Спарта. Мир богов и героев - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно предположить, что и в остальной Греции юные девушки не носили плотных одежд до пят, но только в Спарте они могли участвовать в соревнованиях, а возможно, участвовали и в войнах, обладая для сражений необходимыми навыками. Отголосок этого находим в идеальном государстве Платона, где применяется принцип: «в отношении к охранению государства природа женщины и мужчины та же самая».
Спартанские бегуньи (бронзовые статуэтки)
Вспомним, что амазонки в мифологии числятся союзниками Трои. Это явно не ахейские женщины. Выходит, что реликт матриархата происходит вовсе не от коренного населения Пелопоннеса, завоеванного дорийцами? От кого же? Монголоидные черты одной из бегуний нам подсказывают: это народы, оставшиеся от микенской цивилизации, в которой отразилась минойская островная культура с очевидным приоритетом женщин.
До нас дошли законы критского города Гортины (5 в. до н.э.), где имущественные права женщин были заметно более широкими, чем у ионийских греков. Этот дорийский город был известен еще Гомеру, который отмечал там храмы Аполлона, Артемиды и Зевса. Артемида на Крите явно не уступала своих прав Аполлону. Аристотель в «Политике» сообщил еще и такую подробность: дорийцы, пришедшие на остров из Лаконики, нашли на Крите сложившуюся систему законодательства, которую переняли, а затем она была заимствована Ликургом. Он отмечал, что в его время периэки Крита (аналогичные в статусе илотам Спарты) продолжали пользоваться этими законами, предположительно введенными еще Миносом, царем Крита до Троянской войны.
На признаки матриархата указывает такая «асимметрия» в Гортинских законах: если раб придет к свободной женщине и женится на ней, то дети будут свободными; если свободная женщина придет к рабу, то дети будут рабами. То есть, свободная женщина, принявшая раба, сохраняет свободу своему потомству. Раб, принявший в свой дом свободную, оставляет своих детей рабами. Кроме того, при разводе женщина получала все свое имущество, с которым пришла к мужу, а также половину полученного дохода от этого имущества за время совместного проживания. Отметим также высокие штрафы за изнасилование или прелюбодеяние, чрезвычайно возрастающие, если дело касалось свободных граждан и их жен.
Аристотель, в полной мере привязанный к общегреческим культурным обычаям, негативно отзывался о положении спартанских женщин:
«…законодатель, желая, чтобы все государство в его целом стало закаленным, вполне достиг своей цели по отношению к мужскому населению, но пренебрег сделать это по отношению к женскому населению: женщины в Лакедемоне в полном смысле слова ведут своевольный образ жизни и предаются роскоши… При таком государственном строе богатство должно иметь большое значение, в особенности если мужчинами управляют женщины, что и наблюдается большей частью живущих по-военному воинственных племен. Дерзость в повседневной жизни ни в чем пользы не приносит, она нужна разве только на войне, но лакедемонские женщины и здесь принесли очень много вреда… Первоначально свободный образ жизни лакедемонских женщин, по-видимому, имел основание… Когда же Ликург, по преданию, попробовал распространить свои законы и на женщин, они стали сопротивляться, так что ему пришлось отступить».
Аристотель, бывший очевидцем упадка Спарты, возможно, наблюдал и упадок вполне обоснованного ранее спартанского обычая. Он сообщил нам, что Ликург представлял не те племена, которые защищали этот обычай, а иные – во главе с царями и мужскими божествами.
Также Аристотель зафиксировал кризис спартанского общества, связанного с систематическим сокращением числа спартиатов, – большая часть мужчин погибала на войне, и их земельные наделы переходили женщинам, в основном их дочерям, если не было сыновей-наследников (дочери-наследницы именовались «эпиклера» – оставшаяся при клере, при земельном участке, или «патруха» – наследница отца). Ко времени Аристотеля две пятых всей спартанской земли принадлежало женщинам, что вызывало у философа культурный шок и критику неравномерного распределения собственности, переходившей в Спарте по наследству не только мужчинам, но и женщинам.
В действительности этот порядок был следствием длительного действия закона, защищавшего имущественные права женщин-родоначальниц. Утрата родовой истории в Спарте была связана вовсе не только с угасанием мужской ветви рода, но и женского. Женщины предпочитали выходить замуж за мужчин своего рода. Негативный фактор возник, когда борьба за руку эпиклеры приобрела массовый характер, а самих эпиклер стало множество в силу малодетности спартанских семей, теряющих отцов и сыновей в беспрерывных войнах.
Плутарх, ставший автором разного рода исторических выдумок, был не чужд романтических фантазий. Они касались не только умерщвления спартанцами больных детей (эта идея появилась, вероятно, под впечатлением идеи Платона, который в своем идеальном государстве предлагал умерщвлять или абортировать детей от слишком ранних или слишком поздних браков), но об особой роли в Спарте женской наготы. Плутарх полагал, что выступления обнаженных девушек на спортивных состязаниях хоть и содержали некий эротический момент, но при этом еще и укрепляли чувство достоинства спартанок, приучавшихся к заботе о своем теле и «благородному образу мыслей».
Вероятно, Плутарх что-то перепутал. В спартанском искусстве нет женской обнаженной натуры. Зато она широко присутствует в афинском искусстве, где обнаженные божества были обычным предметом творчества ваятелей. Примечательно, что Артемида, имевшая у спартанцев характер богини-праматери, не изображалась без одежды даже фривольными афинскими мастерами. Впрочем, они не позволяли себе подобного и в отношении своей праматери Афины.
Афинские изображения обнаженной Афродиты многочисленны, как и ее храмы, где бытовала храмовая проституция, а одно из приемлемых для богини прозвищ так и звучало: Афродита-Проститутка (Афродита-Порнея). Спартанцы, не принимавшие подобной распущенности, награждали Афродиту презрительными и неприличными прозвищами: Афродита-Перибасо (буквально – «гулящая», или «уличная»), Афродита-Трималитис («пронзенная насквозь»). Это подтверждает, что проституция в Спарте была делом постыдным.
В ответ на спартанское презрение к распутству, вся Аттика осыпала насмешками обычай спартанских девушек не носить ничего, кроме хитона с высоким боковым разрезом, открывавшим при ходьбе бедра. Даже сложилось устойчивое выражение «одеваться на дорический манер». Считается, что за пределами Спарты хитон был только домашней одеждой.
Плутарх склонен был объяснять участие женщин в жизни спартанского общества их воспитанием, а не правовым статусом. Хотя Плутархом и замечен независимый характер женщины в спартанском браке, он прибавлял к этому эротические фантазии о том, что в Спарте, якобы, практиковался тайный брак ради сохранения у супругов «пылкой любви»; о том, что пожилые мужья не препятствовали близким отношениям молодых жен с молодыми людьми, чтобы они могли «также вспахивать эту плодородную почву и бросать в нее семена красивых детей». И тому подобное.
