Дети Линзы-3: Дети Линзы - Эдвард Элмер `Док` Смит

Карен не хотела воевать с Китом. Он ей нравился! Ей нравилось ощущать контакт с его разумом, нравилось танцевать с ним, когда их тела точно так же входили в контакт. Ни смена шага, ни движение, как бы внезапным и причудливым оно ни было, не могло застать партнера врасплох или хоть на миллиметр поколебать точность исполнения, достигаемую без всякого труда. По сравнению с Китом все другие мужчины казались чурбанами. Кит настолько превосходил всех, что его просто нельзя с ними сравнивать. На месте Кита она задала бы такой сестрице, как она, трепку, чтобы или он даже мог бы…

При такой мысли у Карен похолодело внутри. Он не мог. Даже Кит, со всей своей безграничной силой, отлетел бы в сторону, ударившись в нее, как в твердую стену. Было только одно существо, способное на такое. Оно могло бы даже убить ее, но это было бы лучше, чем позволить продолжать расти внутри ее разума чудовищу, которое она не могла ни контролировать, ни понять. Где находится она, где Лирейн и Эрайзия? Хорошо — не будет большого отклонения от курса. По пути можно заглянуть на Эрайзию.

Оказавшись на Эрайзии, она отправилась в кабинет Ментора, находившийся на территории госпиталя. Там она рассказала свою историю.

— Воевать с Китом — очень плохо, — заключила она, — но раз я перестала повиноваться тебе, Ментор, надо что-то решать. Почему Кит не завил меня в логарифмическую спираль? Почему ты не победил меня? Ты позвал Кита, недвусмысленно намекнув, что у него маловато образования. А почему ты меня не притащил сюда и не вбил немного здравого смысла?

— Насчет тебя у Кристофера были конкретные инструкции, которым он обязан подчиниться. Я не занимался тобой по той же причине, по которой не приказал тебе прийти ко мне — ни в том, ни в другом не было смысла. Твой разум, дочь Карен, уникален. Одна из его основных характеристик — по существу, та самая, которая делает тебя одним из главных действующих лиц в наступающих событиях — почти абсолютная твердость. Вероятно, что твой разум может быть поврежден, но никакие внешние силы не в состоянии подчинить его. Поэтому с неблагоприятными проявлениями такой твердости ничего нельзя сделать до тех пор, пока ты сама не признаешь недостаточность своего развития. Бесполезно говорить, что в юности ты не совершала ничего, кроме слабых попыток. Я не погрешил против правды, когда сказал, что развитие вашей пятерки было важнейшей задачей. Однако сейчас я вполне серьезно говорю, что вознаграждение соизмеримо с масштабом начинания. Невозможно выразить то удовлетворение, которое я испытываю, когда вы, дети, один за другим своевременно приходите за последними инструкциями.

— Значит, ты считаешь, что обо мне нечего беспокоиться? — хотя Карен была сильной, она задрожала, когда ослабло напряжение. — Предполагалось, что я буду поступать именно так? И я прямо сейчас могу все объяснить Киту?

— Не надо. Твой брат знал, что это временная фаза; и очень скоро он узнает, что она прошла. Теперь ты становишься полной хозяйкой своего разума. Войди полностью в меня, дочь Карен!

Через некоторое время «формальное образование» Кей было завершено.

— Мне не совсем понятен один вопрос… — сказала Карен, собираясь сесть в свой катер.

— Давай обсудим его, — предложил Ментор. — Объясни, в чем дело.

Попытаюсь. Насчет Фосстена и папы. Фосстен был, конечно, Гарлейном — ты заставил папу поверить, что он сумасшедший эрайзианин. Я понимаю, что тебе пришлось придать Фосстену облик «настоящего» эрайзианина. Но его действия как Фосстена…

— Продолжай, дочь моя. Я уверен, что визуализация будет разумной.

— Когда он был Фосстеном, ему приходилось действовать как фраллийцу, — размышляла Кей. — За ним наблюдали всюду где он появлялся. Проявив свою настоящую силу, он мог вызвать катастрофу. Они точно так же, как и вы, эрайзиане, должны выдерживать роль до конца, чтобы избежать возникновения комплекса неполноценности у подчиненных. Таким образом, действия Гарлейна как Фосстена были ограничены. Когда он был Серым Роджером, — в далеком прошлом, — то прожил нечеловечески долгую жизнь, чтобы успеть поставить неразрешимую задачу перед Первым линзменом Сэммсом и его людьми. А сам ты должен был… ты направлял Вирджила Сэммса, Ментор, и некоторые из вас, эрайзиан, жили тогда как люди!

— Да. Мы жили и работали как люди, ничем не отличаясь от простых смертных.

— Но ты ведь не был Вирджилом Сэммсом? — Карен умоляюще посмотрела на Ментора. — Мне будет спокойнее, если ты им не был.

