с Россией покончено» — отмечал мнение Гитлера на основании первых недель войны историк Ширер. Гитлер надеялся, что он молниеносно захватит Россию, тем самым избежит проблемных осенних русских дорог и тем более неприятных морозов, да ещё и соберёт урожай. И начальник штаба Гальдер в начале июля заявлял:

«Не будет преувеличением сказать, что компания против России выиграна в течении 14 дней…».

И это было похоже на правду — за короткое время немецкие войска захватили огромные территории России, в августе были уже в пригороде Ленинграда.

Но у многих полевых немецких генералов появились сомнения — Блюментрит:

«Поведение русских войск даже в этом первом сражении (за Минск) поразительно отличалось от поведения поляков и войск западных союзников в условиях поражения. Даже будучи окружёнными, русские не отступали от своих рубежей».

Ещё с большим упорством советские войска обороняли Смоленск. Генерал Рунштедт:

«Вскоре после начала наступления я понял, что всё, что было написано про Россию, просто вздор».

Генерал Гальдер в дневнике от 11 августа 1941 г. — «Колос — Россия… Был нами недооценен».

Огромную территорию европейской части СССР по европейским меркам с её многочисленными оборонительными линиями в реальности оказалось не так легко пройти, как это казалось, глядя на карту.

«Выявился и другой просчёт немцев относительно русских, о котором Клейст упомянул Лидден Гарту и который, разумеется, разделяло большинство людей на Западе в то лето (1941 г.) — отмечал Ширер — «Надежда на победу», — говорил Клейст, — «в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут.., если потерпит на фронте тяжёлое поражение».

Об этом же говорил Гитлер Иёдлю — «нужно только ударить ногой в дверь, как вся прогнившая структура с треском развалится».

Такие предложения явно основывались на данных немецкой разведки в СССР, и были ошибочны, ибо троцкистская оппозиция была уничтожена, а другие евреи в условиях наступления Гитлера не были безумцами - чтобы свергать Сталина. А другой оппозиции, например, — в лице каких-либо русских патриотов просто не было — Калинин, Будённый, Ворошилов или Молотов на это не были способны.

Наступило «начало осени» — а до Москвы ещё надо дойти… Но Гитлер поддерживал уверенность и боевой дух своих солдат — «Капитуляцию Ленинграда и Москвы не принимать, даже если она будет предложена» — 18 сентября 1941 г. приказывал Гитлер. А 29 сентября вообще вышла суровая директива Гитлера — «Фюрер принял решение стереть с лица земли Санкт-Петербург (Ленинград)».

А уже 3 октября в обращении к немецкому народу Гитлер уже похвастался — «враг на Востоке повержен и никогда не восстанет вновь». Но многонациональные советские войны об этом не знали. Не думал об этом Сталин и его генералы.

«С удивлением и разочарованием мы обнаружили в конце октября — начале ноября, что разгромленные русские, очевидно, совершенно не осознают, что как военная сила они почти перестали существовать» — возмущался немецкий генерал Блюментрит.

Немецкие генералы были уверены, что остался последний штурм — штурм Москвы, и сконцентрировали для финала огромные силы.

И в этот момент всё вместе сыграло свою роль: и талант советских генералов, и храбрость-героизм советских солдат, и ум Сталина, и пресловутые родные морозы…

За несколько месяцев войны многие генералы уже проявили себя и показали на что способны. За шесть недель до решающей битвы Сталин вместо маршала Тимошенко на оборону Москвы ставит талантливого и хладнокровного генерала Жукова. Жуков необходимыми жёсткими методами навёл порядок не только на фронте, но и в прифронтовом тылу. Как утверждает в своей книге Ю. Сергеев —

Жуков «подписал приказ о расстреле шести интендантских полковников в столице, которые в панике убежали со своих постов, а склады частью были разграблены. Он не согласовал свой приказ со Ставкой, прекрасно сознавая, что расстрел полковников Блюменталя, Розенберга и прочих трусов отныне ставит его фамилию первой в списке Берия на ликвидацию…

А так как на Руси слух всегда распространяется с неимоверной скоростью, то уже вся армия знала о расстреле “забронированных” интендантов, и это подняло доверие к нему солдат и офицеров на ещё большую высоту».

В начале декабря 1941 г. разразилась крупнейшая в истории человечества битва.

