Новая история стран Европы и Америки XVI-XIX вв. Часть 3: учебник для вузов - Коллектив авторов

Правда, очень скоро единодушный энтузиазм праздника Федерации сменился многочисленными политическими и социальными конфликтами. Один из наиболее острых был спровоцирован введением гражданского устройства духовенства. Принятые летом 1790 г. декреты Учредительного собрания о новой организации церкви превращали духовных лиц в государственных служащих. Священники и епископы, избираемые отныне гражданами как обычные должностные лица, должны были получать содержание от государства. Все остальные церковные звания, а также монашеские ордена ликвидировались. Отменялось утверждение епископов Римским Папой. Все духовенство под угрозой отрешения от должности заставляли принести присягу на верность Конституции, что нарушало традиционную автономию церкви от государства. Эти решения вызвали резкое осуждение со стороны Римского Папы и спровоцировали раскол среди французского духовенства. Большинство служителей церкви отказалось принести присягу и лишилось своих мест. На освободившиеся вакансии было избрано 80 новых епископов и 20 тыс. священников. Во многих местах их вступление в должность вызвало конфликты с неприсягнувшим духовенством и привело к расколу паствы на два лагеря.

Со второй половине 1790 г. стала быстро ухудшаться экономическая ситуация. Чрезмерный выпуск ассигнатов спровоцировал всплеск инфляции. Рост дороговизны вызывал волнения сельских и городских «низов». Недовольство плебса активно пытались использовать крайне левые активисты революционного движения. Выдвинувшиеся уже в ходе революции, а потому практически не представленные в Учредительном собрании, они критиковали депутатов Собрания за недостаточную решительность и, выдвигая радикальные, порою откровенно популистские лозунги, стремились получить поддержку масс. В Париже центром такого радикализма стал Клуб кордельеров, куда входили такие левые политики, как Марат, Демулен, Ж. Дантон и другие.

В июне 1791 г. разразился острый политический кризис в связи с попыткой бегства короля за рубеж. Людовик XVI, лишившись после смерти Мирабо своего тайного защитника в Собрании и все больше чувствуя себя в Тюильри на положении пленника, согласился с планом побега, разработанным его окружением. 20 июля король с семьей покинули дворец Тюильри и направились в карете к границе, где их ждали верные войска. Обнаружив утром исчезновение монарха, революционные власти разослали во все стороны курьеров с приказом задержать его. 21 июля в местечке Варен король был опознан и под охраной национальной гвардии возвращен в Париж. А вот его брату, графу Прованскому, бежавшему в тот же день по другой дороге, удалось благополучно пересечь границу.

Бегство Людовика XVI вызвало всплеск анти-монархических настроений. Кордельеры и левая пресса потребовали суда над ним. Впервые с начала революции в печати стали открыто обсуждать возможность установления республики. Однако депутаты-конституционалисты, не желая углублять кризис и ставить под вопрос плоды почти двухлетней работы над Конституцией, взяли короля под защиту и заявили, что он был похищен. Их позиция не нашла поддержки у большинства членов Якобинского клуба, который за предшествующие месяцы заметно полевел. Произошел раскол. Умеренные политики вышли из клуба и образовали новый в бывшем монастыре фельянов.

Попытавшись оказать давление на Учредительное собрание, кордельеры призвали горожан провести 17 июля на Марсовом поле сбор подписей под петицией с требованием об отречении короля. Городские власти запретили манифестацию. Однако собралась возбужденная толпа, которая, обнаружив под трибуной двух бродяг, убила их как «агентов аристократов». На Марсово поле прибыли мэр Байи и Лафайет с отрядом национальной гвардии. На требование разойтись полетели камни. Национальные гвардейцы открыли огонь, убив несколько десятков человек. Вслед за этим власти произвели аресты некоторых левых активистов. Клуб кордельеров временно закрыли.

3 сентября 1791 г. Учредительное собрание приняло Конституцию, а 30-го прекратило свою работу.

За четыре месяца до своего роспуска Учредительное собрание, по предложению Робеспьера, постановило, что ни один из его депутатов не может быть избран в Законодательное собрание. Подобная демонстрация бескорыстия имела своим следствием то, что членами Законодательного собрания, которое начало работу 1 октября 1791 г., стали люди, не обладавшие опытом законотворчества и государственной деятельности.

