Порочные круги постсоветской России т.1 - С.Г. Кара-Мурза

Патриотизм

Православные в большей степени, чем все остальные группы населения (религиозного и нерелигиозного), считают себя гражданами России (64%) и говорят о своем государственничестве, а любовь к Родине с ними одинаково разделяют и протестанты (60 и 61% соответственно).34 Немногие из верующих христиан хотели бы жить в другой стране: в этом признались только 8% православных и 15% протестантов.35 Это показывает «вписанность» патриотизма в мировоззренческую систему многих христиан, считающих заботу о земном Отечестве в том числе и средством достижения Царства Небесного.

В «ядре» православных общин патриотами себя считают 90%, но при этом — в равной степени, что и неверующие — считают заботу о благе страны задачей не первого порядка (важнее — ответственность за себя, семью, друзей).36 При этом православные и мусульмане в большей степени, чем неверующие, считают происходящее в стране почти таким же важным для себя, как отдых и развлечения.37

Отметим, что при несомненной ценности патриотического настроя, остается вопрос: что люди вкладывают в понятие «патриотизм», есть ли там место «проекту будущего»? Кроме того, у православных сильны этнонационалистические настроения (см. ниже), что может делать их патриотизм не благом, а угрозой для страны.

Доверие к религиозным институтам со стороны светского общества

Деятельность верующих и/или исторически сложившийся авторитет религиозных институтов создают им со стороны общества определенный кредит доверия: по данным соцопроса группы «Среда», в 2011 г. церкви доверяли 68% россиян, и этот показатель стабилен на протяжении уже нескольких лет.38 77% россиян заявили, что необходимо сотрудничество государства и Русской православной церкви для повышения уровня межрелигиозной и этнической терпимости.39

По данным исследования 2012 г., важнейшая роль церкви, по представлениям светских россиян, — это поддержка нравственности (38%). Интересно, что эту функцию за РПЦ признают и члены новых религиозных движений — даже в большей степени, чем их светские сограждане (48%).40

Отношение к иным христианским объединениям в целом положительное: к католикам хорошо относятся 61% россиян; несмотря на то, что самые многочисленные протестантские деноминации (баптисты и пятидесятники) вызывают у россиян негатив (53 и 52% соответственно — данные 2005 г.), результаты соцопроса по Забайкалью позволяют уточнить, что социальные практики протестантов, в отличие от их мировоззрения и культовых практик, вызывают очень позитивное отношение.41

Отметим, что ряд непривычных для населения религиозных групп завоевали авторитет и уважение в светском обществе благодаря своей хорошо известной просветительской и социальной деятельности: старообрядцы — в Татарстане и Оренбургской области; католики — в Иркутске, Красноярске, Оренбурге, Владивостоке, Астрахани, Пятигорске; лютеране — в Омске, республиках Карелия и Мордовия; пятидесятники — в Дагестане (церковь «Осанна») и Благовещенске (церковь «Новое поколение») и даже новое религиозное движение — Церковь Последнего Завета — в Красноярском крае.42

К второстепенным, но важным факторам также относятся:

— несколько больший уровень доверия к людям у верующих по сравнению со всеми остальными (25% православных и 31% протестантов против 23% россиян в целом);43

— стремление многих верующих к гармонизации этноконфессиональных отношений (иногда общий язык находится не только у «традиционных» конфессий — как, например, у православных и мусульман в Поволжье, православных и буддистов в Бурятии, Калмыкии и Туве, — но и у «традиционной» конфессии с «нетрадиционной»: так, пятидесятническая церковь «Осанна» в Махачкале, которая состоит из представителей этнических мусульман, сумела наладить отношения и с властями Дагестана, и — что более важно — с родственниками новообращенных и населением в целом);

— относительно высокий уровень гражданской солидарности (группа воцерковленных была на первом месте по готовности прибегнуть к «жестким» мерам в деле защиты своих интересов);44

— светская ориентация российского общества, снижающая риски этноконфессиональных конфликтов (57% россиян выступают за светское государство,45 65% высказались против участия религиозных деятелей в политике);46

— стремление государства в ряде случаев учитывать много-конфессиональность страны. Был создан Совет по взаимодействию с религиозными объединениями, куда входят основные российские конфессии; подобные советы существуют во многих субъектах Федерации. Что касается российских органов местного самоуправления, то в большинстве субъектов РФ они поддерживают РПЦ как первую конфессию, однако редко соглашаются на исключительно «проправославную» политику.47 Там, где мусульман, буддистов и язычников традиционно больше, чем православных, местная власть оказывает первостепенную поддержку именно этим религиям;

— доверие верующих к ряду государственных институтов. Мусульмане и (в меньшей степени) православные поддерживают Президента РФ значительно больше, чем неверующие,48 что говорит о притягательности фигуры «сильного лидера» для верующих.

Отметим, что последний фактор «работает в плюс» в том случае, если государственная власть намерена проводить созидательную для страны политику: в данном случае она может опираться, в том числе, на большой кредит доверия со стороны верующих. Однако если власть будет проводить иную политику, то поддержка ее со стороны религиозных общностей только усилит общее недовольство и подорвет авторитет религии как института в целом.

К самым существенным факторам относятся — раздробленность самих верующих, их этнонационализм и неоднозначное отношение к российскому проекту нациестроительства, а также несбалансированность государственной политики по отношению к религиозным объединениям.

Раздробленность самих верующих

Одна из главных проблем — уход верующих из сообществ. «Расцерковление» коснулось даже такой активной и сплоченной общности, как протестанты. 76% ушедших из протестантских церквей несли в них какое-то служение, т. е. оттуда уходят активные прихожане. В качестве основных причин верующими были названы личные, внутрицерковные и межконфессиональные отношения.49 Таким образом, главная проблема — не столько кризис личной веры, сколько неудовлетворенность сложившейся системой взаимоотношений в религиозном сообществе, которое далеко не всегда способно предложить, а главное — воплотить такую систему связей между людьми, которая существенно отличалась бы от той, что сложилась в постсоветском обществе в целом.

Другая проблема — конфликты, порой непримиримые, маленьких сообществ внутри крупного. Один из ярких примеров — упомянутые выше «ашрамы» в русском православии, между которыми очень часто происходит жесткая конкуренция и обмен проклятиями. Присутствуют и конфликты этнических сообществ — в частности, у мусульман — чувашских и казанских татар (Хакасия), татар и северокавказских мусульман (Астрахань), карачаевцев и ногайцев с азербайджанцами, ногайцев с даргинцами (Ставропольский край), аварцев, занимающих привилегированное положение в Духовном управлении мусульман, и других дагестанских народов (Дагестан).50

Сложно складываются отношения разных структур одной вероисповедной принадлежности, особенно у мусульман, для которых характерно противостояние двух крупнейших организаций, а также конкуренция между тарикатами на Северном Кавказе.

Подобные трения могут стать серьезной проблемой: этническое способно поглотить религиозное, что может привести к утрате религиозным институтом статуса межэтнического интегратора.

Этнонационализм

Слабость общегражданской идентичности. Идея о предоставлении русским больше прав как государствообразующему народу тоже разделяется в основном православными (около трети), однако частично ее поддерживают католики, протестанты и иудаисты. Россию считают общим домом для всех народов представители всех конфессиональных групп, однако если мусульман, разделяющих такую позицию, свыше 90%, то православных — чуть больше половины.51 Таким образом, следует констатировать слабость общегражданской идентичности у ведущей конфессии страны, что может серьезно осложнить будущее нациестроительство.