— Нет, никто из нас не был Сэммсом, — заверил ее Ментор, — и ни Кливлендом, ни Родебушем, ни Костиганом и ни Клио Марсден. Мы работали — «направляли», как ты выразилась, — и с этими и другими людьми время от времени, но никогда не были едины ни с кем из них. Однако один из нас был Нильсом Бергенхольмом. В то время потребовался абсолютно безынерционный космический привод, и для всех было бы подозрительно, если бы Родебуш или Кливленд вдруг занялись его усовершенствованием. Поэтому и появился Бергенхольм.

— Ладно. Бергенхольм не играет важной роли — он был всего лишь изобретателем. Вернемся к разговору о Фосстене. Когда он был на флагмане с папой и мог применить всю свою силу, было слишком поздно — вы, эрайзиане, работали. Дальше продолжай ты — это выше моего понимания.

— Потому что тебе не хватает данных. В последние минуты Гарлейн понял, что Кимболл Киннисон не один и надежно защищен. Он был изолирован, звал на помощь, но безответно никто из товарищей не слышал его призыва. И Гарлейн не мог бы спастись из той формы плоти, в которой он тогда пребывал. Я сам наблюдал за ним, — Карен никогда раньше не ощущала, чтобы эрайзианин выражал какие-либо эмоции, но сейчас его мысль была мрачной и холодной. Из той формы, которую твой отец никогда не представлял он перешел на следующий уровень существования. Карен вздрогнула.

— Это пошло ему на пользу… Думаю, все ясно. Но ты уверен, Ментор, — тоскливо спросила она, — что не можешь, или скорее не хочешь, обучить меня еще чему-то? Я чувствую себя… недостаточно компетентной.

— Для разума той силы и кругозора, как у тебя, в его нынешнем состоянии развития такое чувство неизбежно. И никто другой не может тебе помочь. Вероятно, не очень приятно слышать, что отныне твое развитие зависит только от тебя. Как я уже сказал Кристоферу и Кэтрин и вскоре скажу Камилле и Констанс, они тоже проходят последний этап эрайзианского обучения. Можете вызывать меня в любой момент, чтобы я помог вам, направил или усилил вас в случае необходимости, но формальных инструкций больше не будет.

Карен покинула Эрайзию и направилась на Лирейн. Она находилась в полном смятении. Времени у нее было слишком мало, но она намеренно уменьшила скорость судна, чтобы продлить пребывание в пути и до посадки успеть привести в порядок свои мысли.

Карен добралась до Лирейна II и там, вернув себе облик счастливой, беззаботной девушки, радостно обняла мать.

— Мама, ты самая большая драгоценность! — воскликнула Карен. — Так приятно видеть тебя снова во плоти…

— Ну что ты?! — Кларисса лишь недавно привыкла работать нагой, как принято на Лирейне.

— Ты же знаешь, что я имела в виду совсем другое, — возразила Кей. — Не напрашивайся на комплименты, в твои-то годы! — не обращая внимания на протесты матери, она продолжала:

— Кроме шуток, мама, ты чудесно выглядишь. Я полностью одобряю тебя. Мы двое — прекрасная пара, и я люблю нас обеих. Конечно, у меня большое преимущество перед тобой — меня никогда не заботило, одета я во что-нибудь или нет. Как твои дела?

— Неважно — хотя, конечно, я здесь пока совсем недавно. — Кларисса нахмурилась. — Я не нашла Элен и не узнала, почему она не у власти. Не могу решить, оказать ли на них давление сейчас или подождать немного. Ладора — новая Старшая, она… то есть я не знаю… О, она идет сюда. Очень хорошо — я хотела, чтобы ты встретилась с ней.

Однако если Ладора рада была видеть Карен, то никак не проявила свои чувства. Какое-то время они изучали друг Друга. Как и Элен — предыдущая королева — Ладора была высокой, прекрасно сложенной, твердой и изящной, с безупречной кожей и красивым лицом. Но такой же, и во многих отношениях даже превосходящей ее, к удивлению и быстро нарастающей ярости Ладоры, была и незнакомка с розовой кожей. Поэтому почти сразу же лирейнианка запустила яростный мысленный разряд — и была удивлена, как никогда прежде.

Ладора еще не узнала, чем обладает странная Кларисса с Солнца III, но, судя по ее нерешительности, она была не очень сильной. Поэтому дочь Клариссы, более молодая и с меньшим опытом, должна стать легкой добычей.

Но разряд Ладоры — самый мощный, какой она только могла послать, — не достиг даже самой внешней защиты намеченной ею жертвы. Почти мгновенный контрудар оказался столь сильным, что прошел через блокировку лирейнианки. Он вызвал такие адские мучения в ее мозгу, что лирейнианка, забыв обо всем, попыталась закричать, но не смогла. Она не в силах была пошевелить ни одним мускулом, даже не могла упасть. Всего один беглый взгляд на разум незнакомки встретился с такой сокрушительной яростью, что Ладора, никогда не боявшаяся ни одного живого существа, впервые узнала, что такое страх.