Бетагемот - Питер Уоттс

— Не осталось. Она научилась открывать дверцы.

— Тогда г...

— В шкафчике в спальне.

Ее шаги простучали мимо двери, Мандельброт подго­няла Элис мяуканьем.

«Нарочно!»

Элис заразила его, опередив график, чтобы освобо­дить его разум для сражения с Бетагемотом — а может быть, и по личным причинам, осознанным или нет. Но ее дружки целили куда выше Ахилла Дежардена — они задумали «освободить» всех правонарушителей на Земле. Лабин, в темноте, две недели назад, подытожил: «Всего несколько тысяч человек держат руки на кнопках, способ­ных парализовать весь мир, а вы превратили этих людей в клинических социопатов».

Интересно, стала бы Элис применять свои семанти­ческие аргументы на Лабине? Будь она привязана к тому стулу, ничего не видя, намочив штаны от страха, слыша, как это кровожадное отродье расхаживает рядом, сочла бы она уместным читать ему лекции об уровне серото- нина и угловой извилине?

Может, и сочла бы. Что ни говори, она и ее друзья — «политические», хоть и «с организацией беда», а от поли­тики человек глупеет. Начинает верить, что человеческое достоинство — какой-то платоновский идеал, моральный итог, который можно вывести из неких первооснов. Не тратьте время на примитивную биологию. Не волнуйтесь за судьбу альтруистов в дарвиновской вселенной. Люди другие, люди — особенные, люди — агенты морали. Вот к чему приходишь, когда слишком много времени уде­ляешь составлению манифестов и слишком редко гля­дишься в зеркало.

Ахилл Дежарден оказался всего лишь первым пред­ставителем новой породы. Скоро появятся другие, столь же могущественные и столь же неудержимые. Может, уже появились. Элис не посвящала его в подробности. Он не представлял, насколько далеко простираются ам­биции Общества Спартака. Не знал, кого еще успели инфицировать и сколько длится инкубационный пери­од. Знал только, что рано или поздно у него появятся соперники. Если не начать действовать сразу, пользуясь полученной форой.

Мандельброт еще мяукала в спальне — видимо, рас­пекала неумелую домработницу. Дежарден ее понимал: у Элис было более чем достаточно времени, чтобы до­стать гранулированный корм, принести пакет в кухню и...

«В спальне!» — сообразил Ахилл.

«Ну, что ж, — подумал он миг спустя, — пожалуй, это решает вопрос».

Лицо в зеркале вдруг стало очень спокойным. Оно не двигалось и в то же время словно говорило с ним. «Ты —не политик, — говорило лицо, — Ты — механизм. Природа запрограммировала тебя на одно, УЛН — на дру­гое, Элис вмешалась и переключила на третью программу. Все это не ты, и все — ты. Ты сам ничего из этого не выбирал. И ни за что не отвечаешь.

Это она сотворила с тобой такое. Эта мочалка. Тупая давалка. Что бы ни случилось дальше, вина не на тебе.

На ней».

Он отпер дверь и прошел в спальню. Сенсориум у него на подушке предательски поблескивал. Тактиль­ный костюм лежал поперек кровати, словно сброшенная кожа. Элис Джовелланос тряслась у изножья кровати, стаскивая с головы шлем. Лицо у нее было красивым, без кровинки.

Жертву в этом виртуальном застенке она не могла не узнать. Дежарден настроил симуляцию с точностью до тысячных.

Мандельброт тут же забыла об Элис и, громко мур­лыча, начала бодать лбом хозяина. Дежарден на нее не смотрел.

— Мне нужна кое-какая техническая информация, — чуть ли не виновато объяснил он, — и сведения о тво­их друзьях. Хотя я надеялся вытянуть все это из тебя по-хорошему. — Он кивнул на сенсориум, упиваясь ее ужасом. — Ну вот, забыл убрать.

Она мотала головой. Ее лицо кривилось от паники.

— Я., н-не думала, что ты... — выдавила она наконец.

— Выходит, не думала, — пожал плечами Ахилл, — но постарайся увидеть и светлую сторону. Ты впервые насчет меня не ошиблась.

Наконец все приобрело смысл: покупки, почти не­осознанно сделанные через анонимные кредитные ли­нии, полимерная пленка и переносной мусоросжигатель, инверсионный звукопоглотитель. Небрежное копание в ежедневнике Элис и списке ее контактов. Вот почему хорошо быть правонарушителем на Трипе — когда всем известно, что ты прикован к столбу, никто не утруждает себя возведением забора вокруг двора.

— Прошу тебя. — Губы у Элис дрожали, в блестящих глазах стоял страх. — Ахилл...

Где-то в подвале его мозга рассыпался последний ржа­вый проводок.

— Зови меня Кайфолом, — сказал он.

Первый раунд остается за корпами.

