Хроники оборотней - Галина Черная

Внутри должен быть король с женой-ведьмой и дочерью, которая по выбору или храпит сто лет, или превращается в лебедя, или же, отбывая повинность, скучает в самой высокой башне замка, отращивая волосы в ожидании… В ожидании, когда же они наконец вырастут! А то у слоняющихся под башней принцев никакого терпения не хватит, и, послонявшись какое-то время, они отбывают на поиски другой принцессы, у которой или башня пониже, или волосы подлиннее.

Замечтавшись, я не сразу обратила внимание на скачущих по мосту рыцарей в белых плащах с огромными черепами и крестами на груди. Так вот они какие, орденские «братья», подвергающиеся насилию со стороны неведомого существа! Да такие типы сами кого хочешь насилию подвергнут, надо обладать недюжинной храбростью, чтобы встать им поперек дороги. Я испытала внутреннюю гордость за своих предков…

Время было тревожное, и хотя Тринадцатилетняя война еще не наступила, опытные крестоносцы ее предчувствовали. Об этом им регулярно напоминали крестьяне из близлежащих деревень, которые каждое воскресенье, возвращаясь из церкви, «обстреливали» стены замка гнилой редькой и свеклой. Народ искренне расстраивался, что высокий замок, где сейчас заседал и проживал великий магистр, находится вне досягаемости их «оружия протеста». Держу пари, при постройке руководивший работами прораб позаботился об этом заранее…

— Стой, килянусь именым ордена! Как тибэ зовут, рыцарь? — с каким-то очень знакомым акцентом произнес смуглый стражник. — И за какым делом, чито забил в нашым замке?

— Я — благородный рыцарь Ансельм фон Ютингем, — нахмурившись, представился командор.

Это имя я сама ему выбрала, согласитесь, Ансельм как-то ласкает слух. Правда, Алекса оно сильно раздражало, и только ради меня он согласился носить такое «женственное» имя…

— Я возвращаюсь из похода против неверных, решил поправить здоровье в родном лазарете.

— А эта кито? — Стражник, одобрительно цокнув языком, уставился на меня.

— Пленная сарацинка, моя рабыня.

Я держала за узду неулыбчивую ослицу. На ее многострадальной спине возвышалась гора рыцарского скарба, а сверху, пытаясь сохранить равновесие, балансировал кот. На морде бедняжки было написано такое укоризненно-обреченное выражение, что я хотела скинуть кота в речку, еще когда мы проходили через мост, как самый тяжелый и ненужный груз. Жизнь ослицы от этого стала бы намного легче и светлее…

— Никада такуй карасивый не видел… Иди давай, — через силу отводя взгляд, разрешил стражник.

Обыскивать нас он не решился, хотя обыскать явно хотелось. Людям тоже надо что-то кушать, как-то зарабатывать себе на хлеб с маслом. Таможня одинакова во все времена…

— Э-э, слуший, у тибэ нет случайно какой-нибудь книжк про любовь? Верну сразу, как пачитаю, — попросил другой охранник.

Узнав, что книг мы не везем, он немножко расстроился и махнул рукой в железной рукавице, чтобы нам открыли огромные решетчатые ворота.

— Слушай, Алекс, это же явные хачики с базара! — шепотом сказала я.

— Это турки, — не оборачиваясь, поправил он. — Наемный труд на благо ордена.

— А почему тогда одеты, как тевтонцы? Ведь наемники обычно носили национальные доспехи, чтобы их различали, а их фронтовые успехи не причислили кому-то другому.

— У крестоносцев сильно развито самосознание, проще говоря, они слишком кичливы и горды! Это главные ворота столицы церковного ордена, или христианской святыни, а охраняют их переодетые мусульмане.

— Но почему? — опять не поняла я.

— Да просто людей не хватает, а местные под пулеметом, то есть арбалетом, охранять орден не станут. Вот и приходится турок да татар в орденскую форму одевать — необходимость, ставшая традицией.

Мы шли по довольно длинному коридору под оборонительными стенами, подождали, когда очередные стражники поднимут еще одни ворота, состоящие из огромных кольев. Меня вся эта средневековая атрибутика и ужасала и восхищала одновременно.

Честное слово, ходишь как будто в музее, но с полным воссозданием естественных условий жизни. Впереди открылась площадь с выходом к Среднему и Верхнему замкам, здесь, похоже, была хозяйственная часть Мальборка. Толкался народ, полно всякой живности, я увидела конюшню, коровник, курятник. Здесь же работали кузнецы, гончары и пекари, к амбарам подвозили телеги с мукой. Какой-то монах сверял накладную, пересчитывая мешки. На нас, конечно, обратили внимание, особенно на меня, похоже, с женским полом здесь действительно туговато.

