Капитан Магу - Вадим Полищук

Чиновник, между тем, продолжил.

— После потерь, понесенных в недавних боях, полк был сведен к двухбатальонному составу, но сейчас он выведен в резерв и третий батальон разворачивается вновь. Вот в третьем батальоне и появилась вакансия командира третьей роты.

Спасибо, удружил! Третья рота третьего батальона! Это означало, что в роте будут самые негодные к службе субалтерны, самые паршивые унтеры и самые замухрышистые солдатики.

— Даже не завернули, — усмехнулся капитан.

— Что?! — изумился чинуша.

— Ничего, — отмахнулся Алекс. — Я согласен, пишите.

Ему было все равно, лишь бы скорее убраться отсюда. Довольный чиновник заскрипел пером по казенной бумаге.

После деблокирования корпуса Трындецкого и повторного взятия Хоти, руоссийская армия вынуждена была вести боевые действия по двум расходящимся и почти не связанным друг с другом направлениям. Генералу Трындецкому достались узкая полоса вдоль побережья, ведущая к Крабзону и южное направление на город-крепость Ардохан. Сводная дивизия генерала Новославского сумела быстрым маршем достичь Арогацкой котловины, разгромить отряды османийцев, не ожидавшие столь быстрого появления руоссийских войск, и двинулся на Арс.

В прошлую кампанию Арс пал после длительной осады, но потом по мирному договору был возвращен османийцам. После этого, бритунийские инженеры основательно перестроили старую крепость, приспособив ее к условиям современной войны. Обновленная крепость имела цитадель, расположенную на отвесной скале и четыре форта с земляными валами высотой до трех саженей и толщиной более пяти, с каменными казематами, казармами и пороховыми погребами. Укрепления были связаны между собой траншеей полного профиля, между ними были расположены полевые батареи. Впереди укреплений и траншей имелись рвы глубиной до полутора саженей и шириной до десяти. Дополняли оборону крепости волчьи ямы в несколько рядов, фугасы и другие препятствия. Крепостная артиллерия включала две сотни нарезных и более сотни гладкоствольных орудий. На крепостных валах стояли пятипудовые мортиры, а гарнизон насчитывал двадцать пять тысяч человек.

И это было еще не все, для того, чтобы выйти к крепости пришлось штурмовать хорошо укрепленные османийские позиции на горе Аладжа. В результате штурма позиции остались за османийцами, а девятнадцатый Анненский пехотный полк сократился с трех батальонов до двух неполного состава, после чего, был выведен из первой линии для отдыха и пополнения. Полк расположился в городке под названием Бокеак, где его и нагнал капитан Магу.

Полк расположился в небольшом городишке со смешным названием Бокеак. Жители почти все ушли с османийцами, но места на всех все равно не хватало. Штаб полка отыскался на главной и единственной городской площади.

По уставу представляться следовало в парадном мундире, но по случаю войны Алекс решил этим требованиям пренебречь и явился к командиру полка в белом повседневном.

— Господин полковник, капитан Магу представляется по случаю прибытия в полк для дальнейшего прохождения службы.

Полковник Дрондуков явно выбивался из рамок полкового командира руоссийской армии. Привычный образ — здоровяк гвардейских статей. Чаще всего, действительно, выходец из гвардии. А командир Анненского — невысокий, едва ли выше Алекса, крепыш с заметным брюшком.

— Ну, наконец-то! Мы уже вас заждались капитан!

Расспросив о предыдущих местах службы, полковник перешел к делу.

— Роту вам предстоит сформировать с нуля. Завтра должна прибыть маршевая рота, четыре сотни штыков. Дадим вам полторы сотни, и приступайте.

Алекс едва сдержался, чтобы не выругаться. Дадут плохо обученную толпу ополченцев спешно переименованных в кадровых солдат, и делай с ними что хочешь. И никакого положенного роте имущества. Но выбирать не приходилось. Ничего, справится как-нибудь.

— Хоть одного субалтерна дадите, господин полковник?

— Первого же, кто прибудет в полк, отдам вам. А пока что сами.

— Слушаюсь, господин полковник! Разрешите обратиться с просьбой.

— Обращайтесь, капитан.

— Со мной прибыл еще один отставник и две лошади, разрешите…

— Зайдите в полковую канцелярию, там оформят. Скажете, я не возражаю.

