Журнал «Вокруг Света» №01 за 1971 год - Вокруг Света

У! Какой богатый!.. Много у него огненных лодок, много неводов, много соли... По всей Оби он хозяин. Рыбаков у него тысячи. И не только рыбу его люди ловят, но и в железо заворачивают. Консервами это называется. Когда ешь такое чудо, чуть железом пахнет. Но все равно это не железо, а рыба. Наша, вкусная, обская рыба. Веселый человек этот Плотник. У него всегда вода веселая есть. Пристанет к берегу его сияющая огненная лодка — праздник приходит в селение. Угощает он всех веселой, горькой водой. И люди не скупятся: кто соболя подарит, кто икру осетровую. Веселый купец! Хороший... И главное, он говорит на языке манси. Хоть коряво, но говорит. Это очень хорошо, когда даже сам Плотник хочет быть на манси похож!..

И зачем это в Тубыл-ус, где живет веселый купец Плотник, привезли Белого царя?! Не хотят ли обучить царя мансийскому языку? А может, веселым его сделать хотят? Таким, как купец Плотник?! А может, Плотника хотят сделать царем?!

Непонятно! Совсем непонятно: зачем привезли царя в Тубыл-ус?! А может, это совсем не так?! Надо съездить в Тубыл-ус и узнать и про Белого царя, и про Красный дух — Революцу! Все надо узнать самим!

На большом камлании двух молодых шаманов — Солвала и Потепку решили направить в Тубыл-ус, чтобы они своими «всевидящими» глазами посмотрели, что происходит в мире. Если духи и на самом деле борются, если вправду в мире опять наступил жестокий богатырский век, когда не только духи воюют, но и человек на человека идет не с улыбкой, а с топорами и копьями, лесные люди должны подумать, как им быть. По пути в Тубыл-ус Потепка и Солвал должны были заехать в Белогорье, чтобы поклониться и принести жертвы духам самого большого, самого великого священного места всего Севера.

Недалеко от этого селения, там, где Иртыш свою желтую воду уже смешал со струями великой Оби, в глухом урмане давным-давно стояло капище золотой, огненной птицы. Птица эта была, говорят, вещая. Она умела предсказывать будущее. И говорила она, сказывают, на всех языках народов, позабытых богом. И поэтому каждою весною сюда съезжались со всех концов Севера. Сияя огненным светом, эта птица белой ночью возвращалась с неба в свое капище. Она говорила шаману все новости, которые произошли на земле и на небе. Потом в свете великого костра птицы, боги, люди думали о судьбе земли своей.

В Белогорье давно уже жили русские. Но урман священный, где когда-то было капище, люди не забывали. И каждый год шаманы со своих родов собирали мех и с мешками направлялись в Белогорье на поклонение. Простые люди теперь туда уже не ездили, передоверив сношение со священной птицей своим шаманам.

Камлание у капища Мирсуснэхума в этом году прошло удачно. Много меху принесли люди в жертву. Доволен был не только Якса, но и другие шаманы...

Удивлялся Солвал, спрашивал Яксу, почему «священная жертва для богов» в его бедный дом попала. Сердился Якса на такие вопросы своего ученика. Видно было это по его лицу и глазам, но слова у него были тихие

«Это подарок богов! Ты заслужил не только это! Все объясню потом!..» — говорил Якса каким-то особым и таинственным голосом.

Ждал Солвал «большого разговора», который обещал Якса, но так и не дождался. Настало время отвозить в Белогорье «жертвы великим духам, предкам великим». Целый мешок шкурок соболей, белок, куниц, лисиц, горностая, выдры должны были отвезти молодые шаманы Потепка и Солвал. А потом надо было съездить в Тубыл-ус и узнать про таинственную и незнакомую Революцу.

В одно прекрасное зимнее утро Солвал и Потепка тронулись в дальнее путешествие. Зима повернула лицо свое к весне. Солнце поднималось все выше и выше. Днем снег становился мягким, ночью твердел, как сахар. Наступало время звонких и длинных дней, хороших дней для дальней дороги.

Березово было не узнать. Здесь произошло что-то загадочное. Звонкие колокола на церквах молчали. На улице людно, шумно, как на берегу реки во время большой путины. Никогда столько народу не видел Солвал в Березове! Раньше по улицам прогуливались лишь в меховых шубах и собольих шапках. Теперь на улице люди в худенькой неприметной одежонке, но такие веселые и сияющие, будто какой-то праздник.

Своим глазам не поверил Солвал, когда увидел, как Ванька-дровосек под ружьем вел толстого приказчика. Рядом с Ванькой-дровосеком шагал еще один русский. Солвал подумал, что это солдат Васька: одежда у него была такая же, когда тот вернулся со службы царской. Когда подошли ближе, заметил, что это другой русский. Солдат, значит... Но почему они ведут приказчика под ружьем?! Ведь это большой человек! Главный помощник купца... Как посмел Ванька-дровосек подняться против своего хозяина?!

— Пася Рума, — поприветствовал его весело Ванька-дровосек, когда они поравнялись.

— Здравствуй, друг! — ответил Солвал.

Но тут же осекся, поймав суровый и невеселый взгляд приказчика.