Рифтерша по имени Лизбет Мак — тихоня, Кларк с трудом припомнила ее имя — наткнулась на корпа, бро­нированным тараканом ползавшего по обшивке основно­го хозблока. Неважно, какие веские причины привели его туда. Неважно, можно ли было считать это нарушением карантина. Мак среагировала так, как среагировали бы многие рыбоголовые на ее месте: разозлилась. Решила проучить тупого сухопута, но прежде его подогреть.

Она плавала кругами вокруг беспомощной неуклю­жей жертвы, отпуская шуточки о водолазном колоколе с ножками и громко, демонстративно призывая кого-то подать ей пневмодрель — надо, мол, просверлить одну раковину.

Она совсем забыла о налобном фонаре на шлеме корпа. Когда Лизбет обнаружила бедолагу, фонарь не горел — оче­видно, корп старался не попадаться на глаза, а наружного освещения на этой части станции хватало даже для глаз су- хопутника. Когда же он направил на нее вспышку, линзы у нее, компенсируя избыток освещенности, на миг стали не­прозрачными. Она ослепла всего на одну-две секунды, но корпу этого хватило с лихвой. Кополимер пресс-кольчуге не соперник. К тому времени как избитая, окровавленная Мак позвала на помощь, корп уже скрылся внутри.

Сейчас Кларк с Лабином стоят в пятом шлюзе, а океан отступает от них. Кларк вскрывает маску и ощущает, как тело сдувается, словно воздушный шар из живой плоти. Внутренний люк с шипением отходит. В него вливается до боли яркий свет. Пока линзы адаптируются, Кларк от­ступает назад, поднимает руки, готовясь встретить атаку. Ее не происходит. В переходной камере жмутся несколько корпов, но впереди одна только Патриция Роуэн. Меж­ду ней и рифтерами радужно переливается изолирующая мембрана.

— Мы решили, что вам пока лучше остаться в шлю­зе, — начинает Роуэн.

Кларк оглядывается на Лабина. Тот обводит встреча­ющих пустыми непроницаемыми глазами.

— Кто это был? — спрашивает Кларк.

— Думаю, это несущественно, — отвечает Роуэн.

— Лизбет другого мнения. У нее нос сломан.

— Наш человек утверждает, что защищался.

— Мужчина в пресс-кольчуте, рассчитанном на 300 бар, защищался от безоружной женщины в гидрокостюме?

— Корп защищался от рыбоголовой, — вставляет кто- то из присутствующих. — Совсем другое дело.

Роуэн игнорирует комментарий.

— Наш человек пустил в ход кулаки потому, — гово­рит она, — что это была его единственная надежда на успех. Вы не хуже меня знаете, от чего мы защищаемся.

— Я знаю, что никому из вас не полагалось выходить из «Атлантиды» без предварительного согласования. Это правило действовало еще до карантина. Вы сами согла­сились.

— Нам не дали особого выбора, — сдержанно заме­чает Роуэн.

— И все равно.

— На хер правила, — встревает один из корпов. — Они нас убить хотят, а мы будем спорить о регламенте?

Кларк моргает:

— Как это понимать?

Роуэн вскидывает руку, и непокорный умолкает.

— Мы нашли мину, — говорит Патриция тем же то­ном, каким сказала бы, что в гальюне кончилась туалет­ная бумага.

— Что?!

— Ничего особенного. Стандартный заряд для сно­са сооружений. Возможно, еще из тех, которые собирал Кен, пока мы... — она старательно подбирает слова, — несколько лет назад не пришли к соглашению. Говорят, нас должно было изолировать от основных узлов жиз­необеспечения, а большую часть отсека С затопило бы. От одного только взрыва предполагалось от тридцати до ста погибших.

Кларк смотрит на Лабина, ловит легчайшее движение головы.

— Я не знала, — тихо говорит она.

Роуэн слабо улыбается.

— Как ты понимаешь, это вызывает некоторый скеп­сис.

— Я бы хотел видеть мину, — произносит Лабин.

— А я хотела бы видеть свою дочь на солнышке, — парирует Роуэн. — Только ничего не выйдет.

Кларк качает головой.

— Послушай, Пат, я не знаю, откуда она... Я...

— А я знаю, — спокойно говорит Роуэн — Их целые штабеля на строительной площадке. Только на Невоз­можном озере больше сотни.

— Мы найдем, кто ее подложил. Но вам нельзя ее оставлять. Вам запрещено владеть оружием.

— Вы серьезно ожидаете, что мы так просто отдадим мину тем, кто ее подложил?

— Пат, ты меня знаешь.

— Я вас всех знаю, — говорит Роуэн. — Ответ отри­цательный.

— Как вы ее нашли? — спрашивает слева Лабин.

— Случайно. Отказала пассивная акустика, и мы по­слали человека починить антенну.