В мёртвой петле - Алексей Колентьев

Ближе к часу дня, наткнулся на самый неприятный сюрприз. В небольшом овраге, за поваленной и поросшей мхом лесиной, обнаружился ещё один труп. На краю оврага, уставив почерневшее лицо в небо и широко раскинув руки, лежал солдат. Вокруг тела валялись расстрелянные пулемётные ленты и гильзы пистолетных патронов, но оружия опять не нашлось. Следы говорили о том, что парень держался час-полтора, после чего позицию накрыло одной из ракет выпущенных 'вертушкой'. Остальные разрывы веерного залпа снесли несколько деревьев рядом, расщепили поваленный ствол колоды, за которой укрывался разведчик. Обыск трупа ничего не дал: те, кто побывал тут до меня чисто обобрали бойца, срезав даже несколько пуговиц. Но самым мерзким было отсутствие ушей — их кто-то весьма профессионально отделил от головы острым, зазубренным лезвием. Вглядевшись в почерневшее и начавшее опухать лицо, стараюсь запомнить, на случай если придётся столкнуться с людьми отправившими этого бойца в поиск. После случившегося, мысли приходили в голову одна парадоксальнее другой. Но радости от предполагаемой встречи то ли с регулярными войсками, то ли диверсантами, находка не добавляла. В лучшем случае, попытаются припрячь к своим делам, что в мои планы уже не входило. Доверять людям, которые просрали вторжение, это будет верх глупости с моей стороны. Теперь всё будет только так, как задумаю сам. Генералы и всяческие прочие посконные стратеги идут лесом, наши дорожки отныне идут хоть и к одной цели, но параллельно.

Пройдя по следам преследователей ещё километров пять, я свернул поиск и пошёл строго на северо-запад как намечал до происшествия. Идти в сторону охраняемой территории, да ещё в тот самый момент, когда поиски диверсантов только-только завершились, было рискованно. Что бы там не нарыли менты в своём поиске, сейчас меня беспокоил только аэродром. Тут открывалась реальная перспектива для диверсий, плюс такой объект под боком будет помехой для проведения крупных акций в дальнейшем. Уже к вечеру вторых суток пути, я вышел к окраине лесного массива. По карте получалось, что сейчас я был на юго-западной окраине бывшего дачного кооператива 'Восход'. Само собой, никаких построек уже не было и в помине: землю покрывала чёрная тонкая стеклянная корка. Почва спеклась от высокотемпературного ожога, что бы не использовали оккупанты для зачистки, штука была страшная. Вспомнился рассказ знакомого о применении вакуумных бомб в афганских горах, когда в пыль стирались целые скальные массивы. Может быть он и преувеличил, глаза у парня становились совершенно пустыми, стоило только зацепить больную тему. Выжженная земля простиралась всюду, насколько хватало глаз. Извиваясь ужом, я пролез сквозь лабиринты бурелома и груд строительного мусора. Видимо никого более не опасаясь, амеры сгребли бульдозерами остатки строений к окраинам леса. Взобравшись на солидный кирпичной стены, вставший дыбом относительно земли под углом тридцать градусов. Я зарылся в обломки мебели, черепицы и почерневшие ветки плодовых деревьев принялся наблюдать за развернувшейся панорамой базы. Строительство всё ещё продолжалось, но за те две недели, что амеры были тут, их строители успели отлично поработать. Видимо тут намечалось построить большую военную базу, что не согласовывалось со сведеньями полученными мной раньше. Но это не настораживало. А скорее вселяло оптимизм: значит не всё так гладко и приходится менять первоначальный план вторжения. По всему выходит, что иностранцы обломились с 'блицкригом' и на этот раз.

