Валькирия (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

Оба замерли разглядывая искрящуюся стену. Над пустыннм склоном повисла тишина.

— Нужно проверить, где можно её обойти, — упрямо произнесла Санъяра.

— Да, — только и отозвался Наран. — насквозь мы не пройдём.

Последняя истина была настолько очевидна, что Санъяра даже не стала спорить — хотя очень хотелось. После всей истории её знакомства с Нараном, теперь её не оставляло чувство, что он знал об этом заграждении больше, чем говорил. Но Санъяра понимала, что выбраться отсюда без него не сможет, а мысль о том чтобы применить силу к другому крылатому, тому, кто был слабее её, претила всему, чему учил Райере.

Она двинулась вдоль барьера, иногда подбирая с земли камешки и швыряя в искрящуюся поверхность. Но эффект всегда был один и тот же — камешки рассыпались в пыль.

— А видели вы по другую сторону кого-нибудь из живых? — спросила Санъяра через несколько часов подобных бесполезных попыток. Подол одеяния к тому времени заметно испачкался в грязи и местами порвался, так что Санъяра ещё трижды прокляла любые традиции и церемонии.

— Нет… не видели, — задумчиво отозвался Наран. — Но это не значит, что их там нет.

— Мне кажется маловероятным, что они знали о точке перехода и обнесли это место барьером.

— Но ты всё же высказываешь такое предположение.

— Да… — Санъяра помолчала, но затем добавила: — Я бы так сделала, если бы на моей земле зияла дыра. Но я бы также сделала, если бы не хотела, чтобы кто-то вышел наружу.

Наран остановился и пройдя несколько шагов Санъяре пришлось последовать его примеру.

— Ты думаешь, это могли сделать талах-ар?

— А ты думаешь, нет?

— Я не знаю технологии, похожей на эту. Если бы у кого-то из наших крылатых были подобные щиты, мы бы давно уже узнали об этом за тысячу лет мирного сосуществования, разве нет?

Санъяра промолчала. С тех пор как пошли слухи о том, что талах-ар готовят новое оружие, о работе мастеров зиккурата Свинцовых Волн Райере приказал лишнего не говорить. И Санъяра вполне разделяла его подход.

— Ты не устала? — спросил Наран спустя ещё пару десятков шагов.

Вообще-то Санъяра, несмотря на сложную местность, могла пройти ещё столько же. Но она обернулась, чтобы сказать об этом, и увидела, что спутник едва держится на ногах.

— Да… Есть немного… — буркнула она. — Устроим привал?

— Санъяра… — позвал Наран через какое-то время, когда лагерь уже был установлен и оба сидели возле костра. Плечом к плечу, потому что начинало холодать. Здесь, в странной изнанке мира, куда они попали через золотой туман, погода совсем не казалась летней. За всё время солнце ни разу не проглянуло сквозь тучи, и только когда серый сумрак стал превращаться в ночную мглу Санъяра осознала, как много времени прошло.

— Что? — хмуро откликнулась она.

— Я хочу чтобы ты мне поверила: я ничего не знал про барьер.

Санъяра пошевелила в костерке кончиком саркара — кругом не нашлось ни единой ветки, и только благодаря походному обогревателю Нарана удалось разжечь какое-никакое пламя, но толку от него было маловато, и когда Наран без спроса плотнее прижался к девушке, обнял её одной рукой — Санъяра была только благодарна ему за этот порыв.

— Я тебя и не обвиняла мрачно откликнулась она. Над поляной надолго воцарилась тишина.

— Помнишь, как мы сидели так у костра в прошлый раз? — тихо спросил Наран через какое-то время.

«Слишком хорошо помню», — подумала Санъяра, но вслух сказала:

— У меня не было времени об этом вспоминать.

— А я вспомниал.

И снова повисла тишина.

Потом в одно мгновение Наран ловко и быстро, без капли силы развернул её лицом к себе и поцеловал.

Санъяра задохнулась от неожиданности и возмущения. Ей и в голову не могло придти, что кто-то может сделат с ней подобное неспросив. Но когда мягкие губы Нарана коснулись её губ, она ощутила, что не хочет разрывать поцелуй. Чувство было тягучим и болезенно острым потому что мешалось с застарелой обидой — и в то же время с осознанием того, что следующий раз может не наступить.

Наверное именно поэтому вместо того чтобы оттолкнуть мужуину, она лишь взялась пальцами за ворот его одеяния, крепко сжала… и толкнула его спиной на землю.

Они цепловались иступлённо и нежно, не думая ни о прошлом, ни о будущем, ни о времени, ни о других мирах. Руки Нарана сначала просто скользили по её спине, а потом внезапно оказались на голой коже.

Для них обоих это была первая ночь, но никто не сделал ошибки и никто не произнёс ни слова, никто не сомневался в том, что делал, хотя движения обнажённых тел не могли быть заложены в Колыбели Жизни, потому как никак не помогали кастам продвигаться по их извилистому пути.

Санъяра до синяков впивалась пальцами в нежные плечи талах-ар, но Наран лишь стонал и двигался навстречу, не думая ей мешать. Иступление постепенно приближалось к пику, и уснули они в объятьях друг друга окончательно забыв обо всём.

Утром Санъяре было неловко смотреть спутнику в глаза и она представить себе не могла, как проведёт ещё один день с ним наедине.

— Ясно, что прохода через барьер нет, — буркнула она.

Наран промолчал.

— Давай возвращаться к месту, где находится портал.

Санъяра считала минуты до возвращения в храм, пока оба не добрались до Кольца, а оказавшись на территории зиккурата скомкано попрощалась и поспешила к себе: тщётно пытаясь осмыслить всё, что произошло.

25

В первые дни ей мучительно хотелось видеть Нарана — и от того она избегала этих встреч с удвоейной силой. В голове зудела мысль, что он всё-таки знал о барьере. Перебирая все их недолгие встречи она каждый раз обнаруживала, что Наран всегда знал больше, чем она — и всегда больше, чем говорил.

Но Нарану было разрешено оставаться при храме — и он никуда не собирался уходить. По утрам выбираясь на пробежку к водопаду Санъяра то и дело обнаруживала его сидящим на скамейке возле реки и ругаясь про себя меняла маршрут. Стоило ей покинуть центральный зиккурат, куда не было допуска у посторонних, она видела белокрылого тут и там. Санъяра злилась, в собственном храме она теперь чувствовала себя как в тюрьме.

Назревающие проблемы с главами других зиккуратов, с оружием, которое по слухам готовили талах-ар, и с росказнями о том, что катар виноваты в гибели Первого Зиккурата, тем временем, подливали масла в огонь.

Об оружии никто не вспоминал уже давно, но увидев барьер в другом мире и услышав от Нарана историю того, как погиб Первый Мир, Санъяра всерьъёз задумалась о возможностях талах-ар — о тех возможностях, о которых они, как и катар, не спешили рассказывать на советах.

В Короне не говорили о том, что у каждой касты и каждого храма есть свой внутренний орден, занимавшийся совершенствованием оружия, которое можно было применить против любого врага — даже против других каст. Зная, что такой орден есть в Храме Свинцовых Волн, гордясь в тайне их достижениями, Санъяра только теперь она осознала, насколько далеко могли зайти в этом деле другие храмы — и в первую очередь, талах-ар.

Чем дальше, тем меньше ей нравилось то, что пришлось возглавить всех катар, но Санъяру с детсства учили, что есть вещи, которые не изменить — и первая среди них долг.

И всё же понемногу она вхоила в колею, управление храмом становилось для неё привычным делом, а утренние тренировки отступали на второй план. Так что она и сама не заметила, как перестала сталкиваться с Нараном и постоянно думать о нём.

Игре постепенно переставала быть живым напоминанием об их давнем приключении, теперь у Санъяры было слишком много новых дел и приключений, чтобы предаваться переживаниям о прошлом. Хотя они всё ещё сталкивались лбами, Санъяра не могла не отмечать, что с появлением рыжекрылой жизнь в храме стала более отлаженной и стабильной, а многие заботы, которые в первые дни вводили воительницу в ступор, Игре легко и непринуждённо взяла на себя.

Санъяра редко звала её к себе, если в том была необходимость, Игре всегда приходила первой, но и налаживать более тесный контакт не спешила.