Ее любили все - Валерия Вербинина

Чужие среди своих

– Ну что ж, – объявил Кирилл, – будем держать круговую оборону.

После ухода Олега Кошкина спутник Виктории развил бурную деятельность. Он оглядел комнату, в которой они находились, пощупал шпингалеты на окнах, осмотрел дверь и неодобрительно покачал головой.

– Дверь не запирается, комната на первом этаже, так что при желании в окно может влезть кто угодно… Нет, нам это не подходит.

– Ты куда? – встревожилась Виктория, видя, что он направился к выходу.

– Искать место для ночлега, – объявил неунывающий Кирилл. – По принципу: моя спальня – моя крепость.

– Я с тобой, – сказал Макс.

– С какой это стати? – прищурился бизнесмен.

– С такой, что нам лучше держаться вместе, – ответил Макс. – Ты, я и женщины – уже четверо. Просто так спать в этом доме я не собираюсь, кто-то должен будет дежурить. Сначала ты, потом я.

– Интересно, а с какой стати я должен тебе доверять? – хмыкнул Кирилл.

– Не будь дураком, – ответил плейбой. – С такой же, с какой я доверяю тебе. Я же не говорю себе: а что, если Кирилл и есть тот, кто позаботился для чего-то запереть нас в этом доме? Я просто знаю, что это не ты, и точка.

– Так, – объявил Кирилл, косясь на Викторию. – В этом месте, полагаю, я должен растрогаться и выдать какую-нибудь умную фразу. Я и правда хотел что-то сказать, но уже забыл, что именно. Короче, ты прав: лучше нам не разбегаться.

– А возьмите и меня в компанию, а? – подал голос критик.

Кирилл с усмешкой повернулся к нему:

– Не обижайся, Лев, но после того, что ты понаписал про Викторию, у меня нет никакого желания тебя видеть. Иди к родичам писателя, они тебя приютят.

– Не хочу, – заупрямился критик. – Они все шипят и шипят про наследство, которое от них ускользнуло. А Илона Альбертовна гремит своими бусами точь-в-точь как гремучая змея, честное слово. Я загнусь от одного их общества.

– Вот уж чего я никогда не понимал, – сказал Макс, пожимая плечами, – так это разборок из-за того, что кто-то кому-то чего-то не завещал. Ну захотел человек так распорядиться своим имуществом, и что с того? Пойди и сам заработай, сколько тебе надо.

– Точно, – одобрил Кирилл. – Лично мне никто не завещал ни гроша, и ничего, не пропал же. – Он обернулся к Ире. – Э… как тебя там! Оля, что ли…

– Ира, – обиженно напомнила девушка.

– Так, ждите нас с Викторией здесь! Из комнаты – ни ногой! А ты брысь отсюда, – отнесся он ко Льву.

– Виктория! – жалобно воззвал тот. – Ну пожалуйста… Просто мне жутко не хочется оставаться одному, – нервно прибавил он.

– Ну так иди к домработнице, она тебя пригреет, – хмыкнул Макс. – Заодно познакомься поближе с ее дочкой, она теперь богатая наследница.

– На кой черт они мне дались? – раздраженно спросил критик.

– Можешь еще идти к Кавериным, – посоветовал Кирилл. – Они уже захапали самую теплую комнату в доме, уволокли к себе кучу еды и тащатся друг от друга.

– Угу, – кивнул Макс. – А еще они взяли из библиотеки раритетное издание «Трех мушкетеров» с золотым обрезом. Жрут и грязными руками листают страницы. Хорошо, что старик этого не видит.

Виктория потемнела лицом.

– Эта парочка и в жерле действующего вулкана устроится с комфортом, – хмыкнул Кирилл.

– Кирилл! – проворчала писательница. – Ты опять меня цитируешь?

– Ну что поделаешь, – ухмыльнулся тот, – такие уж мы неотесанные, читаем исключительно классику.

Ира в изумлении открыла рот. Пользуясь моментом, Подгорный решил пойти на крайнее средство, чтобы ему разрешили остаться.

– Виктория, я могу, если хочешь, поклясться, что больше не напишу ни одного дурного слова про твои романы! Только не гони меня, ладно? Иначе моя смерть будет на твоей совести, – жалобно прибавил он.

Макс фыркнул:

– Не обижайся, Лева, но кому ты нужен, чтобы тебя убивать?

– Как это кому – мне, например! – возмутился Кирилл. – При условии, конечно, что меня бы никто не видел. Но я, как Остап Бендер, чту Уголовный кодекс.

– Ладно, – решилась Виктория, – пусть остается.

– Ну вот, – притворно вздохнул бизнесмен. – Только я решился прикончить его в темном углу, и такой облом. Не радуйся, Левчик! Мы назначим тебя главным дегустатором. Цианистый калий ждет тебя!

И, давясь от смеха, он вместе с Максом исчез за дверью.

– Прямо как дети, – обескураженно сказала Ира Виктории.

– Нет, – задумчиво ответила Виктория. – Это они так, притворяются. Чтобы мы меньше паниковали.

Пока Кирилл и Макс рассматривали комнаты на этажах и совещались по поводу того, в какой из них лучше провести ночь, капитан Кошкин поднялся к себе. Возле двери его ждал Толя Владимиров.

– Можно поговорить? – начал Толя.

– В любое время, – ответил Олег. – Заходи.

Войдя, бывший сыщик прежде всего достал сигареты.

– Покурить можно? А то эта старая корова внизу, как увидела сигареты, раскричалась так, словно ей грозит помереть от рака легких. Смешная, ей-богу.

– Толя, – сказал Кошкин терпеливо, – если у тебя что-то есть, тебе лучше сказать мне прямо. Ну?

Толя сел на стул, щелкнул зажигалкой и закурил.

– Да ничего у меня нет, – наконец с отвращением признался он.

– Ты меня совсем уж за дурака держишь? – прищурился Кошкин. – Хочешь, чтоб я поверил, будто ты и впрямь только шофер? Я же знаю, ты в частные сыщики подался.

– А, – с удовлетворением протянул Толя, выпуская клуб дыма. – Контора своих не забывает. – Он поскреб свободной рукой щеку. – Ладно. Короче, мужик этот, который Макс Доронин, нанял меня, чтобы я выяснил обстоятельства смерти мадам Адриановой номер два.

– Вот так бы и сразу, – пожал плечами Кошкин. – Вопрос. Зачем она ему понадобилась?

– Зачем, зачем, – нараспев протянул Толя. – Ты его рожу видел? Зуб даю, он с ней спал. Кстати, вскрытие показало, что она была на раннем сроке беременности.

– Я помню, – спокойно ответил Олег.

– Кроме того, он по почте получил очень странную цидульку. Анонимную, но она его встревожила. И он решил, что мадам умерла не просто так, а ее убили.

– Уж не такого ли формата цидульку? – поинтересовался капитан, доставая из кармана сложенный вчетверо листок.

Толя взял его и развернул. Поперек листа шла уже знакомая ему фраза:

ЭТО ТЫ УБИЛ ЕВГЕНИЮ

– Интересно, – протянул Толя, возвращая листок капитану. – Ну да. Весточка, которую он получил, была в точности такая. Вы проверили бумажку на отпечатки пальцев?

– Так точно.

– И что?

Кошкин ограничился словом, которое высокодуховные граждане вроде Льва Подгорного никак не ожидали бы от него услышать. Впрочем, в переводе с матерного на русский оно означало, что отпечатков нет.

– На моей цидульке тоже ничего, – вздохнул Толя. – Кроме отпечатков того, кто ее получил, само собой.