База включала в себя два ряда взлётно-посадочных полос: две большие для бомбардировщиков и транспортных бортов и ещё пара более коротких, судя по всему для чего-то более мелкого. С севера на юго-восток тянулись три параллельных линии ангаров, а на юге разделённые ещё одной строчкой сети подъездных путей разместились два бетонных овала, где сгрудилось по десять-пятнадцать машин. Среди них я обнаружил шесть огромных бомберов, похожих на гигантских летучих мышей. Только два самолёта были открыты, остальные скрывали брезентовые полотнища, но силуэты всё же угадывались точно.[31] Ещё я отметил плоскую крышу длинного склада РАВ[32] притулившегося отдельной секцией, в шести сотнях метров от взлётно-посадочных полос и судя по всему имевшего заглублённые хранилища боеприпасов. Ещё дальше, сразу за вторым овалом технического отстойника, разместилось наливное топливохранилище, возле которого сновали туда-сюда заправщики и легковые машины. Недалеко от контрольно-диспетчерской башни, где обычно сидит дежурная смена из пяти—семи человек, разместился двухэтажный узел связи с большой спутниковой антенной на плоской крыше. Все здания были выполнены из типовых сборно-щитовых металлоконструкций, которые возводятся буквально за пару дней. Там и сям сновала строительная техника, работы по обустройству всё ещё продолжались. Всё говорило о том, что аэродром развернули в срочном порядке и раньше тут вообще не планировалось что-либо размещать. Прикрытие объекта осуществляло до батальона охраны, периметр оцеплен двойным кольцом лёгких сетчатых заграждений и более солидных бетонных блоков укреплённых с внутренней стороны, поэтому к стоящим на приколе самолётам никакой наземный транспорт извне прорваться бы не сумел. На небольшом расстоянии от стен, раскиданы железобетонные надолбы расположенные так, что даже танк попадал под огонь укрытых за колпаками из того же материала противотанкистам. Я насчитал шесть минированных направлений, более десятка огневых наземных точек. Более того, с воздуха аэродром прикрывала эшелонированная система ПВО, где было десять малых зенитных автоматов четыре лёгких ЗРК, плюс три ЗРК средней дальности. Ещё две независимых станции РЛС и дежурное звено перехватчиков. Всё построено по уму и штурмом такое сооружение с ходу не взять. Дозорно—наблюдательных вышек амеры не ставили, вместо них я заметил сеть тонких шпилей с небольшими круглыми башенками. Это очень нехорошо: аэродром охраняла электронная система в которую входили акустические, обычное видеонаблюдение и тепло—визионные датчики. Часовые при таком раскладе не нужны, сидит пара-тройка операторов где-то, и наблюдает за периметром посменно. И если человек чего пропустит, то компьютер ему подскажет на что обратить внимание, да куда следует выслать патруль для проверки. Скорее всего, так и засекли ментовскую разведгруппу, а те не обратили внимание на башенки или заметили их слишком поздно….

Что-то заставило меня втянуть голову в плечи и плотней зарыться в щебень. Вовремя: со стороны базы в моём направлении уже пылил 'хаммер' с пулемётом на крыше. Заметили гады, да как быстро—то.

— Тада—таахх! Тадахх!

Стрелок не стал особо разбираться и открыл огонь с предельной дистанции осыпая пулями пространство в двух десятках метров правее моей позиции. Затем повисла короткая пауза, во время которой командир патруля щупал оптикой сектор. Паники не было, ведь дёрнись я сейчас и попытка сменить позицию будет стоить жизни. Отработать поправку в десять градусов для стрелка такой молотилки как крупнокалиберный пулемёт, это плёвое дело. А вот если буду лежать тихо, может быть низкая кучность 'станкача' будет мне на руку….

— Тад—да—дахх!

Тяжёлые пули веером прошлись всё там же, словно и не замечая вжавшегося в битый кирпич и крошево штукатурки человека. Через мгновение в том месте, куда палил иностранец земля вздыбилась, в воздухе зазвенел пронзительный крик. Рискуя быть обнаруженным, я повернул голову вправо и сердце сжалось от бессилия и тоски. В развалинах прятался ребёнок, его и засекли наблюдатели с базы. Продолжая дико орать, бесформенный комочек чёрных лохмотьев покатился с полутораметровой высоты мусорной кучи, прямо навстречу охотникам.

— Тад—дах!

Пулемётчик взял правее и чуть ниже, фонтаны земли стали стеной у самых ног ребёнка, хотя с тем же успехом это могла быть и женщина. Тучи пыли и неясные очертания балахона в которые был укутан человечек, едва ли не полутора метрового роста — не давала определённости в этом вопросе. Крик смолк, уступив место тоскливому подвыванию, комок лохмотьев продолжал шустро бежать, вроде даже не обращая внимания на выстрелы. Лавируя в руинах, человек юркнул в какую-то щель в тот самый миг, когда пулемётчик взяв более верный прицел и его оружие выплюнуло новую порцию свинца. Тяжёлые пули дробили кирпич, камень и цемент, подняв ещё большее облако пыли пополам с осколками. Вой стих, ничто более не шевелилось в грудах щебня. Дав ещё пару очередей по мусорным кучам, 'хаммер' лихо развернулся и помчался назад к базе, стремительно набирая скорость. Я тоже полежал неподвижно ещё какое-то время, пока сердце перестало биться о кадык и унялась нервная дрожь в пальцах. Потом медленно, насколько это вообще было возможно, я отполз назад к опушке леса, где ждал ещё полчаса. Нормальным шагом удалось пойти только спустя час, когда меня уже скрывал вечный лесной полумрак. Обойдя место стычки аборигена с патрулём. Я некоторое время наблюдал за кучами щебня с толстой ветки ели, куда не без труда удалось взобраться. Но всё напрасно: таинственный житель помойки затих надолго, уподобившись грызунам. В то, что амерам удалось убить юркое создание мне определённо верить не хотелось. Зарисовав план аэродрома и ещё раз сверив ориентиры, я спустился вниз. Пора направился в обратный путь, тут пока больше делать было нечего.