Битва за любовь - Кэтрин Блэр

— Подумаем, что мы сможем сделать. — Он опять расстегнул воротник рубашки и продолжал осторожно: — Конечно, ты знаешь, что есть один способ положить всему этому конец. Я знаю, как ты была привязана к Юарту, даже после того, как он так обманул тебя, снова вернувшись к своим гонкам, но… — он подергал свой галстук. — Ну что ж, ведь теперь прошло уже больше года, а ведь еще год до этого вы с ним… — он запнулся, потом заговорил торопливо: — Леону пришлось бы здорово сбавить тон, если бы ты снова вышла замуж.

— Это довольно отдаленная возможность.

— Почему? — он смотрел прямо на нее. — Ты еще девочкой так нравилась мне, и я был бы счастлив жить с тобой и Тимоти. Я человек неприхотливый и каждый месяц откладываю деньги. Сейчас у меня достаточно, чтобы обосноваться и жить в собственном доме. Конечно, я не тороплю тебя.

Она взяла его руку и крепко сжала.

— Ты самый милый из всех, кого я знаю, — сказала она смущенно, — Но это не решение. Мы с тобой любим друг друга, но это не та любовь, которая ведет к женитьбе. Мы с тобой та пара, которая может расставаться и встречаться опять через год и чувствовать все то же. Любовники не бывают такими, там все по-другому. Это прекрасное предложение, Хью, но я не могу его принять.

— Не глупи и не торопись. Если я сейчас побаивался немного, это потому, что я никогда в жизни не делал предложений и знал, как ты сначала отнесешься к этому. Но взглянем на вещи здраво, дорогая. Я, конечно, не из тех молодцов, которые могут вскружить голову женщине — но тебе это не надо, наверное? Когда ты была моложе, ну тогда понятно — чтобы рыцарь в броне без страха и упрека, чтобы у тебя глаза сияли на него как звезды, и все прочее. Но с тех пор ты здорово повзрослела. Ты уже не та, что была в двадцать один год. Да в те годы я бы и не решился заговорить с тобой на эту тему.

— Хью, пожалуйста… — сказала она, огорчаясь за него. — Я даже не хочу думать об этом. Я бы так мечтала, чтобы ты женился, — помнишь, я тебе писала в одном из моих первых писем в Гонконг. Но я… ну, просто я не гожусь тебе в жены. У нас нет тех чувств.

— У меня есть.

Она резко покачала головой:

— Нет, ты только думаешь, что есть, потому что я сейчас в таком непонятном положении, а замужество вызволило бы меня из него. Если бы я оставалась в доме с родными, ты бы не приехал туда и не стал бы делать мне предложения.

Он упрямо сказал:

— Сейчас, наверное, нет, но когда-нибудь это обязательно бы произошло, если ты была бы еще свободна.

— Ну, вот видишь? — она неуверенно улыбнулась ему: — Уж если влюблен, то ты не будешь ждать, пока дадут отпуск, чтобы поехать и сделать предложение. Ты напишешь письмо, пошлешь телеграмму, мало ли еще как… Но добьешься ответа. В любви невозможно ждать, невозможно терпеть, пока не получишь ответа. Понимаешь?

Он вздохнул и медленно проговорил:

— Я очень хорошо понимаю одно: ты моложе меня на целых двенадцать лет, и видно, ничто, кроме совершенно невероятной любви, не заставит тебя снова выйти замуж. Я думал, того, что я тебе могу предложить, будет достаточно, но я ошибался. — Он выдавил улыбку: — Я думаю, что я так тебя люблю из-за того, что ты отличаешься от всех девушек, которых я знал. Ты такая красивая, такие изумительные волосы. Знаешь, иметь такую троюродную сестру — веселую и умницу — так приятно. Я думаю, что я на самом деле такой человек, который должен бы жениться на какой-нибудь славной незаметной девушке, которая меня окружит домашним уютом. Беда в том, что я и сам такой, но никогда даже не гляжу на женщин, если они ничем не отличаются от других. Знаешь, — уныло продолжал он, — заядлыми холостяками иногда бывают не по убеждению. Часто бывает так, что в период, когда они очень бы хотели жениться, есть и женщины, склонные к этому, но которые не выдерживают никакого сравнения с идеалом.

— Идеал редко существует в реальности, — тихо сказала она. — Да он обычно и холоден, и далек. Если бы я выбирала тебе жену, я бы нашла веселую девушку, чтобы она вся искрилась и знала бы, чем тебя заинтересовать. И совсем бы не была совершенством. И потому, что ты таков, как есть, ты бы еще больше любил ее за ее недостатки… — она остановилась и засмеялась: — Ну, у меня фантазия разыгралась. Это потому, что я тут в полной изоляции. Ну, давай пока больше об этом не говорить. Хотя бы некоторое время. Расскажи мне о Гонконге.

Но он мог очень мало рассказать о своей жизни на Востоке. Хью Мэнпинг был одним из тех англичан, которые сохраняют свой уклад жизни в любых экзотических условиях. Да, Гонконг очень интересен — очень большой деловой город, но для тех, кто любит развлечения, можно найти их на все вкусы. Да, он член клуба, но бывает там не часто; дом фирмы находится на горе, и ему нравится проводить вечера там. Конечно, у него есть друзья. Нет, на экскурсии не ездил — довольно насмотрелся на виды с парома в Каулун и обратно. Кэтрин старалась заставить его вспомнить побольше, когда появился Тимоти. Не отрывая глаз, она смотрела, как он идет к ним — маленький мальчик в чистой белой рубашке и темных шортах, волосы зачесаны набок, сбоку кудрявятся.

Хью удивленно сказал:

— Он такой большой! На фото в твоем письме он казался гораздо меньше. Здравствуй, Тимоти! Ты меня помнишь?

— Вы дядя Хью, — сказал Тимоти. — Мы смотрели на вашу фотографию недавно.

— Ну, все-таки можешь удивиться, что я вдруг здесь.

— Дети никогда не удивляются, — заметила Кэтрин. — Пожми руку дяде Хью, милый. Он приехал в Понтрие отдыхать. Мы все вместе будем ездить на пикники.

Тимоти пожал ему руку, не сводя глаз с широких плеч Хью.

— А вы ездите на лошадях?

— Нет. Играю в гольф — для меня это максимум.

— А вы плаваете?

— Иногда. А ты?

Тимоти сказал со скучающим видом:

— Пора пить чай. Пойду и скажу Луизе, чтобы дала мне молока с бисквитом.

— Знаешь, он держится с таким самообладанием! — сказал Хью, когда Тимоти пошел к террасе. — Вообще замечательно выглядит!

— Это самообладание, боюсь, на самом деле просто самозащита. Я могла бы постепенно научить его уверенно держаться на воде, но Леон все время рычит на него: «Научился плавать?» — и он опять пугается. Меня это так расстраивает!

— Придется нам что-то придумать с этим. Так ты борешься со старым Верендером в одиночку?

— Не совсем. — Она помолчала и потом сказала уклончиво: — Есть такой доктор Селье. Он как раз был здесь, когда ты приехал, но, видимо, не мог задержаться. Он немного помогает мне. Ты знаешь эту игру: двое перебрасываются мячом, а третий человек стоит в середине? Ну, вот так и у нас бывает — только у нас-то не игра! Леон и я страшно воюем насчет некоторых вещей, а Филипп, доктор Селье, он как бы уравновешивает нас. Он один из тех, кто действует на нервы, потому что видит все стороны вопроса. Он думает, что в некоторых вопросах я должна уступить Леону.