«Удар, который этот относительно малоизвестный генерал нанёс силам столь грозной группировки… был таким неожиданным и сокрушительным, что немецкая армия и третий рейх после него в полной мере так и не оправились» — отметил Ширер, — «При этом нельзя не подчеркнуть одно обстоятельство: сколь ужасной ни была русская зима и сколь ни бесспорно, что советские войска оказались лучше подготовлены к ней, чем немцы, фактором, определившим исход сражения, явилась не погода, а ожесточённое сопротивление советских войск, их неукротимая воля не сдаваться.

 Это подтверждается дневниковыми записями Гальдера и донесениями командующих фронтов, в которых постоянно находит отражение изумление перед решимостью и ожесточённостью русских атак и контратак и отчаяние по поводу немецких неудач и понесённых потерь».

После битвы под Москвой у немцев из 16 танковых дивизий осталось на ходу только 140 танков, а из 162 пехотных дивизий в сумме осталось только восемь, погибло в этом сражении более миллиона немцев. Это была победа не только в виде физического превосходства, физического уничтожения, но и моральная — генерал Гальдер признавал: «Разбит миф о непобедимости армии».

Более того, последствия этого сражения были ещё далее идущими — зашаталась вера в Гитлера, в правильность его планов и идей, и против него начали готовить покушения свои же.

После поражения под Москвой Гитлер нашёл объяснение — «Наполеон хотел через Египет и Россию овладеть миром. Он добился бы этой цели, если бы не совершил крупнейших ошибок, а я сумею их избежать». И поумневший Гитлер решил пока оставить идею о взятии Москвы, а захватить южные районы России, тем самым - лишив оставшуюся часть страны нефти (солярки, бензина), руды и зерна. Не случайно своим войскам приказал взять Сталинград примерно к началу уборочной, к 25 августа 1942 года. Это в свою очередь требовало большой перегруппировки и перемещения войск.

А советское руководство наладило связь с партизанами, скоординировало их борьбу — немцы были вынуждены около 10% своих сил отвлекать на борьбу с партизанами.

 К началу 1942 г. заработали на всю мощь вывезенные в глубь военные заводы. Сталин опять решил использовать потенциал еврейского сообщества в разных странах — «с весны 1942 г. опять схватились сколачивать Еврейский Антифашистский комитет — отмечает Солженицын, — и для того опять собрали митинг «представителей еврейского народа», и избрали Комитет, но уже из одних советских евреев — председателем стал Соломон Михоэлс, ответственным секретарём — бывший фанатичный бундист, а затем фанатичный чекист Шахно Эпштейн — «в еврейских делах око Сталина».

В битве под Сталинградом интеллектуальное превосходство советских генералов и боевой дух советских солдат проявились ещё в большей мере — 300 тысяч немцев попали в окружение в результате затяжных жестоких боёв за Сталинград с 17 июля 1942г.  по 2 февраля 1943 г. Обе стороны понимали, что это были решающие, переломные сражения — кто кому сломает «хребет». О славном героизме в этих боях советских солдат и офицеров написано много достойных книг.

Даже Геббельс после Сталинграда пал духом — «Поймите! Сама Идея, само понимание Вселенной терпит поражение. Духовные силы будут побеждены и близится час страшного суда».

Это понимали и «союзники» — только после Сталинградской битвы, после её исхода — они открыли второй фронт, где немцев было поменьше — в Алжире, Касабланке и т. д.  Хотя по всей логике событий должны были открыть фронт в начале сентября 1939 года.

Последней попыткой Гитлера переломить ход войны была битва в районе городов Курск, Орёл и Белгород (5 июля — 23 августа 1943 г.), в которую Гитлер бросил 70% всех своих танковых сил задействованных в войне с СССР, в которых 16 танковых дивизий были оснащённых новыми танками. Это огромное количество ползучего железа должно было взять реванш за Сталинград и перехватить инициативу в войне. Только в один день в боях под Прохоровкой было подбито 400 танков и уничтожено 10 тысяч немецких солдат. Ни один фильм не способен отразить реальность происходившей там битвы — только одних немецких самолётов в этой битве было сбито — 3,7 тысяч. Трудно даже представить — что творилось в небе над танками… Относительная тишина на поле боя наступила только после 23 августа (1943 г.).