Этот мой джаз - Михаил Кулль

Им было, что вспомнить и что сыграть порознь и вместе, безо всякой подготовки и репетиций. А чего стоил рассказ о тех временах члена Совета кафе «Аэлита» Павла Барского! Собравшиеся в этот вечер в зале тепло принимали ветеранов, «тряхнувших стариной», вспомнивших и напомнивших слушателям о далеких годах, когда по-существу рождался сегодняшний российский джаз, давший миру таких звезд, как Леонид Чижик, Вячеслав Ганелин, Валерий Пономарев, Роман Кунсман, Игорь Бутман и многие другие.

…Я увлекся воспоминаниями, это не удивительно. Я вспоминаю молодость, наполненую неудержимой любовью к джазу, давшего нам возможность вдохнуть глоток свободы. Давшего возможность встретиться с моими ровесниками, ставшими в этот вечер молодыми. Фестиваль «Играют ветераны советского и израильского джаза» вряд ли войдет в историю крупных событий в мире джаза. Но то, что он вошел в сердца убеленных сединой, но молодых душой и таких же неугомонных и озорных, как -дцать лет тому назад ветеранов вечномолодого джаза – это несомненно.

А организовал все это «мероприятие», «весь этот джаз» – неугомонный и неудержимый «джазовый бульдозер», «Яша-бульдозер» – фанатично преданный делу пропаганды джаза сравнительно молодой оле[24] Яков Айзенберг, мой старый друг и единомышленник. Спасибо, Яша!

О фестивале «Джаз-глобус»… и не только[25]

В последние годы изральские любители джаза получили новую возможность встречи с этой музыкой, порой архаичной, порой авангардной, но всегда современной и молодой. Речь идет об иерусалимском ежегодном джазовом фестивале «Джаз-глобус», который в конце этого года проводится уже в четвертый раз и который уже получил статус международного. Одним из зарубежных гостей фестиваля в этот раз снова будет музыкант, чье имя хорошо знакомо абсолютно всем любителям джаза и бывшего Союза, и нынешней России, и многих других стран. Речь идет о легендарном саксофонисте Алексее Зубове, прилетевшем в первый раз в Израиль в прошлом году из Москвы. А Москву он посетил впервые после того, как покинул ее в 1984 году, уехав в США, в Лос-Анжелес. Его участие в «Джаз-глобусе» является особым украшением фестиваля. Удовольствие послушать большого музыканта получают любители самых разнообразных стилей и направлений. Зубов выступает на фестивалях в нескольких ансамблях, исповедующих и вполне традиционный стиль, и умеренно современный, и авангардный фри-джаз.

На фестивале «Джаз-глобус» с Алексеем Зубовым и Татьяной Комовой. Иерусалим, 2007 г.

Мне общение с человеком, с которым я знаком, по крайней мере, столько же времени, сколько мы оба посвятили любимой нами музыке, то есть не менее пятидесяти (!) лет, – доставляет особое удовольствие. Кроме того, что мне посчастливилось выступать с Алексеем на «Джаз-глобусе» в одном составе, мы пообщались и в домашней обстановке. Но а как же при этом обойтись без непременного «а помнишь?» А вспомнить нам было о чем, ведь мы были очевидцами и непосредственными участниками рождения нового, современного московского джаза конца пятидесятых годов, играли в первых составах и в первых молодежных джазовых кафе. Правда, через некоторое время наши дороги слегка разошлись: я весь дальнейший период времени оставался музыкантом-любителем, разрывавшимся между инженерной работой и музыкой, а Зубов, получивший так же, как и я, высшее техническое образование, прекратил работу по специальности и стал профессиональным музыкантом. Мы вспоминали о джазе нашей юности, о наших друзьях, о знаменитых московских кафе, ставших стартовой площадкой для нового поколения музыкантов, в рядах которых появились воистину выдающиеся личности. Без сомнения, один из них – это Леша Зубов, встреча с которым воскресила в моей памяти другие события нашей молодости, нескончаемую череду картин далекого прошлого…

Историографы советского джаза, правда, не столь уж многочисленные, красочно описывают рождение и первые шаги этого направления отечественной культурной жизни, воздают должное известным музыкантам довоенного периода, незаметно переходя к джазу второй половины двадцатого века, давшего стране – и миру! – замечательных исполнителей, руководителей оркестров, композиторов. При этом сравнительно малозаметным остается небольшой период конца сороковых – середины пятидесятых годов, когда по сути родился советский современный джаз.