Всего было избрано 745 депутатов. Правое крыло Собрания составили фельяны – около 260 чел. Сторонники конституционной монархии, они считали, что с принятием Конституции 1791 г. Революция исчерпала свою миссию и должна быть закончена. Левое крыло Собрания занимали примерно 130 депутатов-республиканцев. Многие из них были членами Якобинского клуба. Среди них выделялось две группы. Лидером более крупной был парижский журналист Бриссо, поэтому ее члены имели прозвище «бриссотинцев». Позднее их также называли «жирондистами», поскольку среди них находился ряд депутатов из департамента Жиронда, в том числе такие блестящие ораторы, как П. Верньо и М.Э. Гюаде. И, наконец, небольшая группа крайне «левых», таких как кордельеры Базир, Шабо и Мерлен (из Тионвиля), занимала в Собрании самые верхние места, из-за чего получила прозвище «монтаньяры» (горцы). Кроме того, к «левому» крылу принадлежало несколько депутатов, не входивших ни в ту, ни в другую группу, например, Л. Карно и Ж. Кутон. Остальные члены Собрания составляли его центр («болото») и поддерживали то одно, то другое крыло.

Едва приступив к работе Законодательное собрание, столкнулось с множеством тяжелейших проблем. Начавшееся в Сан-Доминго восстание черных рабов нарушило экономические связи с колониями. Возникли перебои с поставками колониальных продуктов, входивших в рацион многих жителей французских городов. Недовольные граждане устраивали беспорядки на рынках, а в Этампе толпа растерзала мэра за отказ регулировать цены.

Крестьяне, убедившись, что значительную часть сеньориальных повинностей им придется выкупать, подняли «жакерию» в центральных и южных областях страны. В Лозере и Вандее происходили выступления крестьян против церковной реформы и в защиту неприсягнувших священников.

Ранее принадлежавший Папе Римскому и только что присоединенный к Франции Авиньон оказался охвачен гражданской войной. В октябре 1791 г. страна была потрясена известием о массовой резне мирных жителей, устроенной в башне Гласьер авиньонскими революционерами в ответ на убийство муниципального чиновника.

Обострилась и международная обстановка. Если на протяжении предшествующего периода иностранные государи достаточно нейтрально относились к Французской революции, то с 1791 г. ее события во все больше стали привлекать их внимание. Аннексия Авиньона показала, что хотя революционная Франция на словах и отказалась от завоеваний, фактически для ее вмешательства вполне достаточно, чтобы какая-то часть населения, подняв восстание, обратилась к ней за помощью. Кроме того, австрийский император не мог согласиться с тем, что действие декретов 5-11 августа 1789 г. было распространено на владения немецких князей в Эльзасе, которые, согласно договорам о присоединении к Франции этой территории, оставались под юрисдикцией имперского права. И, наконец, обращение с королевской четой как с пленниками, особенно после Вареннского кризиса, не могло не возмутить царствующих монархов. 27 августа 1791 г. в Пильнице австрийский император и прусский король подписали декларацию в защиту монархического правления во Франции, оставив за собой право применить для его укрепления все «необходимые средства».

Передовым отрядом интервенции должны были стать французские дворяне-эмигранты, возглавляемые братом короля графом Прованским. При нем было создано правительство под руководством Калонна. При финансовой поддержке иностранных дворов эмигранты сформировали в немецком городе Кобленце 15-тысячную армию принца Конде.

В ноябре 1791 г. Законодательное собрание, по предложению Бриссо, приняло закон, угрожавший конфискацией имущества тем эмигрантам, кто в течение двух месяцев не вернется на родину. Еще один декрет был направлен против неприсягнувших священников, предусматривая для них до двух лет тюрьмы. Король воспользовался своим конституционным правом и наложил вето на эти декреты, вызвав бурю возмущения левых.

«Партии» по-разному отнеслись к угрозе войны. Король и его приближенные связывали с военным конфликтом надежду на подавление революции руками иностранных войск. Желал войны, хотя и по другим причинам, Лафайет, рассчитывая, что, возглавив армию, сможет защитить конституционный порядок от посягательств «слева». А вот близкие к нему по своим политическим взглядам фельяны, напротив, опасались, что война дестабилизирует общество и тем самым погубит Конституцию. Среди «левых» также не было единства мнений. Большинство якобинцев разделяло воинственные настроения Бриссо, полагая, что предстоящая война окончательно дискредитирует двор и приведет к установлению Республики. Но были и несогласные с этим мнением, прежде всего, Робеспьер, призывавший сосредоточиться на борьбе с внутренним, а не внешним врагом.