Искатели ветра - Алексей Пехов

Он еще раз посмотрел на спящий поселок. Ни души. Ни движения. Свет в домах не горит. Здесь, как и в любой другой деревне, ложатся рано и встают спозаранку, лето — пора работы. Оно ленивых не любит. Лук вспомнил пословицу, которую говорил ему еще дед: «Если летом долго спать, зимой будешь голодать».

Громкий крик ночной птицы заставил его вздрогнуть и выбросить посторонние мысли из головы. Лук ненавидел лес всем сердцем. Он не понимал его и боялся. Постоянные шорохи в древесной кроне. Чьи-то вскрики, так похожие на всхлипы ребенка. Деревья, порой принимающие немыслимые очертания страшных чудовищ. Горящие глазки под корнями дуба. Зловещие тени. Солдат не знал, где бы он предпочел провести ночь, если бы судьба предоставила выбор, — в лесу или на кладбище. Правда, немного подумав, Лук выбрал кладбище. Там хоть понятно, кого бояться. Стражник разглядел человеческую фигуру, когда до незнакомца оставалось не больше шести ярдов. Схватил топор, вскочил на колено, собираясь дорого продать свою жизнь.

— Успокойся.

— Лопни твоя жаба! Жив!

— За мной. Только тихо, — шепнул северянин. На плече у него висел мешок. — Я нашел безопасное место.

До «безопасного места» идти пришлось достаточно долго. Когда Га-нор вывел Лука из леса, деревенские дома оказались совсем рядом.

Лук с недоумением посмотрел на товарища.

— Ты хочешь сказать, что здесь безопаснее, чем в кустах?

— Не здесь. На мельнице.

— Она не выглядит заброшенной, — скептически произнес солдат, изучив стоявшее у реки строение.

— А я этого не говорил.

Лук хотел возразить, что глупо торчать на виду чуть ли не у всех местных жителей, но сын Ирбиса уже был возле водяного колеса.

— Они что, дверей не запирают?

— Кому тут воровать? Все друг друга знают. А набаторцы сами у себя не украдут. Им тоже хлеб нужен. Заходи.

Северянин плотно закрыл дверь. Высек огонь, зажег фитиль стоявшего на полу масляного фонаря. Тут же прикрыл его металлической шторкой, чтобы случайный ночной патруль не увидел света.

— Ты уже успел здесь побывать? — От Лука не укрылось, как легко следопыт ориентируется в малознакомом помещении.

— Да. Вон по той лестнице. Наверх.

Лестница спиралью вилась мимо огромных шестеренок и жерновов. Второй этаж. Сплошные механизмы. Вкусно пахнет зерном и мукой.

Сын Ирбиса взял стоявшую у стены стремянку, проверил на устойчивость.

— Давай.

На потолке обнаружилась крышка деревянного люка, ведущего на чердак.

— Нас здесь найдут, — обреченно произнес стражник.

— Не найдут. Я проверял. Туда не заглядывали уже месяца два. Здесь гораздо безопаснее, чем в лесу. Мы как у Уга за пазухой. К тому же с этого места большая часть деревни — как на ладони. Лезь.

Лук все еще сомневался, но все же забрался по стремянке, откинул в сторону тяжелую крышку. Залез. Взял протянутый северянином топор.

Пахло пылью, старыми вещами и едким птичьим пометом.

— Слушай, а мельник с утра фонаря не хватится?

— Мельник нет. А кое-кто из крестьян поищет, — усмехнулся в рыжие усы следопыт.

Он сложил стремянку, поставил на место. Затем легко подпрыгнул, уцепился за край люка и, легко подтянувшись, забрался на чердак.

Га-нор опустил крышку на место. Та хлопнула, подняв в воздух целое облако пыли.

— Придавить бы ее чем-нибудь. Чтобы точно никто не залез. Ну-ка, помоги мне.

В одном из углов грудой были свалены ржавые мотыги, вилы, обломки кос. Таким на чердаке самое место. Здесь же лежал расколотый малый жернов. Весу в нем было фунтов триста. Мельник не стал выбрасывать ненужную, а с чисто крестьянской домовитостью запрятал ее, когда-нибудь сгодится. Вдвоем они перетащили жернов и положили на люк.

— Вот. Можем спать спокойно. Располагайся. — Северянин отряхнул ладони.

Только теперь Лук осмотрелся как следует. Доски на полу и на скошенных стенах были грубыми. От таких заноз нацеплять — раз плюнуть. По углам чердака скопилась старая, запыленная мукой паутина. В противоположной части, на фоне уже начавшего светать неба, большим квадратом выделялось окно. У него не было ни рамы, ни тем более стекол. Просто пропиленная в стене брешь. Должно быть, зимой здесь полно снега.

Лук подошел к окну, сел на корточки. Внизу река, впереди — деревня. Все равно что на дозорной вышке. Вид не хуже.

— Нас с утреца только слепой не заметит.

— Ну, ты бы еще туда задницу голую выставил. Тебя тогда за лигу разглядят. Уйди от окна, дурень.

— Что ты отсюда хочешь увидеть?

— Все, что смогу. Вот. Держи.

Га-нор бросил приятелю мешок. В нем обнаружилась копченая баранья нога, пяток луковиц с зелеными побегами, столько же яблок, маленький горшочек меда, брюква.

— Ого! — восхищенно воскликнул стражник, и в его животе приветственно заурчало. — Это кто такой добрый с тобой поделился?

— Амбар и ближайшие огороды. Хлеба достать не удалось.

— Спер, значит, — одобрительно крякнул Лук, нарезая кинжалом мясо. — Это правильно. Просить и покупать опасно. А ну как местные солдатам доложат? Лучше уж по старинке. Осторожненько. Взял, где положили, и унес.

— Осторожненько, — пробурчал добытчик. — Едва Угу душу не отдал. Там помимо патрулей секрет лежал, который я не заметил. Ловко залегли. Прямо на них вывалился. Они, как и я, были несказанно удивлены.

— Всех?

— Всех… Взмок, пока тела к реке таскал и следы прятал. С утра хватятся. Начнут окрестный лес чесать. Теперь уже серьезно.

— Деревню тоже могут.

— Вряд ли. Тут набаторцев видимо-невидимо. Я пока огородами да полями бегал, считать замучался. Они едва ли не в каждом доме сидят. На восточном краю, у дороги, казармы ставят. А чуть дальше то ли форт, то ли крепость. Даже ночью работа идет. Окапываются. Наши дураки мух ловят, а потом будут выбивать их большой кровью.

Лук слушал рассказ о похождениях товарища, не забывая жевать. От еды становилось тепло и уютно. Клонило в сон.

Солдат уже засыпал, когда в деревне испуганно завыла собака. К первой псине присоединилась вторая. Затем третья. Еще. И еще.

Лук вскочил. По его спине бегали холодные мурашки. Отчего-то стало жутко.

— Чего они?

— Не знаю. Спи, — не открывая глаз, процедил следопыт.

— Они неспроста. Ты только послушай!

Тоскливый вой собачьего племени вознесся до небес, отразился от них и растекся по речной долине, пожирая предутреннюю тишину. Казалось, что сама земля стонет и дрожит от этого звука. Стражнику захотелось закрыть уши руками. Лишь бы только не слышать.

— Наши старейшины говорят, что когда воет одна собака — ей плохо. А когда все — жди беды, — после недолгого молчания промолвил Га-нор.