В родном городе - Виктор Некрасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давно.
В прошлом году, разругавшись из-за тапочек, они расстались и не виделись что-то около года. Сейчас Славка работал в райпотребсоюзе.
– Не то, что в прошлом году, но жить можно. А ты? Сколько имеешь?
– Шестьсот пятьдесят.
– Тю-ю… Женился, что ли?
– Нечего мне делать!
– Сдрейфил?
– Вроде.
Игнатюк криво усмехнулся:
– Твое дело… А то мог бы устроить.
Они сидели в подвальчике. Игнатюк лениво поглядывал по сторонам.
– Жизнь, конечно, не фонтан, масштабы другие, но умеючи – можно. На хлеб с маслом и эту штуку, – он щелкал пальцами по бутылке, – хватает.
Сергей молчал.
– Да ты рубай, не стесняйся, – Игнатюк вилкой подвигал тарелку с селедкой и вялыми, серыми огурцами. – Надоело, вижу, бумажки свои писать? Спокойнее, что и говорить, а все-таки… Как это Валька Костюк говорил? Десять тысяч всегда лучше одной. А ну, отец, дай-ка нам еще.
Сергей ковырял вилкой огурцы.
Десять тысяч всегда лучше одной. Смешной парень был этот Валька. Посадили. А Игнатюк – дрянь. Умный, хитрый, но дрянь. Да и он сам, Сергей, тоже дрянь. Разве не дрянь? Хорошо Николаю: Шура, семья, две ноги… У Анциферова тоже жена, вареники с вишнями. Хорошо им…
Вернулся Сергей домой уже ночью. Спал как убитый. На работу опоздал – пришел к двенадцати. Начальник ел кефир и мрачно поглядел на Сергея. Потом спросил:
– Заболели, что ли?
– Да.
В четыре часа Сергей ушел. В пять он условился встретиться с Игнатюком. Надо было только предварительно позвонить по телефону. Стоя в тесной, исписанной со всех сторон будке, долго искал листок с номером телефона. Наконец нашел. Набрал номер.
– Вас слушают, – ответил знакомый, чуть-чуть хрипловатый голос. – Кто говорит?
– Это я, Сергей.
– Алло! Кто говорит? Алло! Да нажмите вы кнопку!
Сергей нажал – какой дурак их только придумал!
– Говорит Ерошик. Мне надо…
– А, Сергей? Привет. Ты сейчас свободен? Заезжай, Чкалова, пятьдесят восемь. Желтый дом с белыми колоннами. Я тебя буду ждать на углу. У меня как раз перерыв.
Сергей повесил трубку. Что за черт? Голос был явно не Славкин… Он стал рыться в бумажках. Ну конечно же, он позвонил Анциферову. Балда! Перерыл все карманы – Славкиного телефона не было.
В стекло уже кто-то стучал монетой. Сергей вышел, порылся опять в карманах, плюнул и пошел на улицу Чкалова, 58. Через час Анциферов знакомил его с капитаном Сененко.
Капитан оказался штурманом бомбардировочной авиации, сбитым в апреле сорок пятого года над Берлином, потерявшим одно ухо и приобретшим шрам от того места, где было это ухо, до самого подбородка. В синем комбинезоне с засученными рукавами и в сдвинутой на затылок фуражке он водил гостей по полю и говорил:
– А вот то ангар. – Он указывал на какой-то полуразвалившийся сарайчик. – А вон там вот, отсюда не видно, за ангаром, наша техника. На прошлой неделе получили.
Из-за сарая выглядывала видавшая виды, насквозь простреленная «удвешка» – самолет У-2, без мотора. Сергей скептически посмотрел на него, заглянул в сарай, именовавшийся «ангаром», почесал затылок.
– М-да…
– Что поделаешь, война! – Капитан тоже почесал затылок, сдвинув фуражку на лоб. – Обещают помочь.
– Обещают…
Зашли в «ангар». С десяток хлопцев, лет семнадцати – восемнадцати, в одних трусах возились вокруг распиленного на части мотора.
– Учебные пособия, – пояснил капитан.
Ребята, оказывается, разыскали где-то на свалке два старых мотора, притащили их сюда, промыли в бензине, распилили пополам цилиндры, картеры, поршни и теперь красили разрезы красным.
– Все собственными руками, что поделаешь!
Загорелый паренек в изорванной и измазанной суриком майке подошел к Сененко.
– Ездил в горсовет сегодня, товарищ капитан. Опять отказали.
– Опять?
– Опять. Без проекта, говорят, нельзя.
Капитан выругался.
– А ты им говорил…
– Все говорил, товарищ капитан. – Парень кивнул в сторону другого, цыганского типа парнишки, старательно, высунув язык, водившего кистью по разрезу. – Мы вот с Малым вместе ездили. И слушать не хотят.
– А ну их!.. – Капитан в сердцах плюнул, глянул на Сергея. – При ребятах не хочется, а то я тебе сказал бы, что за люди там попадаются. Аудиторию надо построить, так проект им подавай. Кирпич достали, лес достали, теперь им проект подавай. Скоро на курятники проекты требовать начнут. – Он хлопнул хлопца по загорелой спине. – Ладно, Костя, завтра вместе двинем.