— Не бойся его! — подбодрил Ванька-дровосек.— Теперь мы здесь хозяева! Приходи вечером. Вон в тот дом. Тебе, темному, все объясню!.. Не забыл еще русский язык?!

С Ванькой-дровосеком Солвал подружился в доме Яныг-пуки (1 Яныг-пуки — большой живот. Манси так за глаза называли купца.). Каждое лето приказчик, у которого они работали, отправлял Солвала вместе с другими ловить сосьвинскую селедку на самых сележных угодьях Яныг-пуки. Богатый манси не всякому разрешал ловить золотую рыбку на своих угодьях. Приказчику купца, его людям дозволял. В свободную минуту Солвал и Ванька-дровосек разговаривали, учили друг друга своему языку. От него Солвал многое узнал, русские слова складывать научился. А Ванька-дровосек удивлялся мансийским словам...

Вечером приятели встретились. Ванька-дровосек привел Солвала в большой дом, который называл таинственным и непонятным словом «Нардом».

Там было много народу, как на большом камлании. Только не было костра. Но огонь горел. На столе, что стоял в дальнем углу, светила лампа.

«Все же без огня люди не обходятся... Даже русские!.. — заметил про себя Солвал. — Без огня не сделать большого дела. Огонь все видит и слышит...»

В клубе накурено. В неярком свете лампы ясно виделось, как летают синие духи, синие струйки дыма. Дверь открывалась и закрывалась. Заходили белые духи мороза, а следом за ними — странные люди. Глаза их горели, как у шаманов во время камлания. И почему-то многие из них с ружьями. Ружья большие и совсем маленькие. Некоторые из них чуть больше ладони.

— Кто это такие?! — полушепотом спросил приятеля Солвал.

— Это наши, из Рабочего союза. Красногвардейцы!..

Эти слова Солвалу были незнакомы. Только слово «рабочий» о чем-то смутно говорило. Он слыхал его раньше от приятеля еще там, на рыбалке.

— А это товарищ Сенькин! — сказал как-то по-особому Ванька-дровосек, кивком указывая на человека в кожаной куртке, который внезапно появился в доме.

Лицо у него было энергичное, а глаза спокойные, задумчивые, чуть усталые.

— Председатель совдепа. Революционер! — прошептал в ухо приятель.

Первые два слова ничего не говорили его таежному уму. Последнее же заставило Солвала вздрогнуть.

«Революца!.. Это и есть Революца?! — воскликнул он в душе. — Так это же не дух! А человек!..

Революца... Не отберет ли он охотничьи угодья?! Не займет ли все лучшие рыбацкие пески, как веселый купец Плотник?! — забеспокоился Солвал, заметив наган, который висел у Сенькина на боку. Знал он, что маленькое ружье стреляет, насмерть убивает. — Нет у манси такого ружья, нет такой силы! И народу мало. А русских — много. Вон сколько людей собралось только в этом доме! — мыслил он, прикидывая взглядом. — А сколько их на улице, в других домах!..»

Заметив испуганный взгляд Солвала, Ванька-дровосек стал его успокаивать:

— Ты не бойся! Это свои люди. Такие же, как мы с тобой, батраки, рабочие... Теперь мы будем хозяевами, а не он! — выпалил Ванька-дровосек с каким-то особым удовольствием, показывая пальцем на человека, которого двое с ружьями только что втолкнули в клуб.

Присмотревшись, Солвал в нем узнал старшину инородческой управы (1 Инородческая управа — орган управления «инородцами» до революции. Этот орган возглавлял старшина, получавший такое звание наследственно или по выбору. Управа подчинялась царской администрации. Это была патриархальная форма самоуправления, с помощью которой царизм эксплуатировал малые народы.), который не раз приезжал в деревню, собирал с охотников ясак.

Это был большой человек! Самый большой среди манси. Он мог присудить к битью кнутами, розгами. Был судьей в мирских и бытовых тяжбах...

Совсем недавно этот старшина с двумя своими помощниками-мировщиками (1 Мировщики — помощники старшины, которые обязаны решать все неважные ссоры в народе.) приезжал в деревню. У Потепки будто бы потерялась кривда (2 Кривда — рыболовная снасть). Двери у манси не знают замков — и никогда ничего не терялось. Сети манси далеко от деревни стоят, и не только снасть, но и рыбу чужой никогда не возьмет. А здесь будто бы потерялась кривда, которая стояла у дома... Потепка обвинял в этом страшном грехе Анха-Ваську. Это, мол, он, бездельник, продал. Мол, это его «фамильная привычка»: недаром к его имени прилепили слово «Анха» (3 Анха — куропатка (манси).). Еще дед его заслужил такое прозвище за снятую с чужого силка куропатку. «По его следу и внук пошел, стал таким же вором!» — разглагольствовал Потепка по всей деревне. И между домами вспыхнула ссора, грозившая вылиться в кровавую драку. Каким-то образом слух в таких случаях доходил и до Березова, до инородческой управы. И старшина с двумя мировщиками был тут как тут. Видно, у них было дело и поважнее этой глупой ссоры. Но и это они не оставили без внимания, устроив суд у священных лиственниц, которые стояли рядом с домом Яксы.