Русские во Второй мировой - Анатолий Уткин

Германскому командованию замедление движения Жукова виделось неким чудом. Гудериан стоял за большое и тщательно подготовленное германское контрнаступление, базирующееся на Глогау — Котбусе. Он послал своего заместителя генерала Венка к не имевшему боевого опыта Гиммлеру. 10 февраля, несмотря на очередную истерику, Гитлер согласился на ограниченное контрнаступление. Гудериан угадал слабый момент советских армий. 8 февраля они получили из Ялты приказ Ставки наступать и приступили к его выполнению, будучи серьезно ослабленными. Рокоссовский направился в Восточную Померанию, к устью Вислы. 3-й Белорусский фронт получил приказание ускорить разгром Восточной Пруссии и взять Кенигсберг. Все это было не очень продуманное планирование. Усиленный (за счет Рокоссовского) Черняховский со своими 63 дивизиями изо всех сил пытался обрушить сопротивление Восточной Пруссии. Пользуясь преимуществами переменчивой погоды (а точнее, по уши в грязи), пехотинцы и танки наших армий застряли в неведомых трясинах. Не помогали и хорошие немецкие дороги. Баграмян и Черняховский продвигались в день на один-два километра вперед.

13 февраля 1945 года немцы начали просчитывать свои шансы на конференции в главном зале новой рейхсканцелярий, где портреты Бисмарка и огромный бюст Гинденбурга с укоризной смотрели на своих незадачливых имперских потомков. Гудериан поставил две задачи: начать контрнаступление против Жукова как можно скорее; поставить главным исполнителем операции своего человека. Гитлер, как и можно было предсказать, вначале пришел в ярость, а затем, неожиданно для присутствующих, заявил, что ОКХ — Оберкоммандо хеер сегодня победило, что операция, как и испрашивалось, начнется через два дня — 15 февраля и тактическое руководство из штаб-квартиры группы армий «Висла» будет осуществлять предлагаемый Гудерианом генерал Венк (приведенный в зал и следивший за «битвой титанов»).

Советские войска были предупреждены о возможности германской контратаки, но это предупреждение делалось уже десятый день подряд — и ничего не происходило, что подорвало доверие к предсказателям. Советские генералы соглашались, что линия их обороны выглядит не очень впечатляющей, — все готовились к наступлению, а не к обороне. Пехота не ощущала опасности, минные поля были проложены кое-где, много танков Богданова было отправлено в ближайший тыл на ремонт. Именно в этой, благоприятной для них обстановке германские войска начали свое последнее наступление во Второй мировой войне.

Основу наступающих сил составили шесть танковых дивизий 3-й танковой армии (только в трех из них были новые «пантеры»). Не было традиционного для армии блицкрига воздушного прикрытия — горючее летчики на этот раз отдали танкистам. Экипажи германских танков получили приказание: если их танк будет подбит, то первой задачей является скачать все имеющееся у него топливо в запасные баки. Немцы готовили отчаянный удар.

Начатое 15 февраля 3-й танковой армией немцев наступление с северо-запада в тыл авангарда Жукова дало обнадежившие их результаты. Руководивший наступлением Венк сумел снять осаду с Арнсвальда и подкрасться к 2-й гвардейской танковой армии Богданова с юга. На открытых полях германские танки включили скорость. К вечеру 16 февраля они взяли в плен три тысячи советских солдат.

Реакция советского командования была достаточно быстрой и уверенной. Советские танки ушли от лобового столкновения и своими действиями сумели предотвратить переправу 4-й дивизии СС 17 февраля через Варту — с севера на юг. Рокоссовский получил приказ усилить нажим на фельдмаршала Вейса в Померании, 19-я армия генерала Козлова начала движение от Черняховского к Жукову, танковые части восточнее оставили традиционное латание поврежденных машин, ощетинились и приготовились к серьезной встрече с противником.

Советской армии повезло в нескольких отношениях. Во-первых, после осады сдался гарнизон Шнайдемюля — крупного железнодорожного узла, чье взятие облегчило контакт между Жуковым и Рокоссовским. (Если бы немцы продержались в Шнайдемюле еще несколько дней, то их силы примкнули бы к наступающим танкам Венка.) Во-вторых, в дело вмешалась никому не ведомая судьба: Гитлер требовал ежедневного доклада Венка о ходе операции — хотя это и отнимало уйму времени у непосредственного руководителя германского наступления. Возвращаясь после совещания с Гитлером 17 февраля, генерал Венк взялся подменить уставшего шофера за рулем штабного автомобиля и врезался в парапет моста. Получив травмы, Венк невольно лишил наступающие германские силы общего командования. Его сменил генерал Кребс (некогда военный атташе Германии в Москве), который воевал с фельдмаршалом Моделем и был (как и Модель) «нацистским генералом». Четыре дня продолжалось подготовленное Гудерианом наступление, самое короткое в истории вермахта. Не имея руководящего стержня, германские танки перестали урчать моторами и обреченно приготовились к страшной встрече с непобедимыми советскими танками 1945 года.