Именно в это время советская песенно-танцевальная музыка, впитавшая в себя за более, чем двадцатилетний период джазовое начало, уже богатая своими традициями и популярная, музыка Цфасмана, Утесова, Варламова, Скоморовского и многих других, – стала все больше отходить от того, что являет собой джаз как музыкальное явление. Этому есть ряд причин, но главное – это диктат господствующей идеологии. Робкий послевоенный глоток свободы, прежде всего свободы творческой, и «разлагающее влияние» бывших союзников по антигитлеровской коалиции породили у многих тягу к джазовому творчеству, независимому от идеологических шор, к исполнению и созданию музыки, полной импровизации и спонтанности, соревновательности и живого контакта как между исполнителями, так и между ними и аудиторией. Именно это отличает джаз истинный от коммерческого и развлекательного. И кому, как не молодым было дано проделать первые шаги в этой – я не боюсь назвать это так – революции в отечественной музыке!

На разных уровнях джазового творчества – от государственных оркестров, стыдливо именовавшихся эстрадными, до ресторанных ансамблей, порой игравших вполне по-джазовому, но, прежде всего, на потребу посетителям, и, наконец, до самодеятельных студенческих и прочих молодежных ансамблей – отличие состояло прежде всего в мере ответственности перед теми и зависимости от тех, кто «платил и заказывал музыку». Именно молодежные ансамбли, «составы», были практически свободны от «денежного мешка» и поэтому могли играть – и играли! – ту музыку и так, как этого требовали правила игры, правила жанра. Уже было, чему учиться и с чем сравнивать: несмотря на чудовищную изоляцию, ручейки информации пробивались через границы. Ну как не вспомнить «Час джаза» Уиллиса Коновера, заставлявший вслушиваться в засоренный «глушилками» эфир, приникая к приемникам, оснащенным доморощенными коротковолновыми конверторами, записывать эту музыку на примитивные магнитофоны и на чудо тогдашней техники – магнитофонные приставки к проигрывателям, и – учиться играть настоящий джаз! Всё это, наряду с попадавшими к нам немногочисленными фирменными пластинками, «дисками», поистине было нашими букварями джаза, а, может быть, и «нашими университетами». Говоря «нашими», я имею в виду тех, кому в начале пятидесятых было 20 – 30 лет. Робкий, практически не имевший массовой аудитории джаз Москвы и некоторых других больших городов постепенно влился в явления культуры «периода потепления», в ряды «шестидесятников». Об этих годах и о музыкантах этого времени уже и написано, и рассказано. Но при этом хочется отметить, что «шестидесятники» литературы, живописи и прочих сфер творчества, порой слегка кичившиеся своим нонконформизмом и противопоставлением «официозу», приходили к нам в молодежные джазовые кафе и, извините, открыв рот, вслушивались в то, что игралось нами уже почти десять лет.

Джаз, открывшийся нам тогда, был искренним и страстным увлечением, неистовым и безоглядным, немного менее поднадзорным, а поэтому более откровенным, чем искусство, связанное с публикацией, демонстрацией на выставках или исполнением на больших сценах. В жертву этой музыке и возможности ее исполнять приносилось многое, но очень часто – какая-то работа и специальность, полученная в традиционном советском порядке: школа, ВУЗ и т. д. При этом джаз практически не мог быть источником заработка или благополучия. Музыка вообще, а джаз – в удесятиренной мере, – не считалась престижной сферой деятельности (не будем говорить о талантливых исполнителях и композиторах, достигших высот творчества, – это были, в конечном счете, единицы). Получение азов массового (sic!) музыкального образования в ДМШ (Детская музыкальная школа) или ВШОМО (Вечерняя школа общего музыкального образования) у подавляющего большинства не находило продолжения, это естественно. И молодой человек после общеобразовательной десятилетки даже со свидетельством об окончании музыкальной школы, если хотел и мог продолжать учиться, – шел в институт, чтобы получить диплом инженера, педагога, экономиста и т. д., и т. п. Но время диктовало свои условия, а тяга к музыке – к новой музыке – способствовала этому, и в пятидесятых годах, по крайней мере, в крупных городах – Москве, Ленинграде, Тбилиси (о Прибалтике говорить не будем, это был, несмотря ни на что, особый регион Союза) неотъемлемой частью студенческой и вообще молодежной жизни стали самодеятельные эстрадные оркестры или небольшие ансамбли. Степень их «джазовости» во многом определялась вкусом руководителя. Многие ансамбли преуспели в этом, благодаря кругозору, знаниям и уже опыту таких музыкантов, как Ю.С. Саульский, Б.С.Фиготин, В.Н.Зельченко и многих других. В таких оркестрах уже прививался вкус к джазу, стимулировалась импровизация, в возможной мере учили этому. Конечно, все это делалось в известных рамках дозволенного, как без этого!