Всегда в цене - Борис Антонович Руденко

– от немногословного деликатного Юры до маленького и суетливого Геворка – мгновенно соединились в очень слаженную бригаду, которая как бы сама по себе получила название «бакинской». По сравнению с «военными» «бакинцы» работали неторопливо, зато более тщательно. Поэтому Лосев поставил их на отделку будущего цеха в помощь нанятой бригаде профессиональных строителей.

Остальные жители Городка были набраны с бору по сосенке. Пара симпатичных молодоженов-москвичей – Леша и Таня Савельевы – подобно самому Лосеву мыкавшихся без зарплаты на оборонном заводе; три семейства с Севера, бросивших все в страхе перед угрозой вселенского голода и холода; и десять русских семей, эмигрировавших из республик Средней Азии – дела там для них тоже уже не было.

Эти первые недели жизнь Городка была похожа на затянувшийся коммунистический субботник или ударную комсомольскую стройку, и, кажется, воскрешение трудового энтузиазма вызвало у всех одинаковые ностальгические чувства. Каждого грела мысль, что в этом общем доме, обнесенном зеленым забором, у него есть своя собственная, личная ячейка и так будет всегда.

С первого дня все организационные заботы, от найма строителей, приобретения материалов до определения фронта работ и примитивного учета, легли на Лосева, но хватило всего недели, чтобы, многократно умножившись, заботы эти погребли Лосева полностью. В какой-то момент он понял, что либо целиком утратит контроль над ситуацией, либо просто сломается и помрет от перенапряжения.

Тогда он остановился и задумался. По всему выходило: причина в том, что он оказался плохим руководителем. Он пытался уследить за всем самостоятельно, хватался то за одно, то за другое и бросал, не закончив, вынужденный переключаться на более срочные дела. Тем временем мелкие промахи сплетались в досадные неприятности, грозящие превратиться в серьезные проблемы. Бухгалтерские нужды Городка пока обслуживала специально выделенная Казанцевым сотрудница его центрального офиса – и это было очень неудобно: отнимало массу времени и страшно затягивало любые платежи. Лосев выяснил, что среди новоселов оказалось сразу два бухгалтера приличной квалификации – Елена, жена бакинца Юры, и Таня Мурыгина из Душанбе. Последнюю, правда, использовать можно было ограниченно: ее второму сыну исполнилось год и пять месяцев.

Своим заместителем по строительству Лосев назначил отставного капитана Владимира Прелина, снабженческие дела поручил переселенцу из северного Надыма Виктору Шлапаку, бросил на них все дела, а сам помчался к Казанцеву, после чего несколько дней подряд занимался переводом счета акционерного общества открытого типа «Остров» из Москвы в ближайший банк и посильной организацией собственного бухгалтерского учета.

К тому времени приехали еще две семьи – русские переселенцы из Молдавии, на них Лосев возложил задачу открыть в Городке магазинчик хотя бы с набором продуктов первой необходимости. Для этого нужно было привести в порядок помещение. После некоторых колебаний Лосев перекинул туда бригаду бакинцев, из-за чего удостоился неодобрительного ворчания Казанцева, считавшего самым главным доведение до ума производственного цеха. Ни один из четверых взрослых членов новых семей торговлей прежде не занимался, но это было не важно. «Значит, воровать тоже не умеете», – сказал Лосев и поскорее засмеялся первым, поскольку его шутка произвела не то впечатление, на какое он рассчитывал.

Зато охрану Городка удалось организовать просто. В ближайших райцентрах с работой было не густо, да и зарплата небогатая. Охранять их взялась бригада, составленная из бойцов местной пожарной команды. В пожарном депо они трудились сутки через трое, такой же график установили для себя и в Городке, довольствуясь зарплатой по московским меркам более чем скромной. Да ведь до Москвы было далеко…

Казанцев появлялся в Городке нечасто. За первый месяц приезжал всего раза три. Увиденным остался доволен, о чем сообщил Лосеву со сдержанным удивлением. Более всего его обрадовало, что цех по сборке компьютеров почти готов. Через две-три недели вполне можно было завозить оборудование.

– Ну, как тебе люди? – спросил он Лосева, когда они на какое-то время остались одни.

Лосев неопределенно пожал плечами.

– Пока все работают – все хорошие. Конфликтов никаких не было… Я в железках лучше разбираюсь, люди – это твоя специальность.

Последней фразой Лосев хотел польстить Казанцеву, но вышло наоборот. На лице шефа появилась кислая гримаса, и Лосев догадался о причине. Казанцев действительно считал себя знатоком человеческих душ и, поскольку подбирал население Городка лично, надеялся, что Лосев заметит и оценит качество селекционной работы. Поэтому Лосев поправился:

– Если честно, я понять не могу, как удалось так удачно всех здесь собрать, – произнес он, вложив в слова сдержанное, но вполне искреннее восхищение.

Чело Казанцева разгладилось. Сказано было как раз то, что он и желал услышать.

* * *

В половине шестого утра к купе подошла проводница. Она стучала в дверь каким-то служебным железом, оттого побудка получилась совершенно тюремная. Калам дернулся, разлепил глаза и, приподнявшись на локте, мутно поглядел в окно вагона.

– К Талызину подъезжаем, – громко и равнодушно сказала из-за двери проводница. – Пассажиры, просыпайтесь.

Поезд неторопливо постукивал колесами, одолевая километровые столбы. Сразу за насыпью тянулся утренний лес, серый и сырой. Калам зябко вздрогнул, но тут же спустил ноги на пол и толкнул кулаком в спину безмятежно сопящего Зырю. Тот неразборчиво вякнул спросонья, рывком принял сидячее положение и со стоном вновь опустился на подушку.

– Приехали, вставай, – хмуро сказал Калам.

– Щас-щас, – пробормотал Зыря и зашелся в зевотном рыке: – А-а-о-у-й-йеть.

– Давай вставай, – недовольно повторил Калам.

Он быстро натянул одежду и вышел из купе. Коридор был пуст. Немногочисленные пассажиры ехали до конца и сейчас спокойно спали, поэтому очередь в туалет отсутствовала. Вода в умывальнике была тепловатой, но все же смыла остатки сна. Глядя в зеркало, Калам провел пальцем по подбородку, отказался от бритья и вернулся в купе.

После сортирной прохлады запах перегара и пота резко шибанул в нос. Зыря, уже одетый, сидел за столиком, раскручивая крышку плоской фляжки «Смирнофф». Выставив кадык, он задрал голову, сделал пару громких глотков, шумно выдохнул и отер губы.

– Будешь?

Калама передернуло. Способность Зыри хлебать водку с самого утра была ему непонятна и отвратительна.

– Вещи собрал? – мрачно спросил Калам.

– Все нормально, – заверил Зыря. Водка мгновенно вернула ему обычное состояние нагловатой уверенности.

Поезд замедлил ход. Они взяли сумки и вышли в тамбур, где проводница уже открыла дверь в ожидании остановки. Зыря закурил и надолго закашлялся от первой же затяжки.

– Две минуты потерпеть не могут, – проворчала проводница.

Зыря хотел ругнуться в ответ, но из-за очередного приступа кашля лишь скорчил свирепую рожу и махнул проводнице рукой.

Перрон был пуст. Только у здания вокзала маячили две темные фигуры.

– Встречают, – удовлетворенно сказал Калам. – Как обещали. Пошли!

Утренний холод вызывал озноб, Калам поежился и застегнул куртку до ворота.

– Талызин, мля,