Сталин предложил Василевскому отправиться к Жукову, Рокоссовскому и Черняховскому для общей координации действий. В эти дни, штурмуя восточнопрусское «гнездо германского милитаризма», вблизи прусского городка Мельсак погиб от ран самый молодой командующий фронтом генерал Черняховский. В глазах всех он олицетворял бравость, лихость и расчет, он был подлинным героем великой войны. Василевский немедля подхватил знамя и возглавил осиротевший фронт. При этом Сталин ввел его (второго военного после Жукова) в состав Ставки.

Отбив танковые дивизии Венка, Жуков ремонтировал свой фронт. Две его армии снова окружили Арнсвальд. В эти дни Сталин занял жесткую линию. 22 февраля 1945 года он приказал 1-му Белорусскому фронту развернуться с Берлинского направления несколько к северу, правым флангом прижимая немцев к Балтике. Фланги 1-го и 2-го Белорусских фронтов смыкались и шли на Кольберг, очищая западную половину Померании и по пути переходя через Одер на запад. Василевский шел с 3-м Белорусским фронтом к Данцигу.

Ландсберг и Цоссен

В сорока километрах от Одера, в сером украшенном лепниной трехэтажном доме на окраине Ландсберга расположился маршал Георгий Константинович Жуков, командующий Первым Белорусским фронтом. На стене его кабинета висела огромная карта Берлина с понятными только маршалу обозначениями. Но и без обозначений было ясно, что маршал намерен взять этот город. Ему было 49 лет, лучшие годы он отдал армии, самые тяжелые — этой свирепой, ни на что не похожей войне.

На рабочем столе стояли три телефона. Один был для обычного употребления, другой связывал его с коллегами — маршалом Рокоссовским и маршалом Коневым — оба его выдвиженцы, оба командующих фронтами его школы, ныне входящими в Германию на севере и на юге. Третий телефон вел прямо в Москву, к Верховному Главнокомандующему Сталину. Жуков звонил ему каждый день в одиннадцать часов вечера с докладом о дневных происшествиях.

До Берлина отсюда ходил рейсовый автобус, но только Сталин мог отдать приказ броситься к столице нацистской Германии. Когда это произойдет? Жуков полагал, что, судя по всему, у него еще есть время. Огромный фронт нуждался в неимоверных количествах вооружений, амуниции, службах. Время летело вихрем. Жуков предполагал, что главный приказ Сталин отдаст где-то в конце апреля 1945 года. Если повезет, Берлин, чье население уменьшилось до 2,9 млн. человек, будет взят в 10–12 дней. Да, немцы будут драться за город отчаянно. Пик сопротивления придется, скорее всего, на западную часть города. Оттуда в глубину Германии шла единственная «дорога спасения». На первую неделю мая он намечал бои в районе Шпандау.

Человек, который более всего противостоял этим планам, — генерал-полковник Готтхард Хейнрици (племянник маршала Рундштедта), командующий Heergruppe, сидел в армейском «Мерседесе» недалеко от места, о котором мало кто знал помимо высших военных чинов: Цоссен, Райхсштрассе, 96 — штаб германской армии (25 километров от Берлина). Они приехали из южной Венгрии, их новой задачей была оборона Берлина. Его назначили командовать группой армий «Висла» и ему надлежало удержать русских на Одере. За два последних года он стал специалистом по сдерживанию русских наступательных операций. Теперь он будет в последнем пункте обороны — в Цоссене. Он вспоминал, как его провожали на Восточный фронт: «На меня смотрели как на бычка, которого ведут к закланию». Из Венгрии его провожали осуществлять функции главы германской обороны в Берлине так же: «Вы действительно хотите занять эту должность?» Теперь его жилищем в Цоссене был «Майбах-1 — штабквартира ОКХ («Майбах-II» был штаб-квартирой OKW. Два штаба находились на расстоянии 500 метров друг от друга.

По запросу русских, американская авиация бомбила Цоссен 15 марта 1945 года. Тогда генерал Худяков написал военному атташе американского посольства в Москве генералу Дину: «Дорогой генерал Дин! Согласно имеющейся у нас информации генеральный штаб германской армии находится в 38 километрах к югу от Берлина в специально укрепленном подземном бункере, называемом немцами «Цитадель». Штаб расположен в 5 с половиной — шести километрах к юго-юго-востоку от Цоссена и в 1–1 с половиной километре от широкой автодороги… Адресе: Рейхсштрассе, 96 — параллельно железной дороге, ведущей из Берлина в Дрезден. Центр занимает от 5 до 6 квадратных километров. Место очень охраняется войсками СС. Строительство штаба началось в 1936 году В 1938 и 1939 году были проведены испытание на устойчивость к бомбометаниям и артиллерийскому огню. Я прошу не отказать в бомбардировке объекта тяжелыми бомбами. Мы уверены, что в результате германский генеральный штаб получит потери, которые не позволят ему нормально функционировать.