Как ротный командир, капитан Магу имел право на денщика, назначаемого из солдат. Но многие ротные командиры предпочитали иметь при себе доверенного человека из своих дворовых или отставников. Их записывали в состав полка как нестроевых. Так они получали официальный статус, им даже какую-то мелочь платили, а строевые солдаты находились там, где им быть, и положено — в строю. Похожая картина была с лошадьми. Вместо казенных полковых кляч те, кто имел возможность, сами покупали лошадей под седло. Полковой казне от этого только экономия — на покупку тратиться не надо, а если убьют животину, опять же никакого убытка. А фураж все едино, на какую лошадь выписывать, что на казенную, что на собственную офицерскую. Потому, полковое начальство смотрело на это сквозь пальцы.

Пару часов пришлось подождать, пока в канцелярии оформили нужные бумаги, после чего, капитан опять появился на городской площади, где его уже заждался Фелонов.

— Держи, — Алекс протянул отставному унтеру бумагу, украшенную полковой печатью. — Поздравляю, ты опять на службе.

— Было бы с чем, — буркнул Влад.

Но потянулся, живот подобрал.

— Что дальше делать будем?

— Квартиру искать. Потом я к командиру батальона, а ты по расположению походи, посмотри, послушай, чем здесь живут. Короче, сам знаешь.

Для того, чтобы найти крышу над головой, потратить немало времени и сил. Все более или менее приличные дома в центре были заняты господами офицерами, окраины забиты солдатами. В результате, капитан Магу потеснил субалтерна из первой роты третьего батальона в угловой комнате второго этажа, а Фелонов денщика командира той же роты в каморке без окон под лестницей. Пристроив лошадей, капитан Магу и его только что приобретенный денщик разошлись каждый по своим делам.

Вновь встретились они два часа спустя. Первым начал злющий и очень раздраженный Алекс.

— Ничего нет! Ни палаток, ни домов, где можно разместиться! Даже котлов нет!

— Ну и что тут удивительного? — пожал плечами Фелонов. — Всегда так было.

— Было, — согласился капитан, — но здесь климат другой, а вновь прибывшие к нему не привычны! На следующий же день половина ляжет.

Климат здесь от равнины, действительно, отличался. Несмотря на летнюю пору ночи, были очень холодными, приходилось надевать шинель. Да и недостаток кислорода тоже сказывался, люди, и лошади быстро уставали.

— Я бы за свой счет купил, — продолжил бушевать Алекс, — так ведь во всем городе нет ничего!

Фелонов сдвинул кепи на лоб, пошкрябал пятерней затылок.

— Ладно, до вечера все равно уже ничего не придумаем, а завтра видно будет.

— Р-равня-айсь! Сми-ирна!

Пять шеренг в длинных серых шинелях перетянутых ремнями, белые пятна лиц, которые скоро станут хорошо знакомыми, но пока воспринимаются как безликая людская масса, и стволы тех самых переделочных винтовок системы Таранникова над правым плечом. Хотя, могло быть и хуже, вполне могли вооружить маршевую роту старыми дульнозарядными. А прибывшие с ротой офицеры даже не пытаются скрыть своей радости, наконец-то спихнут эту ношу на других. А вот и сам командир полка прибыть изволил.

Полковник Дрондуков принял доклад командира роты, поздоровался, солдаты ответили вразброд. Полковник недовольно поморщился и подозвал Алекса.

— Следуйте за мной, капитан.

И двинулся вдоль строя, отсчитывая ряды.

— … двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Всего сто пятьдесят, стало быть. Командуйте, господин капитан.

— Слушаюсь, господин полковник! — вытянулся Алекс — Рота, напра-во!

Шорох сапог, негромкое бряцание оружия и амуниции, вразнобой стукнули каблуки солдатских сапог.

— Шаго-ом марш!

Алекс взобрался на подведенную денщиком лошадь и повел ротную колонну по дороге на Аладж. Там в версте от городка Фелонов нашел овечьи загоны, где местные жители осенью стригли и резали овец. Сейчас там было пусто. Условий для размещения солдат, конечно, никаких, но хоть какая-то крыша над головой и есть возможность развести ночью костер. Но еще до темноты предстояло решить множество задач.

«Сейчас у кого-то начнется стремительный карьерный рост». Построив роту, капитан прошел на правый фланг строя и остановился перед высоким, костистым унтером. Тот представился густым, прокуренным басом.

— Унтер-офицер Севрюжаев, господин капитан!

— Первый взвод!

Следующим в строю стоял розовощекий, кровь с молоком, крепыш в лихо сдвинутом на ухо кепи.

— Унтер-офицер Таропшин, господин капитан!