На грани - Анна Александровна Кабатова

Но потом выпала ещё одна двойка. Каре – комбинация из четырёх карт одного ранга превосходит фулл хаус, получившийся у безумца, игравшего против нас. Мы выиграли и теперь у нас были два автомобиля и два с половиной миллиона долларов. Толпа восторженно заревела, мы были в восторге, и лишь наш соперник был в отчаянии. Возможно, сегодня он проиграл всё своё состояние двум бродягам, двум парням, которым нет и двадцати лет.

По той причине, что первый автомобиль был добыт не самым честным путём и потому нашим называться не может, мы решили нанять кого-то, кто мог бы вернуть его владельцу. С нашей суммой мы могли себе это позволить. Тот автомобиль, который мы выиграли, не шёл ни в какое сравнение со всеми предыдущими. Элегантный салон, лёгкость в управлении, новые технологии – и это далеко не весь перечень явных преимуществ, которыми обладало наше относительно новое транспортное средство. Описывать это чудо машиностроения можно довольно долго, но далее нас ожидали более интересные случаи.

Если мои воспоминания верны, то как таковой город являлся оазисом среди пустыни, а потому о какой-то особой роскоши или дорогих отелях, двери которых внезапно для нас открылись, не могло быть и речи. Вновь наша компания была вынуждена провести ночь пусть и в комфортабельном, но всё же автомобиле.

Той ночью, пока я напрасно пытался уснуть, мой разум стремился понять, что здесь происходит. Вегас, казино, победа, два с половиной миллиона… Полиция Лос-Анджелеса наверняка уже ищет нас. С завтрашнего дня останется ровно неделя до конца этой жизни в дороге. А что будет потом? Я вернусь к привычной жизни и вновь окажусь в окружении жертв обыденности? Увидимся ли мы когда-либо вновь? Лучше пока не думать об этом. Но почему я не хочу затрагивать эту тему? Уж не потому ли, что у меня возникла привязанность к этому безумцу? На самом деле, это довольно любопытный вопрос, потому что он непосредственно касается причины, по которой я находился здесь, и которую я всё это время пытался найти. Почему я позволил какому-то незнакомцу перечить моим, пожалуй, больше разбиравшимся в жизни, родителям, позволил ему увезти меня в неизвестную даль? Да и как я мог доверять ему? Несомненно, всё это время он проявлял заботу и хорошее отношение ко мне, но не было ли это лишь страхом перед моими родителями, которым он пообещал беречь меня? Полностью доверять безумному человеку, вроде Пита, нельзя, и с этой мыслью мне пришлось смириться, потому что именно так коварно и неправильно был устроен мой юношеский разум. Может, я так уважаю этого парня и считаю его другом потому, что его мир отличается от моего? Ведь это многое бы объяснило: к моему возрасту у меня уже сложились определённые представления о мире, картина, цветовая гамма которой, незадолго до нашей встречи, состояла из всех оттенков черного, и вдруг появляется человек, взгляды которого разрушают конструкцию, так бережно выстроенную мной в течение почти пятнадцати лет. То есть, я был в салоне автомобиля в Вегасе, да ещё и с миллионом и четвертью долларов, которыми я надеялся, Пит со мной поделится, только потому, что не сопротивлялся тому новому, что пришло в мою жизнь? Кто знает, возможно, моя проблема в том, что я ищу причины, ищу ответы на вопросы, искать которые не стоило бы. Да и не слишком ли много вопросов, как для простой летней ночи? Процесс поиска и мышления меня утомил, а потому, сам того не замечая, я провалился в безупречный мир своих фантазий или, иначе говоря, сновидений.

Не знаю, чувствовал ли Пит то же, что и я, или же он попросту читал мои мысли, но последнюю неделю мы провели на славу: побывали в ранее неизвестных мне городах, пережили несколько приключений, пусть и не столь увлекательных, как раньше, и, что самое главное, зарядились позитивной энергией. Да, за эти два месяца, сам того не осознавая, я привык как к необычайно яркой жизни в дороге, так и к безумцу Питу Рейду, всё это время сопровождавшему меня. Моё отношение к нему нельзя было ограничить каким бы то ни было чувством, ведь чего здесь только не было: и дружеская любовь, и уважение, и благодарность, и восхищение, и сочувствие.

До того момента, как неподалёку от моего дома в Аризоне Пит выключил мотор автомобиля, я и подумать не мог, что моя привычка быть в дороге превратится в зависимость и жажду большего. Когда пришло время прощаться, Пит повернулся ко мне и сказал:

– Вот и всё, шестьдесят один день позади. Знаешь, думаю, как и ты, я никогда никому не рассказывал о своих страхах и чувствах и никогда ещё не был ни с кем столь откровенен. Это хороший шанс превратить свою жизнь в открытую книгу, а потому вручаю её тебе. За эти два месяца у меня было много шансов и случаев, чтобы убедиться и понять, что я не ошибся. Надеюсь, ты поймёшь, если уже не понял, в чём суть всего этого путешествия. Думаю, мы ещё встретимся, а что касается денег… Лучше отдать их тебе, чем твоим родителям по той причине, что ты пока что не зависишь от этих цветных бумажек, а вот взрослые люди… Для них богатство подобно солёной воде: чем больше пьёшь, тем больше не можешь напиться. Мне кажется, с деньгами ты будешь спокойнее своего окружения. Больше мне добавить нечего, Том. Я постарался научить тебя всему, что знаю, и хотелось бы верить, что ты понял способ, каким я это сделал. Я изложил всё на своём языке. Дальше ты сам. У тебя хорошие способности к анализу, а потому проблем с этой «философией» у тебя возникнуть не должно. До встречи, Том. И последнее: никогда больше не смей так безответственно относится к своей жизни, впадать в депрессию и думать о смерти. Не грусти, ещё увидимся.

Время было позднее, на улице уже стемнело. Фары в последний раз сверкнули яркой вспышкой на горизонте, и автомобиль скрылся из поля зрения. Пит уехал. Стоя у своего дома, я надеялся, что сейчас он вернётся. Во всяком случае, мне так хотелось. Действительно, на горизонте начал мерцать огонёк, подобно свету автомобильных фар, который увеличивался, стремительно приближаясь ко мне. Моему разочарованию не было предела, когда оказалось, что это всего лишь сосед-фермер, который допоздна задержался на работе. Лишь стоя здесь и понимая, что, возможно, больше никогда не увижу своего единственного за множество лет друга, я