Сонный кот медленно сполз с поклажи. Потянулся, демонстративно задрав хвост, незаметно обозревая местность.

— Четыре склада с оружием и воинским снаряжением, одна мастерская по починке кольчуг и лат, кухня, общая трапезная, фирменный колодец госпитальеров, — быстро перечислил он.

— Вон еще одна, по изготовлению конских доспехов, — вполголоса дополнил Алекс, указывая на дверь длинного кирпичного сарая в самом углу двора.

Оттуда донеслось возмущенное ржание и чей-то крик:

— Опять ты ей прорезь для хвоста слишком узкую оставил, не пролазит!

Двое мужчин вывели явно замученную лошадь в железных доспехах — шестая примерка за день, не меньше! Один, уперев ногу коняшке в круп, тянул к себе ощипанный и разлохматившийся хвост. Другой, с молотком в руках — судя по всему, оружейник, — отчаянно колотил по доспехам в районе лошадиных ребер, устраняя недоделки прямо на модели.

Не в силах наслаждаться зрелищем этого идиотизма, я поспешила к перекидному мосту, ведущему в Верхний замок. Алекс вынужденно поехал за мной, ему надлежало отметиться у руководства тевтонского рыцарства (план замка мы изучили заранее).

Самый большой кирпичный замок мира был не только мощный, но и весьма запутанный по внутренним дворикам и переходам из одного внутреннего замка в другой.

— И зачем только вы склады с оружием считаете, нам же не сражаться с ними. Мы же не шпионы противника и не диверсанты.

— Привычка, — вздохнули кот с Алексом, я удивленно покосилась на них. Видно, не все их «белоснежное» прошлое мне известно.

— Эй, благородный рыцарь, не нужен ли вам секретарь? Я искусный переписчик Мартин Чернильная Душа, так меня все называют… — Какой-то недокормленный паренек вцепился в пыльный сапог командора.

— Где я могу поставить боевого коня? — ни к кому не обращаясь, высокомерно протянул мой любимый.

— Я покажу, господин! Я ведь уже могу называть вас своим господином?! — Парнишка поправил подвешенную к поясу чернильницу и подхватил коня под уздцы.

— Зачем ты мне? У меня уже есть служанка…

— Так ведь… она всего лишь женщина! А я могу и коня вашего чистить, и доспехи полировать, и письма писать, я все-все умею. Возьмите задешево!

— Задешево — это сколько?

Конюшня оказалась рядом, нам выделили место, не взяв ни гроша, думаю, представительная внешность Алекса сыграла здесь ведущую роль.

— В принципе, если будет работать за харчи, можно взять. Пусть битюга твоего чистит и мою ослицу заодно, тебе же нельзя по статусу, — шепнула я на ухо Алексу.

— Вообще, я в этом смысле на тебя рассчитывал…

— Ага, разбежался… Прими добрый совет и не доводи меня до революций! — рассердилась я, но, нежно прижавшись к нему, успокоилась. — Прости…

— Это ты меня прости. Как всякий средневековый феодал, я уже обрадовался, что ты принадлежишь мне без остатка, — улыбнулся любимый, его губы тихо коснулись моих волос.

— Ах ты собственник, значит, всерьез рассчитываешь, что после свадьбы я стану твоей рабыней?! — жарко зашептала я. — Нет, со стиркой-уборкой отпираться не стану, но готовить будем по очереди, а вынос мусора — исключительно твой!

Кот с Мартином терпеливо ждали окончания наших разборок. Паренек, купившись на умильную внешность Пусика, по-детски присел на корточки его погладить. Естественно, агент 013, внимательно наблюдавший за нами, резко шлепнул его по руке, чтоб не мешал.

— Ай! Он меня оцарапал!

— Это самумский бойцовый кот, сарацины натаскивают их на добивание смертельно раненных христианских рыцарей.

— О-о-о… а когти у него не ядовитые?

— Сегодня вроде бы нет, — пожал плечами командор. — Ладно, я возьму тебя на службу. Делать — все, плата — по настроению, выходной — каждое второе воскресенье каждого третьего месяца каждого четвертого года.

— Ого! Еще и выходной! — С радостным криком Мартин взбрыкнул в воздухе ногами и вскинул вверх сжатую в кулак руку в знак победы.

Шустрый паренек. Может, он нам и вправду пригодится? Если покажет себя верным малым, мы из него связного сделаем, на случай если нам троим придется разделиться. Мои мысли оказались пророческими, но разделиться нам пришлось гораздо раньше, чем я ожидала.

На очередном мосту опять стояли мусульманские стражники. Опустив копья, они виновато поклонились Алексу, но дорогу нам загородили: