Ошибка Выжившего 2 - Лемор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доволен? — лениво поинтересовался я.
Чарльз зевнул, и сам едва не вырубившись. Мужчина недовольно проморгался, впрочем, не став лишний раз меня ни в чём обвинять.
— Да. Они не проснутся?
— Ближайшие несколько часов — даже если здесь рванёт ядерное оружие.
— Если здесь рванёт ядерное оружие, то они точно не проснутся, — справедливо заметил Чарльз. — Пойдём.
Минуя людей, мы поднялись на сцену, не видя следов твари. Казалось, она куда-то вновь сбежала, что было, честно говоря, маловероятно.
— Мог ли ангел вновь сбежать? — спросил специальный инспектор.
«Существо где-то поблизости, Мистер Фишер, — прокомментировал нетерпеливо Редди. — Я чувствую запах еды! Точно не могу сказать, босс, но он определённо в этом зале!»
Как он там не обожрался ещё?..
— Оно где-то здесь, — нахмурился я. — Но я не могу понять, где.
— Чутьё?
— Можно и так сказать.
— Промежуточные твари самые раздражающие, — потёр переносицу стиляга.
Я не стал отвечать, внимательно осматриваясь. Конечно, с Чарльзом я был согласен на все сто: природная человеческая защита действовала только на чистых нематериальных существ. Они, насколько я понимал, находились как в нашем мире, так и за его пределами, имея с материальной реальностью ограниченный контакт. Материальные сущности были лишены этого недостатка и потому могли без всяких проблем влиять на материю, в том числе на людей. Воздействуя же на материю, можно повлиять и на энергию, в данном случае — душу.
Но что насчёт «промежуточных» существ?
Несколько моих вариаций разделились, начав исследовать местность. Кто-то внимательно обходил людей, кто-то, воспользовавшись сотрудниками, принялся прыгать по нематериальности. Не знай я, что за нами незримо наблюдает метафизическое воплощение, и уже давно бы начал творить вокруг погром, не опасаясь за то, что до кого-то дойдёт то, чего даже не произошло бы.
Промежуточные существа лишены недостатков как нематериальных существ, так и материальных. Благодаря своей природе они, как правильно, мобильны и незаметны, имея возможность в любой момент куда-то «испариться», при этом не имея никаких ограничений на взаимодействие с материей.
Более того — полуматериальная форма существования предполагала, порой, крайне неожиданные формы воплощения. По крайней мере, так мне шептала интуиция и опыт взаимодействия с такими тварями.
Единственным плюсом здесь было то, что таких уродцев на фоне основной массы сравнительно немного.
— Ничего не понимаю…
— Ничего не понимаю…
— Ничего не понимаю…
Одновременно несколько моих вариаций, в конечном итоге остановившись в одной точке на сцене, уставились в никуда. Точное местоположение твари никому так узнать и не удалось, что было особенно странно на фоне того, что мы все так или иначе пришли к выводу, что оно было где-то здесь. В пространстве витал странный слабый энергетический след, воздействие на людей откуда-то продолжало незримо идти, да и обоняние многомерного красно-розового ублюдка ещё никогда не подводило.
— Хм?
Я настолько увлёкся, что немного потерялся среди существующего и несуществующего, забыв про специального инспектора.
Он исчез.
Честно говоря, осознание того, что стиляга на ровном месте испарился и я остался стоять на сцене один, немного напрягло меня. Или даже не немного. И без того не самый приятный воздух стал ещё более тяжелым и вязким. Голова словно немного закружилась.
Чувство некомфортности и неправильности будто медленно начало пожирать меня изнутри. Наверное, не будь у меня увлекательного разговора с дилером, и я был бы заметно более собранным. Но сейчас, стоило признаться перед собой, моя рассеянность и общая… расшатанность начала играть со мной злую шутку.
«Я видел, как он отправился в сторону гримёрки, Мистер Фишер», — подсказал Пит.
Молча направился в сторону тех самых гримёрок, спустившись со сцены. Они были совсем небольшими и располагались практически прямо за сценой. Изначально нам не удалось найти в них ничего интересного. Чарльз нашёлся быстро.
— Решил припудрить носик, приятель? — с улыбкой поинтересовался я.
Мужчина, закрывшись в маленькой комнатке, сидел перед старым пыльным зеркалом. В нём и отражение толком видно не было.
Сидел и… просто смотрел в зеркало.
Моя улыбка застыла.
До восприятия начали доходить отголоски СЧАСТЬЯ.
— Я так устал, Фишер, — пробормотал Чарльз, повернув на меня ничего не выражающий взгляд. — Ты никогда не думал просто сдаться и позволить течению забрать тебя?
Я нахмурился.
— Нет.
— Зря, — вылезла умиротворённая улыбка на лицо специального инспектора. — Ты знал, что в этом мире есть и добро? Никогда не мог подумать, что в Бездне существуют те, кто искренне хотят помогать другим. Кто будет вместо нас защищать людей и мир, кто подарит нам чувство спокойствия, безопасности и безграничного счастья… Больше нам не придётся ни о чём переживать или бояться, я был слеп…
— О чём ты гово…
Я не успел закончить, периферийным зрением увидев, как по пространству прошла неуловимая волна энергии. Осознание пришло поздно:
Весь зал и был многоруким ангелом.
На миг мне показалось, как меня со всех сторон схватили бесчисленные руки. Крепкие, буквально железные.
Мир для меня неожиданно преобразился.
Я осознал себя одним из зрителей, сидящим в зале. По правую сторону от меня сидел Чарльз. Спал. По левую — материализовавшаяся тень, Шеди, сгусток красно-розовой инопланетной многомерной субстанции, Редди, и структурированная вспышка света, Пит.
Лишь я не спал, хотя, казалось бы, ни тени, ни инопланетной жиже, ни извращённому кошмару не нужен был сон.
Мой взгляд устремился на сцену, где прямо на моих глазах начала развиваться сценка. Сценка, как раздражённый художник пытался что-то усиленно нарисовать, явно недовольный своим творением. Я сразу понял, что представление было посвящено персонально мне.
Моё лицо перекосило. Я попытался гневно закричать, но из моего горла во всех доступных мне вариациях донёсся один лишь тихий хрип. Меня обездвижили до того состояния, что я даже прострелить себе череп не мог.
А значит, вынужден был смотреть.
Актёр на сцене, неожиданно что-то нечленораздельно выдавив из себя, взял готовый рисунок и недовольно порвал его, принявшись вновь что-то рисовать, ещё более отчаянно.
А затем вновь.
И вновь…
И вновь…
И вновь…
Сам не заметил, как, против воли наблюдая за развивающейся сценой, за тем, как актёр, прямо на сцене всё больше и больше сходит с ума от постоянных неудач, истерично засмеялся.
Кажется, мне решили устроить персональный Ад.
Глава 43
Жестокая иронии ситуации была в том, что, даже надавив на одно из самых больных моих мест, тварь не могла меня сломить. То, что уже сломано, нельзя сломать. Слишком много раз я умирал, слишком много дерьма видел и чувствовал
