Черные звезды - Владимир Савченко

Вэбстер ходил из конца в конец павильона. Он после выстрелов, вот уже несколько часов, чувствовал какое то гнетущее, похожее на легкое недомогание волнение. Возможно, оно пришло от нервной усталости — в последние дни перед выстрелами почти не оставалось времени для сна. Голова была горячей, мысли то возникали беспорядочным комком, то исчезали.

“Если все рассчитано точно, то и снаряды должны попасть в кратер в расчетное время — в 46 минут первого, ровно через 9 часов 13 минут после выстрела… Если в назначенную минуту на Луне не будет вспышек — значит, промахнулись, снаряды ушли в сторону… Все-таки, в этом отношении снаряд пасует перед ракетой — у него нельзя исправить траекторию полета. Русские не напрасно применяют нейтриум именно в ракетах”.

Он потер виски рукой, и мысли сразу перескочили на другое. Интересно: какие они, эти русские инженеры? Ведь они делают то же, что и он… Они ломают голову над теми же проблемами… Чужие, непонятные и… близкие люди “Черт возьми, ведь мы работаем над одним и тем же! Наверное, не однажды мысли там и здесь упирались в один и тот же неразрешимый вопрос. Интересно было бы поговорить с ними, поспорить, узнать, как у них идет дело, — просто так, без тайных целей”. Вэбстер усмехнулся: как же, черта с два! Уж с ним они не станут разговаривать откровенно: ведь они знают его статью, а то, что он, Вэбстер, получил нейтриум, — не знают. И он не знает, кто у них работал с мезонами, кто там открыл нейтрид. Здесь — нейтриум, там — нейтрид… Даже назвали по-разному. Будто на разных планетах…

Вэбстер поморщился: голова начинала болеть не на шутку. “Видимо, я все-таки сильно переутомился…” Он подошел к телескопу и стал смотреть в окуляр.

Освещенная с одной стороны половина Луны была сейчас в самом выгодном положении для наблюдений. В рефлекторе отражалась только часть лунного диска — море Дождей, лунные “Альпы” и “Апеннины”. Вэбстер смотрел на этот далекий и чуждый мир. Серебристо-зеленые горы были различимы до малейших скал; в косых лучах солнца они отбрасывали черные четкие тени. На серой равнине моря Дождей поднимались скалистые кольца исполинских лунных кратеров. Черная тень заполняла их, и они становились похожими на огромные дыры в лунном диске. Внизу моря Дождей, среди “Альп”, сверкал под солнцем овал кратера Платон. К нему сейчас летели снаряды… Где-то поблизости должна лежать русская ракета… Хотя нет — она в затененной части.

Рефлектор, следуя за Луной, переместился вправо. Вебстеру пришлось сменить позицию у телескопа. Он едва не столкнулся с генералом.

— Ну, док, — преувеличенно бодро сказал тот, — скоро должно быть… Минуты через две-три.

— Да-да, — согласился Вэбстер.

Он поймал себя на том, что нисколько не волнуется, а, скорее, равнодушен и даже чувствует неприязнь к тому, что они должны увидеть.

— Как вы думаете, док, — генерал повернулся к старику Ивенсу, — мы сможем заметить снаряды до попадания, в полете, а?

— Ну, вы слишком многого требуете от нашего рефлектора, генерал! — Ивенс коротко рассмеялся старческим, дребезжащим хохотком. — Ведь они всего полметра в диаметре. Разве только они будут сильно блестеть на солнце, тогда…

— Без пятнадцати час, — не дослушав его, сказал Хьюз и наклонился к своему окуляру.

Все трое замолчали и приложились глазами к пластмассовым трубочкам в основании рефлектора.

Серебристая поверхность Луны была по-прежнему величественно спокойной. Черный овал кратера Платон немного посерел, его дна уже касались солнечные лучи… Слабо тикал часовой механизм телескопа. Все трое медленно изгибали туловище вслед за движением окуляра…

Голубовато-белая вспышка в темном пятне кратера на миг ослепила привыкший к полутьме глаз. Белый шарик расширился и поднялся; во все стороны от кратера побежали непроницаемо черные тени кольцевых скал. Еще через несколько секунд все пятно кратера закрыло мутно-серое пыльное облако, поднявшееся с лунной поверхности.

Вторая вспышка сверкнула через минуту, левее кратера.

— Есть! Великолепно! — Генерал протягивал свои полные руки навстречу Вэбстеру. — Поздравляю вас, дорогой док! Удача! Славу богу!

Вэбстер вяло ответил на пожатие:

— Второе попадание не так удачно… Должно быть, повлияло сотрясение пушки.

Вокруг рефлектора суетился Ивенс.

— Замечательно!.. — бормотал он. — Замечательное подтверждение гипотезы. Луна действительно покрыта слоем космической и метеоритной пыли. Нужно снять спектральный анализ. — Он торопливо стал навинчивать на окуляр приставку с призмами анализатора.

Вэбстер смотрел на Ивенса, и острая, болезненная зависть к этому старику с серыми усами и длинной седой шевелюрой (под покойного Эйнштейна) охватила его. Как давно не испытывал он этого чистого, без примесей каких-либо посторонних чувств, восторженного удивления перед таинственными явлениями Вселенной! Почему он не астроном? Почему ему не дано в великолепные звездные ночи пронизывать телескопом глубины Вселенной, чувствовать исполинские масштабы пространства и времени, придумывать величественные гипотезы о возникновении миров и о разлетающихся звездах? Почему за всеми его делами стоит мрачный, угрожающий признак беды? Почему его великая наука стала в мире страшилищем?..

“Старика взволновали не попадания снарядов в Луну, а космическая пыль на лунных скалах… — подумалось Вэбстеру. — Неужели снаряды, выстрелы — все это не нужно? Да, для науки, пожалуй, нет. А для чего?” — Какая-то главная мысль, еще не оформившись словами, возникла в мозгу… Но его уже тормошил возбужденный Хьюз:

— Ну, Герман, сейчас нужно устроиться где-либо переночевать, а завтра — на завод. Начало сделано, теперь будем разворачивать дело!..

В эту ночь многие астрономы западного побережья Америки, в Австралии, в Океании, Индонезии, на Филиппинах, на Дальнем Востоке Советского Союза и Китая наблюдали и сфотографировали две вспышки на Луне у кратера Платон, вызванные не то падением громадных болидов на Луну, не то внезапным извержением какого-то скрытого в кратере вулкана…

— Только откровенно, Рандольф! Вы хотели бы войны?..

Машина мчалась по пустынному шоссе, будто глотая бесконечную серую полосу бетона. С обеих сторон дороги разворачивались желто-зеленые пейзажи калифорнийской осени: убранные поля кукурузы, опустевшие виноградники, одинокие сосны на песчаных холмах, пальмовые рощи; изредка мелькали домики фермеров. Горы синели далеко позади. В открытые окна машины бил свежий, чистый воздух. Нежаркое солнце висело над дорогой.

Они разговаривали о пустяках, когда вдруг Вэбстер без особенной связи с предыдущим задал этот вопрос.