Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она носилась по комнате, и ее стройное тело трепетало от гнева. Она наткнулась на маленький столик, схватила его и швырнула в стену.
— Вот что я сделаю с ним! — закричала она. — И вот что! — Схватив хрустальную вазу с лилиями, она швырнула ее в каминную решетку, и ваза разлетелась на тысячи осколков.
Найтон смотрел на нее с холодным неодобрением истинного британца. Ему было и неловко, и неприятно.
Пуаро, напротив, казалось, радовался этой сцене. Глаза его блестели.
— Это великолепно! — воскликнул он. — Сразу видно, что у мадемуазель темперамент.
— Я артистка, а каждый артист имеет темперамент. Я сказала Дереку, чтобы он остерегался, но он не послушал меня. — Она подскочила к Пуаро и вдруг спросила: — Правда, что он собирается жениться на этой английской мисс?
Пуаро закашлялся.
— On ma dit,[309] — пробормотала она, — он страстно увлечен ею.
Мирель выпрямилась.
— Он убил свою жену, — прошипела она. — Знайте! Он еще раньше говорил мне, что хочет сделать это. Он был в impasse![310] И выбрал самый простой способ.
— Вы утверждаете, что месье Кеттеринг убил свою жену?
— Да, да, да! А что же еще я вам говорю?
— Полиция, — пробормотал Пуаро, — потребует доказательств этого… утверждения.
— Говорю вам, я видела, как он вышел из ее купе той ночью.
— Когда? — быстро спросил Пуаро.
— Прямо перед Лионом.
— Вы готовы поклясться, мадемуазель?
Это был уже другой Пуаро, он говорил резко и решительно.
— Да.
Наступила тишина. Мирель была весьма живописна, ее взгляд, и злой, и испуганный, перебегал с Пуаро на Найтона.
— Это очень серьезно, мадемуазель, — сказал детектив. — Вы осознаете, насколько это серьезно?
— Конечно.
— Хорошо! В таком случае, мадемуазель, вы понимаете, что нельзя терять ни минуты. Без сомнения, вы немедленно пойдете с нами в магистратуру.
Мирель замялась. Она размышляла, но, как заметил Пуаро, отступать не собиралась.
— Ладно, ладно, — пробормотала она, — только накину что-нибудь.
Оставшись одни, Пуаро и Найтон обменялись взглядами.
— Надо действовать, пока — как вы говорите? — железо горячо, — прошептал Пуаро. — Она сейчас возбуждена, через полчаса она поостынет, а через час передумает. Любой ценой мы должны предотвратить это.
Мирель вернулась закутанная в песочную бархатную накидку, отороченную леопардовым мехом. И сама она была похожа на леопарда — рыжевато-коричневого, опасного. Глаза ее по-прежнему горели злостью и решимостью.
Они застали месье Кау и месье Карре. После нескольких предварительных фраз Пуаро Мирель было позволено рассказать свою историю. Она рассказала ее в тех же выражениях, что и Найтону с Пуаро, но чуть более спокойно.
— Очень необычная история, мадемуазель, — тихо сказал месье Карре. Он откинулся на спинку стула, поправил пенсне и вопросительно посмотрел на Мирель. — Вы хотите, чтобы мы поверили, что месье Кеттеринг запланировал преступление заранее и сказал об этом вам?
— Да, да. Он сказал, что у нее прекрасное здоровье. Если она и умрет, то только благодаря несчастному случаю, который он устроит.
— Вы осознаете, мадемуазель, что можете быть обвинены в сообщничестве?
— Я? Да ни за что на свете, месье! Ни на секунду я не воспринимала его слова всерьез. Что вы! Я знаю мужчин, месье, они говорят много дикостей. Представляете, сколько совершалось бы преступлений, если бы они всегда делали то, что говорят, au pied de la lettre.[311]
Месье Карре наморщил лоб.
— Значит, запишем, что вы восприняли угрозу месье Кеттеринга как ничего не значащие слова? Могу я поинтересоваться, мадемуазель, почему вы прервали свой ангажемент в Лондоне и поехали на Ривьеру?
Мирель смотрела на него бегающими черными глазами.
— Я хотела быть с человеком, которого люблю, — просто ответила она. — Разве это не естественно?
Пуаро вставил вопрос.
— Это месье Кеттеринг хотел, чтобы вы поехали с ним в Ниццу?
Казалось, Мирель смутил этот вопрос. Она замялась, а когда заговорила, то совершенно иным тоном.
— Такие вещи я решаю сама, — заявила она.
Это был вовсе не ответ, что хорошо поняли все — присутствующие, но деликатно промолчали.
— Когда вы поняли, что месье Кеттеринг убил свою жену?
— Я уже говорила вам, что увидела, как месье Кеттеринг вышел из купе своей жены незадолго до того, как поезд прибыл в Лион. У него был такой свирепый взгляд! Боже! Но в тот момент я не поняла, почему он так ужасно смотрел. Я никогда не забуду этого.
Ее голос стал пронзительным, она театрально заломила руки.
— Да, да, — произнес месье Карре.
— Узнав, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион, я поняла все.
— Но вы не пошли в полицию, мадемуазель, — мягко заметил месье Карре.
Мирель величественно взглянула на него; было видно, что ей нравилась ее роль.
— Могла ли я предать своего возлюбленного? — спросила она. — О нет, не требуйте этого от женщины.
— Но сейчас…
— Сейчас — другое дело. Он сам предал меня! Разве могу я молча страдать?..
Месье Карре прервал ее.
— Конечно, конечно, — пробормотал он успокаивающим тоном. — Теперь, мадемуазель, прочитайте свои показания и распишитесь.
Мирель не стала тратить время на чтение.
— Да, да! Все правильно. — Она встала. — Я вам больше не нужна?
— Пока нет, мадемуазель.
— И вы арестуете Дерека?
— Немедленно, мадемуазель.
Мирель жестоко засмеялась.
— Он должен был подумать, прежде чем оскорблять меня, — воскликнула она.
— Один момент! — Пуаро кашлянул. — Меня интересует одна маленькая деталь.
— Какая?
— Почему вы решили, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион?
Мирель вытаращила глаза.
— Но она была мертва.
— Да?
— Да, конечно. Я…
Она резко замолчала. Внимательно посмотрев на нее, Пуаро заметил в ее глазах настороженность.
— Мне сказали… Все так говорят.
— О, — произнес Пуаро, — не думаю, чтобы об этом говорилось за стенами магистратуры.
Мирель занервничала.
— Кто-то слышал об этом, — неуверенно сказала она. — Кто-то мне сказал. Я не помню кто.
Она направилась к выходу. Месье Кау поспешил открыть перед ней дверь. Когда он сделал это, снова послышался голос Пуаро.
— А драгоценности? Простите, мадемуазель. Вы можете что-нибудь рассказать нам о них?
— Драгоценности? Какие драгоценности?
— Рубины Екатерины Великой. Раз вы так много слышали, может, вы слышали что-нибудь и о них?
— Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, — быстро сказала Мирель.
Она вышла, закрыв за собой дверь. Месье Кау вернулся на свое место. Месье Карре вздохнул.
— Ну и фурия! — сказал он. — Но diablement chic![312] Интересно, она сказала правду? Я думаю, да.
— Какая-то правда в ее словах, конечно, есть, — сказал Пуаро. — И это подтверждает
