Я – княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле - Наталья Павлищева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там остался немой, забери….
Тот помотал головой:
– Волхв возьмет.
Соперник оказался достойным, драться пришлось всерьез. Главное, он почему-то старался шуметь. Орал так, что осыпался снег с деревьев. Любомир догадался – зовет своих! Его взяло зло на боярина, да что ж он за женщиной с дитем послал всех своих дружинников?! На косогоре среди деревьев и впрямь показались темные фигуры. Любомир прикинул – десятка полтора! Это было уже совсем плохо. Приказал гридю:
– Уходите и уводите Ольгу!
Тот снова замотал головой:
– Их давно там нет. Отобьемся. Волхв сам все сделает.
Любомир мысленно восхитился разумности старика и продолжал прижимать к косогору последнего из пятерки преследователей. О тех, кто спускался сверху, старался не думать. Было ясно одно – живым им с гридем отсюда не уйти. Любомир обругал себя: перемудрил!
Их бы просто посекли, но вслед за дружинниками боярина уже неслись и другие, те, кого привел на выручку своему слишком недоверчивому названому брату князь! Сеча разгорелась нешуточная. Особо развернуться было негде, вокруг стеной стоял лес, потому и биться приходилось один на один. Крепко досталось Славу, за того взялся опытный дружинник, хорошо знавший, как драться среди зарослей. На помощь гридю пришел сам князь Игорь, именно его меч рассек противника Слава надвое. Молодой дружинник бился, не жалея себя, Игорь решил, что после всего непременно возьмет парня в гриди к Ольге.
Где-то в кустах продолжала тенькать тетива лука, посылая смертоносные стрелы очень точно в незащищенные части тел нападавших. Князь удивился точности стрельбы – надо же, какой умелый попался! Что за дружинники у Любомира, одно загляденье! В лесу на косогоре полегло десятка два человек, остальные либо стонали, заливая белый снег алой кровью, либо были связаны по рукам и ногам.
Когда все кончилось, Любомир обнаружил себя сидящим прямо в снегу рядом с истекающим кровью противником. Он огляделся, пытаясь найти, кого еще нужно зарубить или треснуть головой о ствол. Сверху по косогору спускался князь, хватаясь за мелкие деревья, чтобы не покатиться кубарем от спешки. Увидев Любомира, бросился к нему.
– Где?!
Тот кивнул на едва державшегося на ногах гридя:
– Он знает.
Игорь тряхнул гридя за плечо:
– Где?
Тот махнул рукой в лес:
– Там…
Князь бежал к капищу по пояс в снегу, спотыкаясь и крича: «Святослав!» Любомир услышал, как ему звонким голосом отозвался мальчик.
– Тато!
– Так, значит, они никуда не уходили? – недовольно буркнул Любомир, перетягивая кровоточащую рану на ноге у гридя. Тот помотал головой:
– Там второй ход есть.
– Тебя как звать-то? – вдруг сообразил Любомир.
Гридь с гордостью ответил:
– Теперь Славом….
– Почему теперь? А раньше как звали?
Тот с досадой махнул рукой:
– Раньше Оробцом. Славом волхв назвал!
– Верно назвал, – согласился Любомир.
Глава 23
Если Григорий, как ему и положено, старался просвещать княгиню в вопросах веры, то Михаил постоянно рассказывал о том, как поступают греки, и потому был для Ольги очень важен. Хотя княгиня и крестилась, но дальше дело не пошло: живя среди язычников, она вела себя так же. Иногда Григория брало отчаяние, он пытался доказывать своей подопечной, что негоже сидеть сложа руки, нужно проповедовать, нести учение о Христе киевлянам. Втайне священник надеялся, что княгиня ему поможет. Сначала Ольга только переводила разговор на другое. Но однажды, дело было летом, Григорий в очередной раз стал укорять княгиню, что смотрит на богопротивные игрища своих холопов сквозь пальцы. Он так увлекся этой незамысловатой проповедью, что не заметил, как губы Ольги стали узкими, а глаза загорелись жестким блеском, это предвещало бурю. Немного послушав, княгиня вдруг схватила священника за руку и силой потащила на крыльцо.
С верхнего яруса вышгородского княжьего терема были хорошо видны костры, которые в сумерках зажгли молодые славяне, собираясь с наступлением темноты прыгать через них. Издали доносился девичий смех и крики парней, песни… Священник остановился, завороженный картиной. На полуночь небо еще держало красноватую полоску вслед за уходящим солнцем, но и она быстро таяла, темнота охватывала другой берег, лес на нем, реку, даже город с его строениями, но внизу все ярче разгорались костры. Огнями постепенно захватывался весь берег, темнело на глазах, и становилось чуть жутковато, сверху казалось, что загорается сама гора, спуск к воде. Вот первые огоньки поплыли и по реке, девушки пускали свечи в сплетенных венках, гадая о замужестве. Ольга повернула к священнику лицо с блестевшими ярче ночных звезд глазами:
– Смотри, разве можно этого их лишить?! Кто меня поймет? Нет, многое должно остаться, нужно только понять что. – И со вздохом добавила: – А я пока не понимаю.
Еще Григория возмущало, как может Ольга не протестовать против появления у мужа еще одной жены. И здесь княгиня сокрушенно покачала головой:
– Что я могу? Пусть лучше новую жену возьмет, чем десяток наложниц. Он язычник, ему можно. Княгиня Прекраса умерла, Яна тоже уж не молоденькая, а князь силен, даром что в возрасте.
Григорий только вздыхал: если уж своенравная Ольга не может справиться с собственным мужем, то кто же справится?
Глава 24
Прошло много лет, уже подрос и даже пришел в дружину княжич Святослав, постарел князь Игорь, у него родился еще один сын Улеб. Мать Улеба не перенесла родов, сгорела в горячке, и новорожденного княжича взяла под свою опеку Ольга. Она смотрела на маленькое сморщенное личико мальчика и думала о несправедливости жизни. Ее собственного сына снова воспитывает дружина, князь рано посадил его на коня и взял с собой, а ей достается вот этот чужой ребенок. Но Улеб открыл ярко-голубые, как у всех младенцев, глазки и забавно чмокнул губами, прося есть. И в Ольге заговорила обыкновенная женщина. Этот мальчик не был ее сыном, ему не предстояло стать правителем Руси, на него не возлагались большие надежды, а потому с ним можно как с обычным ребенком. Значит, Улеб будет расти в вышгородском тереме в ее власти. И княгиня не станет делать из мальчика будущего князя. Даже сама себе Ольга не призналась, что именно это – Улеб не должен стать соперником Святославу – заставило ее взять маленького княжича себе на воспитание.
Так и случилось, Ольга воспитала Улеба совсем по-другому, братья были не похожи друг на дружку и не очень друг друга любили. Но оба души не чаяли в княгине Ольге, считая ее своей матерью. Святослав по рождению, а Улеб потому, что мать не та, что родит, а та, что вырастит.
Старший вырос самостоятельным и очень воинственным, он был разумен и дальновиден, хотя многие историки не видят в его поступках такового. Возможно, сказалось как раз воспитание в дружине. Умом князь Святослав удался в мать. Улеб же был тихим и мягким. Тоже был в свою мать или Ольга постаралась?