Анциферов вскоре уехал – перерыв его кончился. Сергей остался. Скинув пиджак, засучив рукава, стал возиться с нераспиленным еще мотором с «Фокке-вульф-190». В воздухе он с этим самолетом сталкивался – эти «фокке-вульфы» появились впервые на Курской дуге, – с мотором же до сих пор не встречался.
Сененко с трудом оторвал его от этого занятия.
– Закругляйся, Друг. Девятый час уже. Ребятам завтра на работу вставать.
С поля доносился смех. Ребята смывали с себя краску бензином. Сергей вышел. Помылся. Возился долго – запах бензина его возбуждал. Капитан крутился возле.
– Ну, так как? – спрашивал он уже в пятый или шестой раз.
– Что как?
– Пойдешь к нам?
– К вам?
– К нам.
– А кем?
– Да я же тебе сказал. Инструктором по теории пилотирования.
Сергей рассмеялся, бросил ветошь в стоявший у входа ящик с песком.
– На чем? На том корыте без мотора?
– Смейся. Поедем в Москву, добьемся и с мотором. Было бы желание и люди. Люди – это главное. А то ведь один, совсем один. Разрываешься на части. И то, и се, и пятое, и десятое. Ног не хватает.
– А сколько платить будете?
– Шестьсот. И литерная карточка.
– Сергей поморщился.
– Маловато.
– Товарищ капитан! – крикнул кто-то со двора. – Автобус гудит. Опоздаем.
До города было минут тридцать езды. Трясло немилосердно. Ребята хохотали, валясь друг на друга. Капитан сидел мрачный, смотрел в окно.
Прощаясь, протянул Сергею руку.
– Ну так как?
Вопрос был задан, кажется, в седьмой раз, и было ясно, что теперь уже просто для очистки совести.
Сергей искоса взглянул на капитана.
– А гроши е?
– На трамвай, что ли?
– Да при чем тут трамвай? Надо же смочить это дело, как по-твоему? У меня всего десятка. – И слегка толкнул капитана в плечо. – Где у вас тут заправочный пункт?
– 12 –
Как-то, вернувшись домой, Шура обнаружила на своей кровати спящего Сергея. Он давно уже не появлялся, чуть ли не с того дня, когда жонглировал бутылками, и сейчас эта распростертая на кровати фигура несколько удивила ее.
Сергей потянулся и зевнул.
– Привет!
Шура подошла к балконной двери и открыла ее. Уходя, она обычно закрывала ее, чтоб не наносило пыли.
– А накурил-то как! Не продохнешь. Ты где пропадал?
– Не пропадал, а работал.
– Рассказывай!..
– А чего мне рассказывать. Только что из Москвы вернулся.
Звучало не очень правдоподобно.
– А чего ты там делал?
– Не гулял, конечно. – Он сел на кровати и протер глаза. – Помыться у вас можно на кухне?
– Да погоди ты! Расскажи сначала толком.
Сергей встал, снял с гвоздя полотенце и перекинул его через плечо.
– Вот какие все женщины любопытные! Ну, сменил я профессию, вот и все.
Шура недоверчиво взглянула на него.
– Опять тапочки?
– Нет, на этот раз не тапочки.
– А жаль, – сказала Шура. – Мои совсем уже кончились. – Она кивнула головой в сторону валявшейся в углу совсем уже растоптанной пары белых тапочек.
Сергей посмотрел в угол. Потом молча подошел туда, наклонился, взял тапочки в руки, несколько секунд внимательно их рассматривал и вдруг, размахнувшись, вышвырнул их в балконную дверь.
– Чтоб больше я их никогда не видел…
Шура улыбнулась.
– Ну, ладно, ладно… – И, чтоб переменить разговор, спросила: – Так какую же ты профессию выбрал?
– Инструктор по теории пилотирования при аэроклубе, – мрачно сказал Сергей. – Хорошо звучит, а? – и вышел на кухню.
– Значит, опять летаешь? – спросила Шура, когда он вернулся из кухни чистенький, с невытертым в ушах мылом.
– Черта с два! Только название, что инструктор. Гоняю по учреждениям, выколачиваю доски, гвозди, цемент. Завхоз, в общем.
Он повесил полотенце на гвоздь, вышел на балкон и развалился в своем любимом плетеном кресле.
– Сидят там эти бюрократы, дюймового гвоздя из них не выколотишь. Животы себе поотращивали, канцелярские души. Хлопцев жаль, хорошие подобрались, а то плюнул бы, ей-богу, и послал бы всех к такой-то матери… Лезешь за шестьсот рублей из кожи вон, а им, начальничкам этим, подавиться бы им на том свете, хоть бы хны…
Он стукнул кулаком по колену. Шура улыбнулась и, зная, что, если вовремя не перебить Сергея, он в своем гневе дойдет до нецензурных слов, спросила:
– А в Москву чего ездил?
– Как чего? Не гулять, я ж тебе сказал. Голоса там лишился, все кулаки о столы оббил, но дело сделал – к весне «удвешка» будет. Покричишь, всего добьешься.
